Подари мне сердце - Юлия Сергеевна Леонова

- Так и есть, барин. Дуня я.

- Садись, поговорить с тобой хочу, - отодвинулся он, уступая ей место.

Заметив, что девушка испуганно оглядывается по сторонам, Воронцов чертыхнулся.

- Не обижу я тебя, только спросить кое о чем хочу! – Алексей достал несколько ассигнаций из кармана сюртука, показав их девушке.

- Ну, хорошо, барин, только быстро, - ответила она, поднимаясь на подножку и закрывая за собой дверцу.

- Скажи-ка мне, Дуня, ты помнишь тот вечер, когда я последний раз к Елене Дмитриевне приезжал?

- Как же не помнить? Помню, конечно. Вы тогда так упились, - смущенно улыбнулась она, - что мы с барыней насилу Вас до ее спальни дотащили.

- А Елена Дмитриевна, она тогда со мной осталась?

- Не, барыня велела ей в комнате для гостей постелить.

- Держи, - Воронцов вложил деньги в подставленную ладонь, - Иди хозяйку свою разбуди, скажи, что я к ней с визитом.

Лена с улыбкой спустилась по лестнице к ожидавшему ее Алексею.

- Алексей Васильевич, какой, однако, приятный сюрприз! - протянула она.

- Не думаю, Елена Дмитриевна, что для Вас он приятный, - ответил Воронцов, стараясь не повышать голос.

- Чем я могла прогневить Вас? - кокетливо улыбнулась Арсеньева.

- Видите ли, случилось так, что мне вспомнилась наша с Вами последняя встреча…

Улыбка мгновенно пропала с лица Арсеньевой.

- И много ли Вам удалось вспомнить?

- Все!

Лена бросилась ему на грудь, пытаясь обнять широкие плечи.

- Прости меня! Прости! Я солгала про ребенка! Я не знала, как мне еще тебя удержать! Прости меня, пожалуйста…, - быстро говорила она, пытаясь заглянуть ему в глаза.

Крупные слезы покатились по красивому лицу. Перехватив тонкие запястья и оторвав ее руки от лацканов своего сюртука, Алексей оттолкнул ее, брезгливо поправив одежду.

- Какая же ты дрянь! А я еще имел глупость раскаиваться…

Развернувшись на каблуках, Воронцов вышел, оставив Арсеньеву рыдать в одиночестве.

Выйдя на крыльцо особняка, Алексей вздохнул с облегчением. Боже, какую чудовищную ложь успела нагородить эта женщина! И как он мог находить ее привлекательной? За прекрасным фасадом укрылись коварство, хитрость, жадность и зависть. У Воронцова было чувство, что у него камень с души свалился. Домой! Домой, к Аннушке. Покаяться, повиниться, в ноги упасть. Рассказать все. Господи, каким же идиотом, он оказался!

Легко сбежав по ступенькам, Алексей поднялся на подножку ожидавшего его экипажа.

- Домой! – крикнул он Никитке, закрывая за собой дверцу.

Глава 34

Жену Алексей нашел в детской. Едва он вошел, его взгляду открылась чудесная картина. Аня играла с Сашей. Сын сосредоточенно укладывал один деревянный кубик поверх другого, но, увидев отца, мальчик спрятался за материнские юбки.

- Саша, - позвал Воронцов, протянув руки к сыну.

- Подойди, папенька зовет, - Анна слегка подтолкнула его к отцу.

Взяв ребенка на руки, Алексей выпрямился. Большая ладонь погладила темные кудри. Саша, робко обняв отца за шею, запечатлел на его щеке мокрый поцелуй. Сердце перевернулось в груди. Вот оно, счастье! Вот то, ради чего стоит жить.

- Аня, - Алексей сглотнул ком в горле, - мне многое нужно тебе рассказать.

Глядя на мужа, Анна поняла, что что-то изменилось. Забрав ребенка из его рук, она передала Сашу на попечение няньки. Выйдя из детской, Аня направилась в свои покои. Она слышала шаги Алексея за своей спиной. Что еще могло случиться? – гадала она.

Опустившись на софу, она подняла глаза на супруга. Алексей присел подле нее. Взяв ее руки в свои ладони, он вздохнул.

- Помнишь тот вечер, когда ты рассказала мне о Саше? – спросил он.

Аня кивнула.

- Я тогда действительно был у Арсеньевой.

Анна сделала попытку подняться, но Воронцов удержал ее.

- Подожди! Выслушай меня.

- Хорошо. Я выслушаю Вас, Алексей Васильевич, и мы больше никогда не будем возвращаться к этому разговору, - холодно ответила она.

- Я слишком много выпил в тот вечер, - продолжил Алексей, - Мне стыдно это признавать, но я не помню ничего из того, что произошло той ночью между мной и Арсеньевой. Но сегодня мне стало известно, что она воспользовалась моим состоянием и солгала, что ждет от меня ребенка.

- Ты хочешь сказать, - не веря своим ушам, произнесла Аня, - что между Вами ничего не было?

- Именно это я и хотел тебе сказать, - тихо ответил Алексей.

- К тебе память вернулась? – спросила Анна.

- Нет, - грустно улыбнулся Воронцов, - ее горничная не слишком предана своей хозяйке, а когда я сказал Арсеньевой, что все вспомнил, она призналась.

- Письмо, которое я получила сегодня, - это ее рук дело?

Алексей кивнул.

- Сможешь ли ты меня простить когда-нибудь?

Вместо ответа Аня спрятала лицо у него на груди. Как же хорошо и тепло в его объятьях! Как она скучала по таким вот простым минутам счастья, когда можно просто сидеть, обнявшись, рядом и прислушиваться к сердцебиению друг друга.

Воронцов прикоснулся губами к ее виску там, где под кожей билась тоненькая жилка. Обхватил хрупкие плечи, прижимая ее еще ближе к себе. Обняв ее за талию, он опрокинул жену на софу, легчайшим поцелуем коснулся нежных губ.

- Анечка, сердце мое, я соскучился по тебе, - прошептал он, покрывая поцелуями тонкую шейку.

- Не здесь, Алеша, - задыхаясь от нахлынувших ощущений, ответила она.

Подхватив жену на руки, Воронцов шагнул к двери, ведущей в его покои. Оказавшись в своей спальне, он осторожно поставил ее на пол и, вернувшись к двери, запер ее на ключ. Алексей раздевал жену, покрывая поцелуями обнаженные плечи. Платье с тихим шорохом упало к ее ногам. Аня, отступив от него на шаг, спустила с плеч тончайшую сорочку, позволяя ей упасть на пол вслед за платьем. Алексей разделся, не отводя от нее жадного взгляда и, обняв, увлек к широкой постели.

Его теплые ладони нетерпеливо заскользили по бархатистой коже, лаская прекрасное тело.

- Моя, только моя, - хриплый шепот сорвался с губ, обжигая, заставляя терять голову.

Алексей приподнялся на вытянутых руках, заглянул в затуманенные страстью зеленые глаза, качнулся вперед, погружаясь в распростертое под ним тело. Его пальцы переплелись с тонкими пальцами жены. Ни с одной женщиной он не испытывал ничего подобного. Желание обладать ею сводило с ума. Он все глубже погружался в омут страсти,