Потерянные души - Поппи Брайт

- Эта штука вам ничего не сделает. Просто переступите через нее, и все.

Звонка не было, но на двери висел замечательный дверной молоток: посеребренная морда горгульи с тяжелым кольцом в носу и выпученными глазами, которые, казалось, вот-вот вывалятся из глазниц. Никто взялся за кольцо и постучал. Сначала тихонько, потом погромче. Но в доме было тихо. Никто с сомнением покосился на старый коричневый автомобиль на подъездной дорожке. Кто-то должен быть дома.

- Может, они не хотят никаких гостей. - Никто так и не понял, что означал внезапный спад его энтузиазма: разочарование или все-таки облегчение.

- Попробуй дверь, - предложил Твиг. Никто не успел ничего ответить, как Твиг протянул руку и подергал дверную ручку. Она прокрутилась не больше чем на четверть дюйма в обе стороны. Дверь была заперта.

- Да, наверное, они не хотят открывать. - Никто засунул руку поглубже в карман плаща и нащупал там кость, которую он подобрал на обочине шоссе. Четыре дня назад - целую жизнь назад, - он начал задумываться о том, чтобы приехать сюда. Наверное, он безотчетно надеялся обрести здесь свой дом, в маленьком городке со странным названием - Потерянная Миля, по адресу, указанному на кассете, выпущенной неизвестной группой? И вот теперь, когда он приехал сюда, все это казалось таким нереальным.

Молоха заглянул в окно рядом с дверью. Потом толкнул раму наверх, и она поднялась с тихим скрипом.

- Я придумал, как попасть в дом, - гордо объявил он. И ещё прежде, чем Никто осознал, что происходит, все трое уже залезли в окно - даже Зиллах, который изящно переступил через подоконник, а на той стороне его подхватили Молоха с Твигом. Никто остался стоять на крыльце, глядя на эту развеселую троицу. Они улыбались ему и махали руками, мол, давай залезай. Но ему что-то мешало. Он просто не мог залезть в чужой дом без спросу. Машина стояла на подъездной дорожке - значит, кто-то должен быть дома. И Никто не мог заставить себя влезть в окно, как бы ему ни хотелось посмотреть на дом изнутри. Потому что так не делается. Это нехорошо.

Когда он перелезал через подоконник, деревянная щепка пропорола ему джинсы. Хорошо еще, занозу не посадил.

Прежде всего Никто обратил внимание на обстановку: выцветшие симпатичные плакаты джазовых и кислотных рок-групп, всякие религиозные прибамбасы, книжные полки со справочниками по народной медицине и знахарству и хорошей современной литературой типа Керуака, Эллисона и Брэдбери (Брэдбери наверняка принадлежал Духу; Стив бы в жизни не стал читать такие романтичные книжки), - и только потом сообразил, чем занимаются остальные. Молоха с Твигом на кухне опустошали холодильник. Было слышно, как они открывают банки с пивом, щелкая колечками. Зиллах театрально развалился на диване и принялся медленно - словно во сне расстегивать на груди рубашку. Его длинные волосы свесились через подлокотник почти до самого пола.

Ответвление в конце коридора - узкий манящий проход, залитый бледным, как бы рябящим светом - привлекло внимание Никто ещё прежде, чем он уловил запах. Сначала он даже не понял, что это был за запах. Такой слабый, едва различимый... дуновение сквозняка, и вот его уже нет. Никто облизал губы и вдохнул через рот. Он ещё не понимал, что он делает, но уже безотчетно пробовал воздух на вкус, используя тонкие органы чувств, которые на протяжении первых пятнадцати лет его жизни оставались незадействованными. Запах был очень знакомым - как раз прошлой ночью Никто чувствовал что-то похожее, - только теперь он был чуть иным. Было в нем что-то чужое, более тонкое и воздушное...

Темный металлический запах крови, смешанный с горько-сладким ароматом розовых лепестков.

Зиллах поманил его с дивана. Никто сразу понял, чего он хочет - хотя бы уже по его улыбке, - и подавил в себе всплеск раздражения. Неужели Зиллах не понимает, что это будет неправильно - заниматься любовью здесь, в этом доме?! Никто не мог подойти к нему. На этот раз - нет. Там, в конце коридора, окутанный запахом крови и роз, был Дух. И Никто почему-то подумал, что этот запах - отчасти его вина. Он не должен был приводить в этот дом своих новых друзей, свою семью. Теперь он живет в другом мире и не может мотаться туда-сюда из одного мира в другой.

Он пошел по этому белому коридору.

Коридор был длинный и сумрачный. Его освещал только свет из открытых дверей прилегающих комнат. Кто-то оставил свет в ванной. Никто протянул руку и выключил свет, но даже без света он хорошо разглядел большую старинную ванну на ножках в виде грифоновых лап. На краю ванны стояла одинокая банка из-под пива. Теперь Никто видел даже в темноте, причем видел четко и ясно - все до мельчайших деталей. Воздух в доме был чистым, как прохладная ключевая вода.

Никто встал перед дверью спальни. Наверняка это была спальня Духа. К потолку были пришпилены яркие осенние листья и сухие цветы. Стены были сплошь расписаны и изрисованы цветными чернилами и мелками, фломастерами и карандашами: карты существующих городов и стран, карты волшебных сказочных земель, лица, которые как будто дышали и, казалось, сейчас заговорят. И слова. Сотни слов. Фразы - цитаты и строчки из песен. Целые строфы стихов. Просто отдельные слова, запечатленные на стене из-за их сумрачной или блистательной красоты. А на потолке над кроватью была целая россыпь звезд, которые проглядывали сквозь тонкую листву, - вселенная, созданная желтой краской, тускло светящейся в полумраке.

Господи, кажется, я дома, - подумал Никто и вошел в комнату. И в это мгновение человек на кровати - человек, которого Никто не заметил сразу, потому что он лежал очень тихо, укрывшись с головой, а его бледные волосы были почти незаметны на белой подушке, - рывком сел на постели и закричал:

- НИКТО!

* * *

Трое в гостиной сразу встрепенулись. Молоха подавился пивом, и оно пролилось ему на подбородок.

- Никто? - переспросил он, откашлявшись.

- Никто, - кивнул Твиг.

Зиллах недобро прищурился.

- Мы позаботимся о нашем Никто, - прошипел он. Он поднялся с дивана стремительным неуловимым движением и исчез в глубине дома. Пару секунд Молоха с Твигом просто таращились ему вслед. Потом они переглянулись, пожали плечами и направились следом за Зиллахом.

* * *

Стиву снился сон. Энн была у него в голове. Она колошматила кулаками ему по черепу изнутри, пытаясь пробиться наружу. Да пошла она на хер. Да пусть она хоть сгниет, ему глубоко наплевать. (А что, ты думаешь, она делает? - спросил мерзкий внутренний голос, но Стив сделал вид, что не слышит.) Чего она рвется и жалуется? Ей же нравилось трахать ему мозги. Теперь у неё есть такая возможность - в буквальном смысле слова.

Но потом он почувствовал, как ему в мозг вгрызаются острые зубы.

Поначалу он решил, что ему показалось. Но острая как бритва боль разрывала ему мозги и долбила по кости черепа. Он понял: Энн хочет прогрызть дыру у него в голове, чтобы выбраться наружу. Он чувствовал, как она рвет зубами мягкую ткань его мозга. Он сжал голову обеими руками, вонзил ногти в кожу под волосами. Он пытался остановить её, вырвать её у себя из головы, пока она не нанесла ему раны, которые уже невозможно будет залечить...

- Господи, мать твою, - выдохнул он, просыпаясь. Со стены над кроватью ему улыбалась голая красотка с разворота "Penthouse", выставив на обозрение все свои прелести. Стив поморщился, сорвал со стены плакат, смял его и зашвырнул в угол.

В соседней комнате Дух испуганно закричал. Похоже, он выкрикнул слово: Никто.

Сегодня утром всем снятся кошмары. Или, вернее будет сказать, сегодня вечером. Во сколько они легли? Без понятия. Стива слегка мутило с похмелья. Ему всегда снились кошмары, когда он напьется. Но кошмары Духа - совсем другое дело. Они были слишком реальны, чтобы не обращать на них внимания.

Стив встал с кровати, натянул трусы - ещё относительно чистые - и футболку, которую уже давно надо было стирать. Да, сказал он себе, пора бы устроить стирку. И, может быть, сдать бутылки. И извиниться перед всеми, кого он обидел. И, может быть, даже начать новую жизнь, пока у него есть запал.

А потом он услышал голоса в гостиной и топот ног в коридоре.

Стив ненавидел, когда покушались на его личную жизнь или собственность. Это не просто его бесило - это ввергало его в психоз. Однажды, ещё в старшей школе, кто-то украл новый радиоприемник у него из машины. Стив три ночи не спал, караулил на улице - ждал, что "урод и ублюдок" появится снова. "Урод и ублюдок", конечно же, не появился. Сама мысль о том, что в этот дом, в дом мисс Деливеранс, вломились какие-то чужаки, была просто невыносимой. Это был дом белой магии, доброго волшебства. Это было святилище, черт побери.

Ему даже в голову не приходило, что в этом доме может случиться что-то нехорошее. В глубине души он был уверен, что дом защищен неким магическим кругом или чем там волшебники защищают свои дома. Но Стив всегда думал, что полагаться надо лишь на себя, и поэтому держал рядом с кроватью бейсбольную биту. Просто на всякий случай. Так ему было спокойнее. Кстати, под сиденьем в "тандерберде" у него лежал молоток, а под прилавком в магазине - носок, наполненный монетками в один цент. Стив не давал себе расслабляться. Агрессивных придурков хватает повсюду, и никогда не знаешь, где тебе "повезет". Может быть, это была паранойя. А может, сам Стив был таким же агрессивным придурком... Но сейчас он был рад, что в свое время подстраховался.