Цыганские сказки - Автор неизвестен

Пушкин сразу в табор не пошел, остановился неподалеку, наблюдает. Видит он: пошла в лес цыганочка дровец набрать. А была цыганочка та молодой да красивой. Подошел к ней Пушкин, разговорился. А надо сказать, что вид у Пушкина к тому времени был не барский, долго ходил он по земле и пооборвался совсем. А сам по себе Пушкин был красавцем. Понравился он цыганке, привела она его к своему отцу. Так и остался Пушкин у цыган в таборе жить.

Повенчали Пушкина с Земфирой по цыганскому обычаю, как положено. И стали они жить-поживать. Предложил вожак Пушкину:

— Живи, как хочешь, морэ, делай, что пожелаешь: хочешь — на кузнице работай, хочешь — лошадьми занимайся — твоя воля.

Да только не стал Пушкин ни кузнецом, ни цыганским барышником. Сидел он себе на пеньке да книги свои писал. А еще рисовал много: детей цыганских рисовал, коней, как пляшут цыгане, как поют для богачей, как милостыню просят, как гадают — все как есть рисовал. Жаль только, что не дошли эти рисунки до наших дней: в таборе погибли при пожаре.

Долго ли, коротко ли, рождается у Земфиры сын от Пушкина. А тут, как на грех, влюбилась цыганка в одного таборного парня. Стала к нему на свидания ходить тайком.

Как-то раз ложится Пушкин с Земфирой в полог, да только глаза сомкнул, встала Земфира и ушла от него по росе на свидание. А тут ребенок заплакал. Проснулся Пушкин, глядит: нет жены. Кинулся он искать ее. Видит следы по росе от шатра ведут. Пошел Пушкин по следам и набрел на влюбленных. Сидят они у реки, обнимаются.

Великий гнев охватил Пушкина, и не сдержался он, выхватил цыганский нож и убил цыгана.

Собрался табор на цыганский суд. Слыханное ли дело: человека убили, да еще в своем таборе?! Стали разбираться, судить да рядить.

— Из-за ревности погиб цыган, — сказал вожак, — и ревность была правильной. Коли нарушила Земфира слово, данное тебе перед богом, то по закону следовало ее убить.

— Не мог убить я ее. Люблю я Земфиру по-прежнему, да и что бы сын мой делал, если бы я Земфиру убил? — ответил Пушкин.

Долго совещались старики и решили осудить Пушкина по старинному обычаю: посадить его на камень, а потом изгнать из табора. Только за убийство была такая кара. А когда сажали человека на камень, сердце его (так верили цыгане) должно было окаменеть для цыганского рода.

Посадили Пушкина на камень, а табор снялся с места и укатил в степь.

Легенда о соколовской гитаре

Кочевал по свету большой цыганский табор. Двенадцать семей в нем было, а может быть, и больше, кто знает. Все родней друг другу приходились. Вожаком табора был Мелентий Соколов, седой красавец-старик, могучей силы человек, огромного роста. Даже в свои девяносто лет не потерял он крепости рук и быстроты ума. А как играл Мелентий на гитаре!

Занимались цыгане в таборе лошадьми, торговали, меняли — все как обычно, а остановится табор на ночевку, да соберутся цыгане у костра, тут уж песни и пляски, веселье льется. Запевала обычно дочь Мелентия Даша и вторил ей басом Платон, любимый сын вожака. А потом цыгане хором вступали. Звенели гитары, и умолкал лес, слушая песни.

Как-то раз остановился табор в угодьях графа Дибича. Распрягли цыгане коней и пошли лес валить на дрова, чтобы костры разжечь. Тут и застали их графские слуги. Начали они гнать цыган, да разве таких молодцов силой возьмешь?! Стали стеной цыгане — не подступишься. А Мелентий вышел вперед и сказал слугам графским:

— Напрасно хотите силой табор взять. Если надо их сиятельству от нас что-нибудь, пусть он сам к нам приедет. А мы на этом месте останемся.

Побежали слуги к графу, рассказывают, мол, цыгане лес валят да луга конями своими травят. Осерчал граф, велел карету запрягать. Под вечер поехал граф Дибич в цыганский табор. Подъезжает к шатрам и слышит: песня льется раздольная. Заслушался граф, а как кончилась песня, подошел поближе и спрашивает:

— Кто старший среди вас?

Вышел вперед Мелентий, пригласил графа чайку попить цыганского, усадил вельможу на корыто, поставил перед ним самовар и поднос. Стали цыгане угощать гостя да потчевать.

— Не скрою, — сказал граф Дибич, — хотел я прогнать вас из своих угодий, да как только услыхал ваши песни, раздумал это делать. Не споете ли вы еще?

Взял Мелентий Соколов гитару да как прошелся по ладам, у графа аж все внутри оборвалось. Забыл он, где находится и для чего приехал. А закончил Мелентий играть, встал граф Дибич, обнял старика и пообещал подарить ему свою лучшую гитару. С тех пор стала кочевать с табором знаменитая гитара работы французского мастера, подарок графа Дибича. Не было на этой гитаре дорогих украшений, зато звучала она так, что сердце наизнанку выворачивала.

Много лет водил еще Мелентий свой табор по дорогам российским, а как смерть подошла, позвал он сына своего Платона и сказал ему:

— Ухожу, Платоша, вышел мой срок по земле бродить. Твое время пришло табор вести. Все свое богатство оставляю тебе, но пуще всего береги гитару. Умирать будешь — достойному человеку передай, пусть он хранит ее и играет на ней так, чтобы предков не позорить.

И пошла гитара Мелентия Соколова от отца к сыну, от сына к внуку и дальше, из поколения в поколение. Платон Соколов передал ее сыну своему Мирону, от него гитара попала к Прохору, известному в таборе силачу и красавцу, а потом к Ефрему, Ивану, Трофиму. Умирая, Трофим передал гитару сыну своему Федору Соколову. И вот уже Федор Соколов ведет цыганский табор. И вместе с ним кочует уже с шестым поколением рода Соколовых знаменитая французская гитара…

Случилось так, что попали цыгане во владения графа Орлова. Известное дело, какое отношение было у русской знати к бродячим цыганам: гнать их, да и только. Пришли слуги графа гнать цыган. А Федор Соколов вышел им навстречу и спокойно говорит:

— Зачем вы понапрасну гневаетесь? Хорошо, пусть все будет по-вашему. Вот только ночь переночуем, а наутро запряжем коней и уедем. Нам вашего добра не надо, у нас своего хватает.

Передали слуги слова вожака графу. Взъярился тот:

— Чтобы немедленно уезжали, а не то худо им будет! Выбрал граф самых дюжих молодцов из своей челяди и поехал сам гнать цыган. Подъехал и встал как вкопанный. Слышит: песня льется. Удивился граф: до чего хорошо поют цыгане. Отпустил он слуг, один в табор пошел. Встретил графа Федор Соколов, как подобает, поклон отвесил, в шатер свой пригласил, на почетное место усадил. Свою внучку, красавицу Стешу, показал. А потом песни зазвучали. И так графу было хорошо у цыган, что он всю ночь с ними просидел.

И с той поры повелел граф не трогать табор цыган, чтобы оставались они в его владениях. А Федор Соколов так понравился графу, что тот стал приглашать его к себе во дворец вместе с цыганским хором. Стал граф показывать цыган гостям своим, и те восхищались пением да плясками. А чтобы произвести на гостей своих еще большее впечатление, придумал граф Орлов костюм цыганский, который с тех пор стали носить цыганские артисты…

После смерти Федора табор повел сын его Осип, а когда и к тому смерть подкралась, позвал он Илью, сына своего, и велел ему встать во главе табора и вести его. И гитару ему передал, потому что никто в таборе лучше Ильи играть не умел.

— Спасибо, дадо, за любовь твою и доверие, за гитару спасибо, что наши предки ценили. А табор принять не могу. Не лежит у меня душа к кочевью. Не помогу я братьям своим по цыганскому делу.

Опечалился отец, но сказал:

— Жалею я, что не мой сын поведет родной табор по трудным дорогам. Но ты честен. Хорошо, что ты сказал об этом сейчас, чем если бы ты на своих братьев потом беду накликал. Делай, как хочешь. Только гитару береги…

Умер Осип. Избрал табор другого вожака и ушел за цыганским счастьем, а Илья Соколов собрал всю семью и стал ездить по городам русским удивлять публику своей игрой на гитаре. После долгих странствий по свету попал Илья Соколов в Москву и начал работать в известном ресторане "Яр". Это с той поры пошла песня:

Вы слыхали хор у "Яра"?Он был Пишей знаменит.Соколовская гитараДо сих пор в ушах звучит.

Кумирами "Яра" были Стеша — внучка Федора Соколова, та самая Стеша, пение которой так пленило графа Орлова, Пиша-красавица, имя которой вошло в песню, Таня Демьянова, с которой в большой дружбе был Пушкин. Слава о Соколовском хоре загремела на всю Россию.

После смерти Ильи сын его Григорий собрал новый хор и переехал в Петербург, а вместе с ним и родовая гитара. Какой это был хор, какие там были гитаристы! Разве можно забыть Федора Губкина? Сам князь Кочубей стоял перед ним на коленях, уговаривал сыграть "Цыганскую венгерку". Как играл старик! Теперь так "Цыганскую венгерку" не играют. Много было в хоре прекрасных гитаристов, но никто не мог сравниться игрой своей с дядей Федей — Федором Губкиным. Похоронили его на Ваганьковском кладбище в Москве, а в памятник вложили металлический валик с записью его исполнения "Цыганской венгерки". И каждый день, в двенадцать часов, раздавались над кладбищем звуки соколовской гитары. Это дядя Федя Губкин уже после своей смерти играл для живых…