Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы - Василий Звягинцев

Так вот, что бы там ни докладывали о внезапности, о героизме, в том числе и германских советников, итог простой: штаб Франко разгромлен, сам он убит, и еще десяток ближайших сподвижников тоже. Короче, все правительство. Германских «советников» тоже не пощадили. Каким-то образом оставшийся в живых и вышедший на связь агент РСХА сообщил Гейдриху, что бойня была страшная. Причем уже сдавшихся немцев расстреливали немцы, итальянцев – итальянцы, испанцы – всех подряд, а несколько выдавших себя языком русских, руководителей, очевидно, вели себя как англичане в Индии, подавлявшие восстание сипаев. Рук не пачкали, оставаясь, условно говоря, в белых перчатках.

Если агент, переживший это, счел нужным отметить, из объективности или с другой целью, что русские даже там изображали из себя только «советников», это стоит запомнить. Не для того, чтобы когда-нибудь «отплатить добром за добро». Совсем наоборот. Мягкотелость, вот правильное слово! Будет время, и на этом можно сыграть.

В предвидении грядущей, последней битвы со славянством Гитлер не раз жалел, что судьба забросила его на Западный фронт. Что он там видел? Позиционную войну, грязные окопы, изрытую сверхтяжелыми снарядами землю, превращенную в лунную поверхность, газы. Голод. Если не страх смерти, то скуку. Юдофил Ремарк довольно похоже все описал. А вот если бы добровольца-ефрейтора послали на Восточный… Там и война сама по себе была куда интереснее, и он бы смог поближе познакомиться с этими русскими, выучить их язык. Не по книгам, а лично понять, как с ними следует воевать.

А воевать придется обязательно.

В приемной топталась целая свора генералов. Ждали, когда он их позовет. А он пережигал в себе эмоции, по сложным траекториям пересекая свой неуютный, но великолепно приспособленный для унижения посетителей кабинет.

Это, конечно, был не тот карикатурный фюрер из советских послевоенных фильмов, и не реальный, разрушенный поражениями и болезнями банкрот сорок пятого года, тем не менее нашедший в себе силы застрелиться, а не отдаться на поругание ненавистных врагов. Сейчас это был крепкий сорокавосьмилетний мужчина, у которого все было впереди. И, самое главное, пока что он не был преступником всех времен и народов, воплощением вселенского зла. Так, обычный среднеевропейский автократор, не успевший совершить абсолютно ничего из тех ужасов, что начнутся гораздо позже. Возрождал униженную Версалем и непомерными контрибуциями страну, восстанавливал разваленную промышленность, повышал жизненный уровень простого народа, ничего более.

Политических противников сажал в концлагеря, но довольно умеренно, сроки давал детские, его лагеря в сравнении со сталинскими выглядели почти оздоровительными. Открытый суд над обвиненным в организации поджога Рейхстага лидером Коминтерна Димитровым его оправдал, что в СССР было непредставимо в принципе. Строил автобаны, готовился к войне – так кто к ней в середине тридцатых не готовился? На Абиссинию не нападал, в отличие от Муссолини. Ввел некоторые ограничения для евреев, так не убивал же, всем желающим позволял уезжать куда угодно, со всеми капиталами, только недвижимость, если не успевали ее продать арийцам, оставалась за Рейхом. И в этом не было ничего нового и чрезвычайного. Расовый подход или классовый, какая разница? Все, что навеки связано с его именем, начнется гораздо позже. Или не начнется…

– Пригласите, – сказал он адъютанту, приведя нервы в порядок. Если бы он курил и пил, как Черчилль, Сталин или Рузвельт, увлекался женщинами, как Геббельс, да хотя бы не был вегетарианцем, мировая история тоже могла бы пойти иначе. А тут у одного из претендентов в демиурги не оказалось ни одного способа релаксации, кроме «воли к власти» и реализации ее в самых извращенных формах.

Покурил бы сейчас «Адольф Алоизович» хорошую сигару или трубку, сидя на подоконнике своего кабинета, любуясь на перспективу зимнего Берлина, утешая себя тем, что политические коллизии преходящи. Как бы там ни было, впереди ждет вечеринка со шнапсом, корном, коньяком, айсбаном и кровяными колбасками, обществом актрис из Бабельсберга или девок из Пратера в крайнем случае. Так и отпустило бы…

Но ничего этого ему доступно не было, и он со всей яростью аскета обрушился на ничего не смеющих и не имеющих возразить Геринга, Гиммлера, Мильха, Бломберга и прочих. Он объяснил все, что о них думает, что они собой представляют с точки зрения главы государства, и окопного солдата тоже, какая судьба ждет каждого по отдельности и всех вместе, если они и впредь намерены таким вот образом исполнять приказы своего фюрера.

– Вы хотя бы понимаете, что только что проиграна первая кампания из тех, что мы должны были непременно выиграть и показать всему миру – Германия жива, она возродилась, она снова собирается играть лидирующую роль в европейской политике? А вы что сделали?! Утопили в сортире все мои усилия! Я рискнул навлечь на нас гнев и санкции всей этой либеральной сволочи, я бросил прямой вызов Сталину, связавшись с Франко и Муссолини, понадеявшись на вас, негодяи! Что вы мне обещали? И что преподнесли в подарок? Где ваши «юнкерсы», «мессершмитты», «хейнкели»? Кто говорил, что выметет железной метлой с испанского неба русскую фанеру? Вы, Герман? Где ваша метла? Кто говорил, что наши танки и пушки вдребезги разнесут ничего не стоящие и никому не страшные «Т-26»? Вы, Бломберг? Что десять тысяч наших легионеров стоят всей республиканской армии со всеми штатскими волонтерами? Вы, Браухич?

Ох, как бы я хотел отправить всех вас сегодня же на фронт! Командирами рот и батальонов. Только какой от вас толк, если все уже проиграно? Вон отсюда, не желаю никого из вас видеть. И чтобы никто больше не смел обращаться ко мне со своими дурацкими идеями и предложениями! Ни одной марки не позволю выделить, пока не докажете, что умеете управляться с тем, что есть. Убирайтесь, все, все!!! Не желаю ничего слушать, ни оправданий, ни новых проектов. Их нет и не может быть! Только по вашей вине Германия обречена на десятилетия прозябания. Где мы теперь можем показать свою возрастающую силу и волю к победе? Вон!!!

Выгнав генералов, Гитлер обессиленно упал в кресло. Как жаль, что у него нет тех сил и возможностей, что у Сталина! Арестовать, отправить в концлагерь, расстрелять! Увы, до сих пор существуют и действуют законы, юстиция, черт бы ее взял, суды. Какое обвинение можно предъявить этим надутым индюкам в погонах и лампасах? А если вермахт возмутится неуважительным к нему отношением? Выведет на улицу свои полки и дивизии? СА уже не существует как значительной силы, СС – вообще ничто. Ах, поспешил он, поспешил с ликвидацией Рема. Тогда его отряды превосходили по своим возможностям армию, что и напугало. Эрнста и его штурмовиков уничтожил и остался один на один с вояками, воображающими себя солью земли. Сдержать их можно только напряжением воли, а иначе бы прямо сейчас кто-то из них мог бы достать пистолет или вызвать караул. И что? И все…

Гитлер прекрасно понимал, что руководит Германией он только в силу невероятного сосредоточения мистических сил, обративших на него свое благосклонное внимание. Никаким иным образом он не смог бы достичь того, чего достиг. И сейчас случился первый сбой. Как его трактовать? Предостережение от переходящей границы самоуверенности, намек на то, что впредь следует быть аккуратнее, или проведенная перед ногами меловая черта? Вот он, твой край, и дальше ни шагу!

Посыл, что обожаемый Фатерлянд так и останется униженным, разоруженным, никому не страшным и не могущим претендовать на право называться Третьим, Тысячелетним Рейхом?

А ведь все складывается именно так. Не сумев руками Франко победить в Испании, Германия показала всему миру, что она по-прежнему не может влиять на события вне своих границ. Россия, направив за тысячи километров весьма ограниченные силы, да еще тайком, своих целей добилась. Национал-социалистская Германия и фашистская Италия, бросив на игорный стол фактически все, что имели и чем гордились, проиграли. Десятки тысяч солдатских жизней, танки, самолеты, корабли, деньги, великолепная, рискованная, на грани срыва игра дипломатов и агентов влияния – все пошло прахом.

Ставшая коммунистической Испания (в то, что она останется умеренно-социалистической, он не верил, не за тем Сталин в нее вложился) непременно окажет воздействие на большевизацию Франции. Наверняка вскорости рухнет и режим Салазара в Португалии. То же произойдет в их африканских колониях. Упоенный столь далекой от своих непосредственных границ победой, Сталин, естественно, начнет проводить намного более агрессивную политику в ближнем предполье.

Гитлер мыслил не просто экономическими, политическими, военными категориями, как это делали его исторические предшественники, нынешние соперники и противники, он воспринимал окружающий мир как субъект своей «воли и представления». И видел очень далеко.