Имперская мозаика (трилогия) - Олег Маркелов

— Привет, Амос! — Пилот не включил видеорежим, поэтому из коммуникатора звучал только голос командора Дикаева.

— Доброе утро. А сколько сейчас времени? — Амос пытался вспомнить, не проспал ли он какие-либо мероприятия, назначенные на сегодняшнее утро, но ничего не приходило на ум. — Я что-то пропустил?

— Хе-хе. Я надеялся разбудить тебя — похоже, мне это удалось! — Судя по всему, у пирата было прекрасное настроение. — Давай по-быстрому собирайся. Я жду в кафе напротив твоего дома.

Дик не обеспокоился ответом и дал отбой. Мердоку ничего не оставалось, как, тихо ругаясь, подняться и, покачиваясь спросонья, бежать в ванную. Меньше чем через двадцать минут он уже присаживался на стул напротив Дикаева в небольшом уютном кафе. Командор сидел со своей любимой сигарой и чашкой крепкого черного кофе.

— Люблю с утра крепкий-крепкий, сладкий-сладкий кофе с небольшой хорошей сигарой… — Пират отложил газету, которую изучал до появления пилота. — Тебе все же стоит попробовать.

— Нет уж. Тридцать девять лет я обходился без курения и думаю, нет смысла начинать. — Мердок заказал крепкий черный чай.

— А это не банальное курение. Я, если ты заметил, тоже не курю сигарет. Это удовольствие. Хорошая сигара, хороший коньяк, хорошая женщина… Все это вещи, которыми можно и нужно наслаждаться. А ты все перемешиваешь, ставя в один ряд с суррогатами. Конечно, можно курить дерьмовые сигареты, пить самогон и заниматься онанизмом. Кому что нравится… — Дик глотнул густой кофе.

— Все это славно звучит, когда сидишь в уютном кафе в центре благополучного города. А когда ты один, в тесном корабле, где-нибудь у черта в заднице и до обитаемого мира месяцы работы и одиночества, то любое пойло покажется нектаром, а онанизм позволит не свихнуться и не забыть, для чего тебе эта штука нужна… — Амос рассмеялся, когда моложавая официантка, принесшая ему чай и услышавшая конец фразы, фыркнула и, покачивая бедрами, удалилась.

— А это не противоречит моим словам! — Командор побарабанил по столику стальными пальцами руки-протеза. — Ты говоришь об экстремальных условиях. Я помню времена, когда служил в одном из подразделений Имперских Вооруженных Сил. Бывало, все, о чем мы мечтали и что казалось верхом блаженства, — это немного поесть и поспать. Не поверишь: я однажды заснул прямо на ходу. Прошел несколько десятков шагов и проснулся лишь тогда, когда, оступившись в канаву, упал… Бывало, и протухшая вода воспринималась благословенным нектаром. Несомненно, можно найти людей и ситуацию, когда та моя жизнь будет выглядеть несбыточной мечтой, раем… В каждый период времени, для каждого отдельно взятого человека — свои мерила наслаждения. Но раз ситуация способствует — получай наслаждение, пока курится, пьется, стоит…

— Это вы ей расскажите… — Мердок кивнул в сторону официантки. — Вы меня только затем вытащили из дома, чтобы попытаться научить курить?

— Нет. У нас сегодня несколько дел. — Пират посмотрел на коммуникатор.

— Я не знал, что вы служили в имперских войсках.

Мердок, допив чай, отодвинул чашку.

— А ты думал — я родился командором Дикаевым с железной рукой и железной ногой?

— А в каких войсках вы служили?

— Не важно. Быть может, ты когда-нибудь это узнаешь, но, право, стоит ли? А теперь пойдем, нам надо кое-что успеть. — Пират поднялся, бросив на стол пять империалов.

Они вышли на улицу и, поймав такси, направились в порт. Дик молчал, о чем-то размышляя. Амос не хотел ему мешать и думал о своем положении.

— Кстати, в Империи началась война… — Командор очнулся от своих мыслей.

— С теми?

— Да. Они прислали первый флот. С обеих сторон приличные потери, но первое сражение осталось за имперцами. Думаю, теперь они нанесут ответный удар и, скорее всего, увязнут. Есть шанс, что скоро им будет не до нас.

— Я не пойму: вас радует это или тревожит? — Мердок не мог понять выражения лица пирата.

— Сложный вопрос. Не уверен, что знаю ответ. Меня не может не тревожить, что моя раса вступает в войну с неведомым противником. Тем более что в случае проигрыша Империи этот противник со временем доберется и до нас. С другой стороны, чувствую облегчение. Как медведь, за которым шла свора собак, в последний момент вдруг переключившаяся на след оленя.

— Так, может, выгоднее помочь имперцам? Глядишь, отношения улучшились бы?

— Неисповедимы пути Господни. Мы очень много отдаем на подготовку своей боевой мощи. У нас есть лаборатории и конструкторские бюро, доки, способные строить корабли, и люди, создающие технологии. Многое мы воруем у имперцев. Что-то, наоборот, они заимствуют у нас… В общем-то можно сказать, что между Империей и Вольным Миром сейчас довольно дружеские отношения. Только не все это знают и не все этого хотят. Сейчас мы пытаемся украсть кое-что у чужих. Пока нам нечем помочь Империи, но кто знает, что будет через малое время?

— Не прибедняйтесь. У вас есть «пиявки», у вас полчища разномастных тварей… Мне до сих пор страшно бывать одному на ваших кораблях и в ваших городах. Всюду — живое нечто, по сравнению с которым любые чужие — просто группа дошколят.

— Полноте. О «пиявках» имперцы либо уже знают, либо узнают со дня на день. Мы получили от них что хотели и уже окупили средства, вложенные в их производство. Но с чужими так легко, как с имперцами, не получается. Сразу после первой битвы командор Аттардт, устроив заслон на пути спасавшихся бегством чужих, пытался захватить «пиявкой» их подбитый корабль. Он утащил его, а дальше все получилось в точности как у меня. Они подорвали себя вместе с «пиявкой». Так что пока мы не можем похвастать успехами в борьбе с чужими. Есть, правда, кое-какие мысли, но это только мысли. Чужие далеко, а Империя под боком. За разговором они добрались до стартового поля. Там стояли на погрузке сразу три транспорта без опознавательных знаков. Однако флуоресцентные ленты заграждения, запрещавшие проход к кораблям посторонним, имели символ командора Дикаева — стрела на фоне крепостной башни. Расторопно, но без суеты рабочие и механизмы грузили в сухогрузы большие платформы со штабелями вытянутых, словно оружейные ящики, контейнеров.

— Вот один из наших козырей… — Командор подошел к одному из штабелей, с которого, подчиняясь его жесту, немедленно сняли и вскрыли верхний ящик. Глазам пилота предстали россыпи семян какого-то растения.

— Подарок Бергштайна. Это — большие инвестиции в мой потрепанный бюджет… — Пират, зачерпнув пригоршню семян, внимательно рассматривал их, поднеся руку к самым глазам.

— А кто такой Бергштайн? — Мердока совершенно не заинтересовал этот сельскохозяйственный груз.

— Бергштайн? Очень хороший человек и талантливейший ученый. Многие в Трионе и здесь, в Вольном Мире, обязаны ему своими судьбами. А мне он всегда был — почти как отец! — Дик отряхнул руку и кивком отпустил грузчиков с контейнерами. — Ну что ж, из официальной части — это все. А теперь перейдем к главному. Амос Мердок, я поздравляю тебя с твоим днем рождения. Сейчас мы едем в один славный клуб, где уже готовы отличный стол и лучшие девочки нашего города. Я не буду больше уговаривать тебя попробовать сигару, но только попробуй отказаться от двух других перечисленных мною наслаждений.

Яхта Бергштайна замерла в причальных зажимах маленького порта на небольшой, почти полностью скрытой под прозрачными куполами планете Феникс-3. Ранее мертвая планета была освоена учеными и теперь представляла собой огромную, полностью автономную лабораторию. В ней трудились множество специалистов самых разнообразных профилей. Феникс-3 находился за границей Империи. Вернее, входил в состав Вольного Мира. Но в отличие от многих других планет Вольного Мира, на которые разве что чартерные имперские рейсы пока не регистрировали, эта планета-лаборатория была совершенно неизвестной. И вся касающаяся ее информация хранилась пуще зеницы ока. Именно поэтому опасность появления и высадки на нее имперских подразделений была сведена к нулю. И поэтому же именно здесь мог без всякого риска расположиться в добровольной временной ссылке и сам Бергштайн, и его ученики и последователи.

Халил Амат собрал команду из семи наиболее одаренных и верных, на его взгляд, коллег. Он уже не боялся повторения неприятной истории с Матильи: и самому генетику, и всему Триону предстояло в ближайшее время выйти из подполья и обрести свободу.

— Итак, господа. Я собрал вас всех с конкретной целью. Один из командоров Вольного Мира поведал мне о своей идее создания нового оружия… Хотя нет. Это чересчур громко. Скажем, нового средства борьбы с противниками Триона. И средство это универсально и просто. То есть оно теоретически эффективно и против имперских кораблей, и против тех чужаков, которые, как вам известно, вторглись на территорию Империи и, неровен час, доберутся до нас… — Генетик обвел взглядом притихших ученых. — Мой выбор пал на вас еще по одной причине. Все вы в той или иной мере помогали мне в создании одной из наиболее удачных штурмовых моделей мутантов. Это так называемая полуразумная модель «Призрак». Она прошла первую проверку и, думаю, с честью выдержит предстоящий экзамен на Глоте. Как, впрочем, и несколько других новейших моделей, которые мы успели туда перекинуть. Но мы создавали свои модели для одних целей, а ищущие умы наших солдат уже подсказывают новые возможности применения этих созданий. Хочу спросить вас всех, пока подробности работы не оглашены. Согласны ли вы заняться немедленно новым проектом и нет ли у вас причин для отказа? Обещаю, что с пониманием отнесусь к любым мотивировкам и не помяну в дальнейшем об инциденте.