Запах костров - 1 (СИ) - Владислав Верницкий

- Да нет, ничего! Я сам с собой!

- Смотри у меня! Не балуй!

- Ты хоть скажи, куда ведёшь?! А то перед расстрелом проще думать о светлом мире?! – поинтересовался парень.

- Чё?! На допрос тебя веду?! Уши чистить надо, а не дрыхнуть оглоблей!

- Ну, ваши, на волю хоть весточку от меня послали жене, что мол, жив, здоров?!

- Разговорчики! Я тебе не мамка, с которой можно лясы точить! Сейчас мой жезл войдёт прямиком в твою прыщавую задницу, если скажешь ещё хоть слово! Понял, крыса?! – не на шутку разозлился служивый.

Конвойный ведёт Альберта по грязному коридору изоляторного блока, где многие подозреваемые ожидают судебного разбирательства. Система этого мира такова – сначала нас зовут калдырить за компанию, кидать друг другу дешёвые хрусты, красть у лохов из карманов кошели и при всём этом ты, отошедший в самый смак пописать – когда между твоих товарищей происходит потасовка и приезжают исполнители закона, почему-то один садишься на зону и отвечаешь за свою компашку по полному сроку от звонка до звонка. Но не судите братья строго того, кто через три года вернётся в родной край. Им, спокойным и уравновешенным ботаником, будут править ложь, подкуп, правосудие и месть за испорченную жизнь. Что касается женщин – из тысячи лишь несколько попадают в СИЗО ввиду бытовухи, но по большинству получают деньги за секс и через десять лет умирают от сифилиса или триппера в домах ласк.

Кто виноват в том, что мы рабы в собственном государстве?! Только правительство, не считающееся с голосами наших душ. Если вспомнить историю государства – именно этого все хотели Руси все степняки мира – хазары, булгары, торки. Теперь США машет перед нами легализованной проституцией и коксом. Не далеко ушли от феодального рабства. Не пора ли всем показать раз и навсегда – что мы не рабы?!

Неужели ввиду пузатости кошелька правительству хочется терпеть новые унижения и предпосылке войны. К чему оно привело своими лозунгами о том, что надо помогать своим братьям?! К новому рождению 90-х. Молодёжь не просто поднимает митинги. Она бунтует против власти и коррупции. Ей никто не даёт бесплатного обучения – по большинству, лишь единицы родителей способны материально поддерживать своих детей и давать шанс стать человеком с большой буквы. Остальные для власти просто овощи. Вот теперь у этих овощей, как нас называют, выросли кровожадные ядовитые шипы. Молодёжи плевать, будут ей платить за какую-нибудь войну или нет. Ей нужно просто выбить накопленную энергию за долгие годы просиживания, ако медведю малинник после долгой зимней спячки...

Альберт отвлёкся от мрачных мыслей, искоса, посмотрев на ручку металлической двери. Весь коридор, в котором ребята остановились, блёкло освещался через одну лампочку под потолком с осыпавшейся штукатуркой. Некоторые лампочки уже перегорели совсем. Стены покрашены в тёмно-зелёный цвет. Пол выложен плиткой цвета морской волны. Чем-то коридор похож на польские барокамеры Биркенау. «Не удивлюсь, если следственный изолятор окажется точной копией барокамеры, из которой мы с Максом вытаскивали Марину, чёрт её подери. Кстати, где она? Тоже в эту жопу попала или у какого-нибудь царя Харимандкора трахается с его холопами? Я бы на это посмотрел?! – подумал Альберт». Ну, конечно, чёрным юмором паренёк подбадривал себя, как мог, потому как, скорее всего ему светит не менее десяти лет наблюдать за небом в клетку и кушать местную баланду.

Конвойный старался грубо не обращаться с юношей – резко повернул его в сторону и со всей мощью своего мускулистого тела прижал Альберта так, что у того вывернуло язык наружу и глаза чуть ли не поприветствовали горбинку носа. Жутким скрипом, будто тысячелетняя ржавчина, открылась дверь.

Комнатка – три на три метра – впустила в свои прохладные от частых сквозняков объятия. Она дышит едким дымом палёных сигарет наподобие «Тройка» или чего ещё хуже «Радопи» - кстати, вторая марка сигарет был очень популярной в конце 1988 года, когда наши прадеды ещё были молодыми (Видимо, у курящего эти сигареты не такая большая заработная плата, чтобы купить посолиднее для очень солидной профессии с высшим образованием по юриспруденции). Посередине комнаты стоит стол, усыпанный по всей поверхности пеплом. По центру стола лежит пачка сигарет и алюминиевая пепельница, слегка забитая окурками. Рядом – папка с кипой бумаг. За столом сидит внешне привлекательный, в сером костюме, молодой человек, которому очень шла редкая седина. За его спиной, насупив нос и сморщив лоб, стоит уже знакомый Альберту мужчина. Запястья перестали чувствовать тяжесть наручником, но это на время.

- Здравствуйте, Альберт! Меня зовут Михаил Сергеевич Ладогин! Я буду курировать ваше дело на судебном заседании, но всё сейчас зависит только от тебя! Если ты расскажешь всё, как было, обещаю вытащить тебя отсюда! Чтобы нам понять мотивы исчезновения твоего друга, нам с его отцом надо знать абсолютно всё! Что эта за дыра в несущей стене квартиры твоих родителей? – начал допрос следователь.

- Я не имею ни малейшего представления, как она там оказалась! Только дыру мы сами пробили! На самом деле это заложенный дверной проём! Мы с Максом и Мариной прошли внутрь непонятного коридора! Там находится лестница, ведущая вниз. Сверху, откуда мы собственно и пришли, обнаружили открытую дверь! Вошли внутрь и оказались в каком-то доме! Хозяйкой этого дома оказалась милая старушка! Кажется, Панвотрубой её зовут! Вот! Она познакомила нас с неким Валерьяном, фермером! Мы с ребятами придумывали разные планы действий, осознав, что находимся не в своём времени и надо пристраиваться к обычаям того! Кривая дорожка довела нас до Освенцима, который являлся главным лагерем фашистов! Там решались все вопросы, как фрицы это называли «решение основного еврейского вопроса»! Подружившись с заместителем главаря, нам начали поручать более сложные задания в Биркенау! – начал рассказывать Альберт.

- Стоп! Извини, но мне не понятно – что повело вас в Освенцим? Причина? – перебил следователь.

- Ах, да! В десяти километрах от города Краков мы напали на дежурный лагерь! К нашему с Максом сожалению, нашу подругу смогли-таки увезти на мотоцикле! Транспорт уехал в том же направлении, где находится их основной лагерь, как мы поняли позже, только появившись в стенах Освенцима!

- Спасибо! Извини, что отвлёк! Продолжай!

- Так вот! Мы сжигали в основном евреев в газовых барокамерах Биркенау! Да, было противно убивать, потому что убивали мы ни в чём не повинных женщин и детей, морили их голодом, расстреливали советских солдат! Мы это делали не для прислуживания этим поганым кровососам! Мы сами жили в том же рабстве, боясь сдохнуть – если узнает кто про нас! В последнее время мы с Максом придумали план побега! Мы должны были прикинуться, что проводим допрос, подозвать смену охраны, вырубить её, присесть в грузовик и унестись к порталу! Мы так думали, но прозвучала сирена тревоги, макс махнул нам в сторону и убежал куда-то! Я довёл Марину до машины, сам же вернулся и стал искать друга! Нашёл в одном из бараков с проломленной крышей на чердаке раненым и без сознания! Повесил на плечо! – парень взял из пачки сигарету и прикурил от горящей спички, что зажёг для него Михаил Сергеевич; слегка закашлялся и продолжил. – Добравшись до грузовика, положил друга в прицеп! Мы уже отъехали на достаточное расстояние от Освенцима, но заметили погоню! Отстреливались! В конце стычки в наш автомобиль летит ракета из базуки, мы выпрыгиваем, и последнее что я помню о том событии так это то, что я падаю на колени! Горит грудь, лёгким не хватает воздуха и... теряю сознание! Помню, как потом на время приходи в сознание! На своей повозке меня вёз тот самый фермер, что и Вас, Керсан Данилович, ко мне привёз! Валерьян лишь сказал, что везет меня к вдове, чтобы поухаживала, раны смывала и семь раз на дню кормила! Прошёл месяц! Раны затянулись! Люди Керсана Даниловича забрали меня с силой! Привезли, когда в отключке был! Очнулся в СИЗО! Ну, вот собственно и всё! – затянувшись сигаретой, Альберт посмотрел недоверчивым взглядом на Керсана, но ничего не сказал.