Двери паранойи - Андрей Дашков

К тому времени я доверял Фариа, как родной маме. Поэтому прыгнул без промедления, стараясь не зацикливаться на живописных картинах, которые рождались в моих проветренных мозгах. Воображение у меня и до «работы» в «Маканде» было буйное, а сейчас вообще наступил ренессанс. Мне хватило считанных мгновений, чтобы родить целую кучу вопросов. Я представлял себе во всех деталях, что случится с человеком, попавшим под грузовик при встречной скорости около ста пятидесяти километров в час. Ну а кроме шуток? Превратится ли труп в целую отбивную или развалится на куски? Поместятся ли останки в трехлитровую банку? Сильно ли засорится радиаторная решетка? Испачкается ли лобовое стекло? Появится ли на бампере хотя бы небольшая вмятина? Можно ли будет обнаружить капли крови и волосы на выхлопной трубе?…

С этими утешительными мыслями я вывалился на мокрое шоссе. Я ожидал удара и даже множественных ударов, но то, что последовало через долю секунды, превзошло любые ожидания.

Я попал в мясорубку, в редуктор разваливающейся карусели; меня раздавили бешено вращающиеся шестерни и нарезали на куски ослепительно сверкающие ножи. Я катился по гигантскому рашпилю дороги – небо, асфальт, небо, асфальт, небо, асфальт… Сияющие глаза железных ангелов-каннибалов жадно следили за мной. Вдобавок оглушительно завыл сигнал грузовика; от этого дикого, почти звериного рева дрожь пронизывала искалеченное нутро.

Я ударился головой – казалось, отбойный молоток проломил череп; нервы обожгла боль – боль, сопровождавшаяся вспышками видений, черными кляксами пустоты, истошным визгом тормозов. Боль расплескалась до небес, по которым катился шарик Земли, сорвавшийся с орбиты.

Часть четвертая

Безумный Макс – 4

33

Вспомнил! Вспомнил, где я видел эти семь букв, выстроившихся проклятым аккордом: МАКАНДА, МАКАНДА, МАКАНДА! Вспомнил в самый неожиданный момент.

Человеческий мозг похож на игральные кости в стакане: ты встряхиваешь их, бросаешь – и никогда не знаешь точно, какая комбинация выпадет. Я проверил эту теорему на себе.

Мой череп был стаканом; удары об асфальт заменили руку игрока. Меня тряхнуло и бросило так, как мне и не снилось; в результате нечто всплыло из черной трясины – на сей раз это был воспроизведенный с абсолютной точностью кусочек книжной страницы с печатным текстом.

Я знал, знал: даже из продырявленной памяти не может пропасть бесследно то, что было прочитано не менее двухсот пятидесяти раз слева направо, справа налево, сверху вниз и снизу вверх в течение четырех лет! Флеминг в своем «Живи и дай умереть» ссылался на «Древо путешественников» Патрика Ли Фермора, Патрик Ли Фермор – на отца Косме, а мне ничего не остается, кроме как вложить все это в следующую матрешку:

…

…Еще более зловещим является то, что существует определенное количество преступно-мистических сообществ колдунов с совершенно кошмарными названиями: «ле Маканда», названное по имени знаменитого гаитянского отравителя, «ле Зобоп», по имени банды, «Мазанкса», «Капорелата» и, наконец, «Влинбндинга». Это, как пишет Косме, были преступные формирования, чьи боги требовали – вместо обычных петухов, голубей, коз, собак или свиней в обрядах Вуду – жертвоприношений «безрогих козлов», которые, разумеется, обозначали людей…[14]

Эти строчки промелькнули, будто дурное знамение – хвост кометы в покосившихся небесах, – а тем временем я продолжал тереться об асфальт. До обочины я, естественно, докатиться не успел. Надвинулся первый ангел и накрыл меня своей тенью.

Душная, ревущая тьма…

Адская полифония…

Дьявольский оркестр во славу эффекта Допплера…

Внутри меня отчаянно забилось что-то. Впервые в жизни я почувствовал себя пустотелой куклой с вложенным в туловище резиновым шариком. Плотный компактный сгусток находился внизу живота, и его швыряло из стороны в сторону в полном соответствии с законами инерции…

Ангел сдернул с меня подол своего стального плаща и умчался прочь, сменив надсадный вой на низкий утробный рык. Зато приближался следующий – четырехглазый, извергающий отравленный дым, шелестящий негуманоидными ногами-колесами… В этот момент я понял, что колесо изобрел тот, кто первым продлил и соединил между собою четыре «ступни» свастики. В моем положении это было чрезвычайно ценное и полезное умозаключение.

Вскрикивая от боли и ломая ухоженные ногти, я цеплялся за едва заметные неровности дороги – пытался побыстрее убраться с проезжей части. Ясное дело, меня плохо слушались не только руки и ноги, но даже язык. По-моему, я раскусил его во время убийственных кувырков; во рту было полно крови. Выдохнув, я изверг из себя целый фонтан. В глазах пульсировали чернильные кляксы. Удивительно, как я не потерял сознания. Ну а мертвой хваткой держать пушку уже стало моим коронным номером.

Подозреваю, что выглядел я как чудом уцелевшая жертва авиакатастрофы. Золотые часы превратились в бесполезную побрякушку. Минутной стрелки словно не бывало, часовая застыла на двенадцати…

Из последних сил я подтягивался на одной руке – асфальтовое шоссе казалось вертикальной стенкой. Следующий грузовик с ревом пронесся мимо; шины промелькнули всего в нескольких сантиметрах от моей головы. Меня обдало освежающим дождем грязи.

Ползи, Макс, ползи. Если бы не этот дикобраз, ворочавшийся в кишках, я считал бы, что в целом приземлился удачно.

Наконец я кое-как дотащился до обочины и свалился в неглубокую канаву. Здесь было спокойно и уютно, однако не очень сухо.

Я не настолько глуп и наивен, чтобы позволить себе расслабиться в такую минуту, хотя должен признаться, что испытывал огромное, почти непреодолимое искушение отлежаться. Но стремление уцелеть победило. Я смотрел в ту сторону, куда умчались «мерседес» и оба «вольво». Что-то должно было случиться. Позже я осознал, чего ожидал: воплей клаксонов, звука удара, огненной вспышки…

Ничего подобного не произошло. Грузовики проезжали мимо, а на противоположной полосе автомобили притормаживали, выстраиваясь в два плотных ряда. Назревала пробка.

С разбитой головой соображал я плохо, но догадывался, что это означает. Я предчувствовал охоту, словно пуганый заяц. То ли водитель пришел в себя, то ли очнулась лесбиянка-телохранитель, во всяком случае, «мерседес» избежал столкновения. На Эльвиру мне было наплевать, однако семь-восемь мужиков с пушками – это, как ни крути, целый карательный отряд.