Популярные лекции по атеизму - Владимир Алексеевич Карпушин

один только пример. Если мы раскроем «священное писание» — Библию, то уже в первой главе прочитаем о том, как бог создал Солнце и Луну «и поставил их… на тверди небесной, чтобы светить на землю» (Бытие, гл. I, ст. 17). Но вот созданная советскими учеными вторая космическая ракета поднялась, выражаясь библейским языком, выше Солнца. И так и не встретила на своем пути «тверди небесной», на которую, согласно Библии, «поставлено» Солнце. Советская космическая станция обогнула Луну, сфотографировала ее невидимую с земли сторону, опять-таки не задев пресловутой «тверди небесной».

Современные богословы пытаются иносказательно толковать Библию и предлагают понимать «твердь небесную» не как какую-то твердость, а символически, духовно. Но ведь как из песни слова не выкинешь, так и из Библии нельзя выбросить неоднократно встречающиеся слова о «тверди небесной». Написано пером!.. Факт очевидный — наука отменяет одну из «абсолютных и вечных» истин христианства.

Итак, с наукой дело тоже ясное. На словах — союз науки и религии, на деле — старая попытка отвести науке роль служанки богословия, но сие уже от богословов не зависит. Времена средневековья давно уже канули в вечность.

Православным богословам недостаточно одного только утверждения большей важности религиозных истин, нежели научных. Примирить науку и религию невозможно. Это понимают и православные богословы, провозглашающие на словах союз науки и религии. На деле для того, чтобы «подтвердить» этот союз, они вынуждены искажать достижения науки. Ярким примером такого извращения данных науки является работа православного богослова А. А. Ламишнина, распространенная в рукописи среди учащихся духовных семинарий и академий русской православной церкви. Характерно уже само название рукописи «Наука и религиозное миропонимание». Уже в предисловии автор высказывает утверждение, что «между религиозным и научным мировоззрением нет непроходимой пропасти», что научные «представления… не противоречат религиозному миропониманию».

Однако самый непредубежденный читатель уже в первой главе, названной «Современные представления о строении Вселенной и религиозное миропонимание», найдет массу противоречий между наукой и «священным писанием», лежащим в основе православного миропонимания.

Вначале автор довольно-таки объективно излагает основные данные астрономии о строении вселенной. И сразу же возникает вопрос: а согласуются ли эти данные с библейской картиной строения мира? Автор не осмеливается оспаривать данных современной астрономии, он сам признает, что «Земля входит в состав солнечной системы — целой семьи планет, обращающихся вокруг Солнца. Солнечная система представляет собою ничтожную часть — пылинку в системе Млечного пути, колоссального скопления звезд». Но ведь согласно Библии Солнце прикреплено к «тверди небесной» и, следовательно, Земля не может вращаться вокруг него, не пробив «тверди небесной».

Православный богослов молчаливо обходит этот вопрос; он старается не замечать противоречий между наукой и религией. Но ведь от того, что закрываешь глаза, мир не исчезает. Противоречие-то все равно остается.

Итак, одно из противоречий науки и религии богослов просто-напросто обошел. Но обойти все противоречия нельзя. И вот здесь-то начинаются извращения научных положений.

Вопреки всем данным современной науки о бесконечном развитии вселенной, Ламишнин тщится доказать неизбежную конечность мира и значит близость «страшного суда». Для этого проделывается довольно-таки простой фокус. Законы природы, носящие частный характер, действующие в узких рамках, только в определенных условиях, но необходимые богослову для доказательства конца мира, объявляются всеобщими. Так, например, второй принцип термодинамики, действующий только в замкнутых системах, признается всеобщим. Закон же сохранения материи и энергии, на котором основаны концепции вечности вселенной и который действительно всеобщ, объявляется частным.

Проделав подобные манипуляции, православный богослов рисует следующую, скорбную, поэтическую картину водородной смерти звездной вселенной: «когда прогорают дрова, костер тухнет. Когда иссякнут запасы водорода, в звездном мире наступит топливный голод. Звезды, задушенные гелием, одна за другой начнут угасать. Галактика превратится в грандиозное кладбище угасших солнц. При тусклом красноватом свете догорающих звезд в мировом пространстве как темные призраки будут носиться холодные шары мертвых светил. Каждая звезда, исчерпав последние остатки своих водородных запасов, ярко вспыхивает. Вспышка умирающей звезды в последний раз озаряет мир своими лучами…»

Страшная картина. Мы не будем здесь говорить о том, что в этих утверждениях нет ни грана научности, что все это досужий вымысел православного богослова. О вечности вселенной, о невозможности конца мира, о научной обоснованности этих положений более подробно будет сказано в лекции «Наука и религия». Здесь нам будет интересно отметить, что православные богословы чувствуют наивность библейской картины конца света и страшного суда. В Библии причина конца света — воля божья. Здесь же богослов библейскую концепцию мира пытается подкрепить научными аргументами. Гибель вселенной, оказывается, должна произойти по вполне естественным причинам — исчезнет энергия. Все это показывает, что авторитет науки в наши дни так высок, что даже богословы вынуждены свои теории маскировать под науку и основные догмы религии подкреплять псевдонаучными аргументами.

Извращает православный богослов и данные современной науки о возможности жизни на других мирах. Его не смущает, что, по подсчетам крупнейших астрономов и ученых, занимающихся проблемами возникновения жизни, только в нашей Галактике находится около 150 тысяч обитаемых планет. Ламишнину это кажется неубедительным; отметая эти выводы науки, он прямо утверждает, что «данные современной астрономической науки свидетельствуют против идеи о множественности обитаемых миров».

Понимая, что такая лобовая атака против науки малоубедительна, православный богослов пытается аргументировать свою точку зрения. «Можно определенно утверждать, — говорит он, — что для возникновения жизни должна существовать такая планета, на которой имеет место сложное сочетание исключительно благоприятных для жизни физических условий. И Земля представляет собой именно такую планету. Такое сочетание необычайно благоприятных для возникновения жизни условий не может, по-видимому, часто наблюдаться на космических телах, входящих в состав Галактики. В этом смысле можно сказать, что Земля является если не единственным, то во всяком случае чрезвычайно редким, а в некотором роде уникальным космическим образованием во вселенной».

И опять наш богослов зарапортовался. Он опять «забывает» библейскую картину сотворения богом живых существ. Ведь бога совсем не интересовало «сочетание исключительно благоприятных для жизни физических условий». Он ведь всемогущ и сам может создавать эти условия, и не один, а 150 тысяч раз и более. Но если принять это положение, то рухнет вся библейская концепция о первородном грехе. Совсем ведь смешно, что бог вынужден был создавать 150 тысяч адамов и ев и 150 тысяч раз посылать своего сына искупать грехи человечества. Именно поэтому богослов всячески тщится доказать невозможность жизни на других мирах. И здесь он идет на прямое извращение научных данных, а когда это невозможно, то пытается даже «научными» аргументами опровергнуть науку. С его точки зрения, если наука противоречит религии, то тем хуже для науки. Но никогда извращение научных