...Встретимся в октябре... (СИ) - Моран Маша

Я швырнул скомканное письмо и вскочил на ноги. 

Настя высокомерно махнула хвостом и снова встала над доской. Ее почти игрушечные лапки торопливо толкали стрелку. 

Т. Ы. П. О. Л. Ь. З. У. Е. Ш. Ь. С. Я. Т. Е. М. Ч. Т. О. Я. Н. Е. М. О. Г. У. Т. Е. Б. Е. О. Т. В. Е. Т. И. Т. Ь. И. О. С. К. О. Р. Б. Л. Я. Е. Ш. Ь. 

С ней я разучился держать себя в руках. Многолетний контроль летел к чертям. 

— Можешь ответить мне! – Хотелось наорать на нее до срыва голосовых связок. – Лицо расцарапай. Когти о меня подточи! Да что угодно. Я уже не знаю… Не знаю, какими еще словами тебе объяснить. Упрямая стерва. 

Я ушел в ванную, хлопнув дверью, как обиженный подросток. 

Почему она не хочет понять, насколько сильно нравится мне? Почему не хочет хотя бы попробовать? Видимо, я был адски наивным, когда думал, что мы… подходим друг другу. Мне казалось, что мы – наверное, это какая-то романтическая хрень, но я действительно так думал – созданы друг для друга. 

Я все равно разберусь в том, что с ней случилось. Смогу вернуть ей себя прежнюю – костьми лягу, но сделаю это. 

Ну и что, что она пока кошка? Даже так нам хорошо и уютно вдвоем. Даже слова не нужны, чтобы общаться. Кажется, что мы научились понимать друг друга на интуитивном уровне. Достаточно взгляда, наклона головы или движения невзначай. 

Наверное, дверь была прикрыта не плотно, потому что в узкую щель протиснулась кошачья голова. 

Серо-голубая шерсть Злыдни таинственно поблескивала, а в глазах светилась укоризна. Я отвернулся и быстро смыл пену для бритья. Ее взгляд прожигал лопатки, но на этот раз я решил дожать нашу чертову ссору до конца. И плевать, что ссорился здесь только я. Вчера я первый пришел к ней. На этот раз придет она. Когда наконец поймет, что мы… нашли друг друга. 

Пусть поймет, что зависит от меня. Да, так, как она и написала! Зависит! И, черт возьми, должна держаться за меня всеми силами. Цепляться острыми ногтями, впиваться до крови и не отпускать. Последняя просьба, значит? Нет, милая. Ты и шагу без меня ступить не сможешь. 

Я знал, что погрязаю в ней все глубже. Но и сделаю все, чтобы она утонула во мне. 

Жить без меня не сможет. Даже шагу не сделает. 

С трудом удержав себя от того, чтобы взять ее на руки, я шире распахнул дверь и вернулся в комнату. 

Пока я собирался, Настя курсировала у моих ног, двигала туда-сюда стрелку на спиритической доске, а потом села над книгой и попыталась открыть ее своими забавными лапками. 

Последняя просьба, значит? Ну-ну, давай. 

Я быстро натянул одежду и вдруг вспомнил про вчерашние покупки. Настя вроде бы не заметила, когда подхватил еще один кошачий костюм – темно-сиреневый комбинезон черта, с мягкими желтыми рожками, розовым носом-пятачком и хвостом со стрелкой в виде сердца. Были даже два забавных «летучемышиных» крыла и злобно смотрящих желтых глаза. 

Я уже представлял, как она взбесится, когда я наряжу ее в эту «красоту». Хочет быть обычным питомцем? Я дам ей это. Как там она вчера сказала? Что-то про то, что однажды мне надоест выбирать ей костюмчики и что она ждет-не дождется, когда я притащу в дом очередную Кристину. Не помню, чтобы здесь были какие-то очереди из баб, но похоже Настя упорно считает меня тем, кто будет бросаться на все, что движется. 

Она считала, что мне нужна «нормальная девушка, нормальные отношения и нормальный секс». Ладно. Пора оправдать ее ожидания. Посмотрим, что она запоет после сегодняшнего. 

Я разодрал упаковку и поднял Настю с пола.

Она трепыхнулась, бросила на меня мрачный взгляд, но быстро успокоилась. Похоже, решила, что мы отправляемся в путь. Я усадил ничего не подозревающую кошку на комод и расстегнул «молнию» на комбинезоне.

Настя демонстративно смотрела в потолок. Глупышка. Даже не знает, что ее ждет. Я никогда не был мстительным или неоправданно жестоким, но ее гордость и ослиное упрямство пробуждает во мне худшее. Какую-то особенно подлую и отвратную сторону моей натуры.

Я почти закинул Настю в комбинезон и быстро рванул «молнию» вверх. Она вздрогнула, удивленно мяукнула и посмотрела на меня недоуменным взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как ни в чем не бывало я пояснил:

— На улице холодно, а я не могу все время таскать тебя на руках. Меня уже начинают считать неадекватом. – Я вспомнил разговор двух продавщиц в зоомагазине.

Настя бросила на меня удивленный взгляд, а я ощутил себя долбаным мудаком. Хуже всего то, что мне действительно нравилось прижимать к себе крошечное тельце – так я мог быть уверен, что она всегда рядом, под моей защитой. Хотя после ситуации с матерью я чувствовал себя хреновым защитником.

— Ладно, поехали получать твою посылку. – Я поднял скомканное письмо и разгладил. Внизу был приписан адрес почты.

Проверив, чтобы видео из дома Шипиловых отображалось и на телефоне, я стащил Настю с комода и устроил, как коробку, под мышкой.

Она пока что никак не реагировала. Хвост с розовой стрелкой-сердцем уныло висел, а капюшон с носом-пятачком съехал ей на лоб. Даже сейчас она была крошечной.

Я попытался отогнать воспоминание о вчерашней ночи.

Это лишнее. Сейчас думать об этом нельзя. Она ведь ждет, что я устану от нее. Пора показать ей того, кого она во мне видит.

Глава 25. Настя

Дура-дура-дура. Какая же я дура! Дима был прав. Дура! Идиотка. Если бы он не хотел со мной возиться, он бы не возился, ведь так?

За те месяцы, что мы жили вместе, в его жизни не было женщин. Даже на один раз. Я бы заметила, узнала. Да и он не особенно скрывался.

Вчера он пришел ко мне. Не остался с силиконовой улучшенной Кристиной. Выбрал меня! Даже после нашего разговора.

Он ведь не стал бы делать этого из жалости? Секс из жалости? Да у нас даже секса не было. И он все равно выбрал меня.

Даже выгнал родителей.

Когда писала то чертово письмо, я думала… не знаю, о чем я думала. Меня просто накрыло черной тоской и злостью.

Он бросил меня в одиночестве, а сам ушел наслаждаться прелестями улучшенной Кристины.

«Так ты же сама его прогнала», – напомнил внутренний голос. А он все равно вернулся.

Пока его не было я успела отчаяться до такой степени, что готова была лезть на стенку, выть и царапаться. Он никогда не будет принадлежать мне, что бы я ни делала.

Но почему?! Почему мы не могли попытаться? Дима ведь… он ведь был готов терпеть мои внезапные превращения. Он ни в чем не упрекал меня и делал все, чтобы я чувствовала себя человеком.

Но я уже успела убедить себя в том, что это недолговечно и скоро его терпение иссякнет.

Когда это случится, я хотела… отблагодарить его за все. За терпение, за заботу, за тепло, которое от него исходило.

Я хотела отблагодарить его… собой.

Но эта чертова благодарность была до одурения эгоистичной. Я хотела, чтобы он стал моим первым мужчиной. Первым и единственным. Потому что уже сейчас я знала – с Димой никто сравниться не сможет. Ведь с ним я УЖЕ сравнивала всех вокруг.

Я придумала идеальный в своей наивности план. Думала, что смогу соблазнить его. Я никогда этого не делала, но была уверена, что у меня получится.

Нужно было совсем немного: получить ту злополучную посылку и снова превратиться в человека. Чтобы сшить то, что я задумала, потребуется время, но я была уверена, что смогу.

В итоге… соблазненной оказалась я сама. Дима превратил меня в сумасшедшую нимфоманку. Я не знала, что делать. Знала только, что хочу получить его любой ценой. И ненавижу его мать, которая мало того, что едва не выбросила меня, но вдобавок к этому разрушила ночь, почти ставшую волшебной. Она лишила меня Димы. Его горячих сильных рук и твердых губ. Прерывистого дыхания и ласк, от которых я перестала соображать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я совершенно забыла о письме, которое написала. Вспомнила только утром, когда увидела на экране его телефона короткое «Ма»...

Я даже не помнила точно, что написала там! Какие из моих слов привели его в такое бешенство?