Запах костров - 1 (СИ) - Владислав Верницкий

Руслана выбежала на крыльцо и чуть не налетела на валун, лежащий чуть в стороне. Девушка нависла на мои плечи с горючими слезами, извиняясь и вновь заходиться навзрыд. Я пообещал, что вернусь к ней назад живым и невредимым. Внушил, что до замка осталось всего сутки пути, несколько дней передохнуть там и можно будет поворачивать лошадь домой. Жена отступила, слегка успокоившись.

Я бросил левую ногу в стремя, опёрся руками за шею животного, вторую ногу перекинул через его спину, всунув носок сапога во второе стремя, посадил свой зад в седло и слегка стукнул пятками лошадь по брюху, чтобы та заковыляла к воротам. Святогор, Марина и Серафим также присели поверх лошадей, и пошли конным шагом вслед за мной. Жена выбежала на прощание. Макс напоследок обернулся, почувствовав холодный взгляд всеми фибрами души. Подмигнул. Повернул шею вперёд и стеганул гнедую посильнее, разгоняя её в галоп, и скрылся из виду Русланы. Путники повторили его действие и через пару минут нагнали паренька.

Лошади скачут формой ромба. Над головами чирикают разные птицы. По веткам сосен веселятся озорные белки, указывая нам обратный путь. Сами сосны стоят величественно. Только их макушки слегка покачиваются от лёгко дуновения ветерка. Спустя четверть часа путников остановила одна забавная лесная сцена. Зверь накинулся на раненую жертву, разрывая лохматое брюхо. Куски мяса летят то вправо, то влево. Жуткий предсмертный рёв жертвы и она мгновенно затихает. Рог оказался окровавленным после долгой и изнурительной схватки. Невиданный мной ранее зверь пал оземь перед сильнейшим врагом. Волк ещё постоял немного и ушел в чащобу леса. Он никогда не сможет стать отшельником собственному роду волков, как это сделали его сотоварищи, став простой городской псарней. Победа над лосем оказалась самой сладкой не только для волка, но и для его стаи, которая придёт через пару часов.

Так целый день мы скакали до самого Монсегюра без происшествий. Святогор, проводил нас из своего леса и уехал куда-то в сторону. Каждые мы три часа давали лошадям роздыха – попить воды и травки пощипать. В эти моменты каждый рассказывал какую-нибудь интересную историю, кто пил воду из реки, кто проверял зажимы между уздечкой и ремнями седла. Я пару раз купался, дабы остудиться от палящего солнца. Останавливались на обед и полдник. Питались белорыбицей, подогревающейся в котелке с кипящей водой. Время отдыха заканчивалось, и вновь путь начинал петлять пыльными дорогами, которые то и дело выводили на поля. Побывали проездом в Лангедоке.

Город большой – по территории ничем не уступал Рязани двадцать первого года. Мы случайно заблудились на торгу, где Серафим купил для меня карманный нож у одного кузнеца. Французское качество товаров спокон веков славится. Особенно валирийская сталь с окантовкой яшма золото. С городской площади послышался горн. Люди начали убирать свои товары с лотков и скрываться в своих будках. Через рынок пробежало несколько дружинников – похоже, сотников – в полном обмундировании. Троица села на коней и поскакала в сторону горна, где собралось немало народа. Оратор, стоявший на выступе, прокричал, что к городу подступили войска крестоносцев.

Серафим позвал нас за собой и погнал лошадь в галоп прочь из центра города к северным воротам. Возле забора мы нашли лаз, открыли его и вошли внутрь с лошадьми. Прошли около четырёх часов пути по таинственным поворотам и перекрёсткам пока не вышли к границе леса, возле которого возвышается многометровая гора. На вершине её возвышается могучий Монсегюр. Прошли, миновав Тулуз, Русельон, Гаскони и один из аристократических город Комменж после Лангедока.

Осень продолжает ликовать. В Пиренеях уже прохладно, но пот ручьём заливает глаза и щёки. Мы приблизились к подошве горы, спрыгнули с лошадей и принялись лезть в подножие. Ноги гудят, и карабкаться по этой невысокой, но крутой горе становится всё труднее. Чуть ниже меня пыхтят Марина и Серафим. Минута на передышку. Эта минута показалась незаметно пролетевшим часом. Мышцы уже сковывает от тёплой боли и натуги, протянув троицу на немалое расстояние по склону. Связки коленей слегка ноют от усталости. Передохнув и отдышавшись, мы наши головы вновь поползли вверх. Рывок. Рывок. Ещё рывок и ребята оказались на вершине. Я посмотрел вниз. До подножия примерно тысячу метров, но ввиду слишком крутого склона - земля кажется, немыслимо далеко, будто гора вместе с замком летит где-то в небесах.

Такие горы, как Монсегюр, здесь, на юге Франции, невысоки, скорее похожи на большие сопки, но склоны их круты. Не случайно именно на таких горах местные сеньоры закладывали свои неприступные замки. По-французски, на классическом диалекте, оно должно звучать как «Мон-сюр» – Надёжная гора.

Вершина горы почти целиком занята длинной серой стеной замка. К узкому входу ведёт деревянная лестница, по которой путники и поднялись, покорив высоту. Внутри Монсегюр производит странное впечатление. Он напоминает выполненный из камня макет корабля – галеона или огромной каравеллы. Низкая квадратная башня на одном конце; длинные стены, выгораживающие узкое пространство посередине и тупой нос, напоминающий форштевень корабля. Двор оказался довольно узким. Прямо напротив главного входа во второй стене пробит такой же узкий и низкий переход. Он ведёт на противоположную оконечность площадки, венчающей гору. Здесь едва хватит места для узкой тропинки, которая вьётся вдоль стены и обрывается пропастью. Именно к этой тропинке и крутым склонам горы, около вершины лепятся каменные и деревянные домики, в которых обитают защитники Монсегюра, избранные катары, члены их семей и крестьяне из лежавшей у подножия горы деревушки. Не меньше пятисот метров отвесной скалы отделяют героев от первого порога, с которого затем можно спуститься к подошве горы.

Посередине небольшого дворика стоит мужчина старческих лет в белом платье с нашитым красным крестом. На поясе старца, в ножнах, красуется нехитрый кинжал, рукоять которого сверкает блеском золота. В правой руке он держит посох, что много лет таскал за собой по разным землям.

Его окружают несколько воинов. Кто держит в руках меч из доминиканской стали, а у кого с плеча свисает яблочный лук. Третий ратник при себе не имеет ничего. Старец что-то показывает на пальцах рук и время от времени указывает на стену крепости. Его седая борода трясётся от надрыва голосовых связок, словно ядовитая змея, извивающая свою жертву. Троица подошла ближе к старцу.

- Олухи! Я вам в тысячный раз говорю, созывайте всех на стены замка! Купец врать не будет, тем более пораненным! У него от страха так колени тряслись, что лгать ещё долгие годы не сможет! – исходил в истерике старец.