Помогать нельзя наказывать, терпеть нельзя просить? Бедность и помощь нуждающимся в социокультурном пространстве Англии Нового времени - Юлия Евгеньевна Барлова

расположившейся на 50 страницах текста под названием «Замечания по поводу Билля о бедных, предложенного досточтимым Уильямом Питтом». В заключительной части этого текста автор даже выражал сожаление, что «страниц получилось так мало, по причине дефицита времени». Контраргументы Бентама можно условно разделить на несколько направлений. Первое направление – это критика идеи обязательного минимума заработной платы. «А если, – задается вопросом Бентам, – чей-то труд по факту стоит меньше установленной планки – например, труд инвалида, неквалифицированного разнорабочего и т. п.?» Таких работников, считает он, билль попросту лишает работы: «иногда есть разница между наивысшей суммой, которой рабочий достоин, и наименьшим жалованьем, которое работодатель готов ему платить… то есть, если последний и заплатит 9 шиллингов тому, чей труд не стоит выше 7–8 шиллингов, то вряд ли он будет платить этот минимум тому, чей труд не стоит больше 3–4 шиллингов!»[255]

Вторая часть контраргументов касалась идеи компенсации пониженного жалованья за счет налогов. Бентам считал, что эта мера лишь «усилит лень и праздность», и протестовал против самого принципа «удовлетворения индивидуальной нужды за счет общественного кармана» (то есть, заметим, против самой системы общественного призрения как таковой), так как это «питает леность за общественный счет». «Донациями такого рода, – пишет он, – вы вытаскиваете нескольких избранных индивидов из класса бедняков и помещаете их в класс людей легких обстоятельств. Но это – монашеская благотворительность в огромном масштабе, которая разбрасывается тушами говядины вместо того, чтобы накормить большое количество людей бульоном, она губительна в своих последствиях, так как, облегчая сегодняшние беды, сеет семена будущих».[256]

Наконец, третья и последняя часть «Замечаний по поводу Билля о бедных…» была направлена против «целевых» денежных дотаций малообеспеченным семьям на покупку, например, коровы. «Если предыдущие разделы, – писал он, – лишь отворачивали кран, то раздел о корове и деньгах – открывает бездонную дыру». Поясняет он свою метафору так: «если корова сдохнет, или ее украдут, или будет заявлено, что она украдена, – надо, значит, заменить исчезнувшую корову второй, а затем, в случае повторения пропажи или смерти коровы, – третьей. Конечно, частые несчастья с коровами должны вызвать подозрение в честности бедняка, но если действовать по подозрению, можно обречь на голодную смерть вполне честную семью».[257] Иными словами, Бентам предлагает вообще не поднимать вопрос о дотациях – как «честным» семьям, так и «нечестным», – чтобы потом не мучиться подозрениями в злоупотреблениях.

Подводя итог, Бентам пишет, что его основная претензия к биллю Питта-младшего – «нечеткость и некомпетентность» законодательных формулировок, «делающие неясным, какие именно категории населения попадают под действие билля или выигрывают от него».

Показательно, что 11 февраля 1800 года, через три года после выдвижения билля, Питт-младший в своей парламентской речи заявил, что снимает свой проект, который он до сих пор находил хорошим, из почтения, в том числе, к мнению Бентама. Джон Боуринг, редактор и издатель первого полного собрания сочинений Бентама, также подтверждает, что «находясь в тесном контакте с влиятельными людьми в парламенте, Бентам внес мощный вклад в провал этого предложения».[258]

Чертёж-схема «Паноптикона, или Дома надзора» Иеремии Бентама

Бентам перестал писать о проблеме бедности после 1800 г. и умер за два года до принятия поправок к законам о бедных 1834 года. Историки продолжают спорить о его влиянии на принятие «нового законодательства». Бесспорно то, что в общественно-политических дебатах о бедности и пауперизме конца XVIII – первой половины XIX в. позиция Бентама сыграла весомую роль. Учитывая, что именно эти дискуссии вели к принятию решения по реформе, можно считать, что, в числе прочих критиков «старого законодательства», он внес значительный вклад в идеологические основы реформы 1834 года.

Глава 3

Бедность и социальная помощь в массовой и популярной культуре

Визуальные образы бедности: кто у нас беден, тот недостоин лучшей доли?

Существует расхожее выражение о том, что «если француз на любой жизненный случай пишет песенку, то англичанин рисует карикатуру». Визуальную культуру Англии XVIII–XIX вв., в отличие от стран континентальной Европы, действительно формировали не только, и не столько, произведения «высокого искусства», искусства для избранных, сколько т. н. «популярные печатные оттиски» («popular prints») – карикатуры, гравюры, эстампы, создававшиеся «на злобу дня», рассчитанные на определенный тираж и претендовавшие на доступность широким кругам общественности. Темы печатных картинок были самыми разнообразными: политика, религия, социальные проблемы. В основном такие изображения носили сатирический характер и имели целью развлечь публику, однако «подспудно» они служили продвижению государственных или частных интересов и идей.

Визуальные материалы представляют собой очень интересную группу исторических источников, приоткрывающих для потомков особенности восприятия современниками тех или иных явлений в их жизни. Во-первых, наполненные символами и образами картины, рисунки, иллюстрации, карикатуры и иные изображения делают видимыми абстрактные представления, устойчивые обороты риторики эпохи, дискурс исследуемого периода. Во-вторых, визуальные образы, в отличие от текстового медиатора информации, воздействуют на сознание мгновенно и на эмоциональном уровне. Это позволяет нам, в том числе, делать выводы о мировоззрении и ценностях более широкого спектра участников коммуникативного процесса, включая малограмотные, иноязычные и прочие слои населения с ограниченным уровнем восприятия письменной информации.

Казалось бы, неприглядная природа бедности плохо стыковалась с «пропагандистской» или «воспитательной» функцией изобразительного искусства. Тем не менее, актуальность проблем нищеты, пауперизма, бедности в XVIII–XIX вв. была настолько высока, что бедность не только «проглядывает», но и становится темой английских живописных полотен и карикатур. В коллекциях знаменитых хранилищ Европы – таких, например, как Британский музей в Лондоне или Государственный Эрмитаж в Санкт-Петербурге, – в дошедших до нас старых газетах и журналах, в иллюстрациях к книгам можно обнаружить не более сотни таких изображений. Однако, взглянув на них повнимательнее, мы можем выделить несколько разновидностей визуальной репрезентации – на основании, например, такого критерия, как эмоциональная нагрузка изображений бедных, вскрывающая восприятие этой категории населения и отношение к ней.

Первую разновидность составляют эмоционально-нейтральные изображения бедных как естественной и неотъемлемой части толпы. Такими изображениями изобилуют гравюры XVIII в., когда популярной становится тема лондонских улиц и уличной жизни мегаполиса. «Послание» этих картинок публике – лишь констатация факта наличия бедности в обществе как естественного состояния части людей. Примерами могут служить работы знаменитых карикатуристов Уильяма Хогарта или Джеймса Гиллрея, в которых толпа, включающая бедняков, – лишь фон для изображения тех или иных злободневных событий (например, выборов). Искусствовед Л.А. Дукельская в свое время верно подметила, что на этих картинках «нищие, акробаты, разносчики, проститутки более напоминают изящных актеров, нежели грубоватый люд».[259] Можно предположить, что объяснение этому –