(Не) по любви - Вероника Карпенко

сверху, она сама раздвинула бёдра, пропуская его внутрь себя. Её промежность сочилась, ощущая движение члена. Он прошёлся от клитора вниз и нырнул «с головой» в сочный кокон обласканной щели.

Она изогнулась, обхватила горячее тело и приникла к нему. Отвечая стоном на очередное безжалостное вторжение. Не решаясь смотреть… А лишь чувствуя, как колышутся в такт его фрикциям голые груди. Он ловил их ладонями, поочерёдно сжимая, терзая соски. Эта покорность его распаляла! Тони рычал, заполняя её. Под стать ему, член, огромный и твёрдый, пульсировал в ней, раздвигая вагину. С каждым новым толчком напряжение нарастало!

Неожиданно он застонал, как от боли. И подался вперёд до упора! Она распахнула глаза, наблюдая, как он извлекает свой член. Окропляя остатками семени низ живота.

Глава 6. Энтони

— Да, Босс! Адвокат всё подробно ему разъяснил. Но пацан заарканился! Требует встречи с вами! — пояснил голос в трубке.

Тони вздохнул, потёр ладонью висок:

— Мне светиться нельзя, он же знает!

— Знает, потому и требует, — подхватил Диего.

— Бля! — выругался Энтони.

Давненько о нём не писали! Появись он на киче, и таблоиды вновь зашумят.

— Пацан зазвездился! Надо ему прочистить мозги. Давай ребят подключу? — вещал «с того света» Диего.

Тони задумался. Проучить парнишку было бы не лишне. В последнее время Марчелло «взлетел» до небес, напрочь забыл об осторожности и косячил направо налево. Устроить хорошую взбучку в обмен на «молчание» было единственно верным решением.

— Только скажи им, чтоб сильно не усердствовали, — произнёс Энтони.

Заполучив шанс исправить ситуацию, Диего приободрился:

— Тони, ты же знаешь, я в лепёшку разобьюсь, чтобы выровнять этот косяк!

— Знаю, — хмыкнул Энтони, — Поэтому и говорю! Не усердствуй!

В трубке послышались гудки. Тони сжал её в кулаке, испытывая острую потребность «дать задний ход». Какое-то смутное беспокойство нарастало внутри. Предчувствие? С чего вдруг? Интуиция, суеверия, и прочая мистическая муть — это бабские штучки. Сам Энтони Торрес всегда отличался трезвым взглядом на жизнь. Деньги, бизнес и выгода — вот его ориентиры! Но тогда почему телефон у него в кулаке накалялся, разрывая шаблоны? Заставляя испытывать страх! С каких пор он стал таким сентиментальным? Уж не дурная ли кровь, испорченная эндорфинами, мешала ему быть собой?

Тони встряхнул головой, бросил трубку на стол и вынул из пачки сигарету. Когда-то и сам он провоцировал общество, вызывал резонанс своими необдуманными поступками. Плюя на закон, игнорируя нормы морали, и не заботясь о репутации. Первый арест случился в шестнадцать лет. В то время стрит-рейсинг был вне закона! И этот факт вызывал ещё больший к нему интерес…

В уличных гонках не было правил. Кроме одного — будь быстрым, как ветер, и дерзким, как твой мотоцикл. У Энтони был дорогой агрегат. На зависть «коллегам по цеху». И смелости было в избытке! Так что, его «погоняло» почти каждый раз мелькало в числе финалистов. Азарт, ощущение края и скорости! Когда кровь закипает под рёв озверевшего байка. Когда ты, игнорируя страх, преодолевая силу притяжения, мчишься на всех парах. Вперёд и только вперёд!

В то время его звали Bruto — дикарь. Что вполне соответствовало неукротимому нраву! Мало кто знал его настоящее имя. И потому, угодив в «обезьянник», Тони остался «никем». Его поместили в вольер с разъяренными псами. Кто-то попал сюда по ошибке, кто-то нарвался, как он. Но, озлобленные на весь мир, они были готовы перегрызть горло любому, кто попадёт под «горячую руку».

Услышав фамилию Торрес, парни долго смеялись. К чему он озвучил её? Зачем угрожал часовому расправой? Но слово — не воробей! И теперь, став объектом насмешек, Тони ждал подходящий момент. Такой, что придаст ему сил и разбудит звериную сущность. И он наступил…

— Да не кипешуй, Паца! — бросил лениво один завсегдатай.

Другой, что никак не желал успокоиться, продолжал поливать грязью всех представителей «высшей касты».

— Да фраера они все беспредельные! Я бы очко ему натянул, если бы встретил! — распалялся биток.

Торс его, сплошняком состоящий из мышц, был покрыт зарисовками. Очевидно, он был не в почёте у тюремной братвы. И пожизненный статус «шестёрки» застыл на блатной физиономии.

— Мечтай, сука! Ты внизу пищевой цепочки, родился и сдохнешь амёбой, — процедил сквозь улыбку «бывалый».

Он следил за порядком, пытаясь его вразумить. По всему было видно, что у этого «миротворца» за спиной уже не одна ходка.

— Но этот, же бздит, что вафлёр ему батей приходится! — прохрипел провокатор.

Тони сидел, подпирая колени. Он смотрел в одну точку, твердя про себя, как молитву: «Молчи, молчи, молчи».

— Ну, так бздит же? — подтвердил третий «лишний».

Хотя в камере их было несколько, но остальным не было дела до назревающей драки.

Ситуация накалялась! Залупальщик вскочил. В два прыжка одолел расстояние тесной площадки, и встал, нависая над сгорбленным «новобранцем».

— Чё, бздишь, паскуда? Или ты за базар отвечаешь? — обрывистым лаем звучало над головой.

Тони сжал челюсти, держа за зубами рвущийся гнев.

— Ты думаешь, будь он из этих, то сидел бы тут, в одной будке с тобой, псина? — с усмешкой заметил «бывалый».

Но эта издёвка ещё сильней подзадорила лысого отморозка. Он приблизился, и в поле зрения Тони возникли носки перепачканных грязью ботинок. Размера эдак сорок восьмого.

— А может он этот… бастард? — раздался смешок с дальней лавки.

— Чё? — протянул обладатель большого размера.

— Ну, типа, внебрачный, — отозвался местный интеллектуал.

— А, точняк! — подхватил кто-то. И камера вздрогнула от надрывного смеха.

Однако обидчик не унимался. Напротив! Такая версия вызвала новую порцию предположений.

— Значит, этот жирдяй обрюхатил какую-то шмару? — хмыкнул он.

Тони сжал кулаки и зажмурился. Убеждая себя промолчать. Только не поддаваться! Он смотрел на обглоданный край безразмерных ботинок. Представляя, что будет с его кровеносной системой, если этот носок угодит ему прямо под дых. Он дрался и раньше! Сдирая в кровь кулаки. Харкая багровой слюной. Но в уличных драках не принято убивать. А здесь… Он заранее знал, что живым ему не уйти.

— Слышь, пацан? А твоя мамаша только сазанам пизду открывает? Можно я ей присуну за так? — по слогам произнёс подстрекатель.

Из мешанины обидных слов Тони вырвал одно. То, которое уже много лет подряд болезненным эхом звучало в ушах. То, которое ни один, даже самый отвязанный говнюк, не смел осквернять безнаказанно.

«Мама», — подумал Энтони. Он очнулся! Внутри закипело! Словно в вену ему впрыснули ударную дозу адреналина. И полчище кровожадных муравьёв заскрежетало зубами. Пробуждая! Наполняя невиданной силой его ослабевшее тело. Тони рванулся вперёд, всем своим незначительным