Запертая дверь - Александр Варго

– Нам ее не варить, – вставила Оля.

– Она нам нужна живая, чтобы успокоить одного монстра, – непонятно для чего сказал Артем.

Мужик посерьезнел и понимающе закивал.

– Понимаю, сам женат. Сейчас.

Он зашел за прилавок и вытащил оттуда ящик.

– Выбирайте.

Выбирать особенно было не из чего. Из пяти кур две были черные.

– Я думала, мы никогда ее уже не купим, – сказала Оля, когда они вышли через ворота рынка. И неожиданно для самой себя спросила: – Ты сможешь ее убить?

Артем посмотрел на курицу, погладил ее.

– Может быть. Ты знаешь, я помню, в детстве мой отец брал курицу и топор и отрубал ей голову.

– Очень милосердно, – сказала Оля.

– Ага, – кивнул Серега, – они еще бегают без голов.

– Сомневаюсь, что смогу так же, – произнес Артем и погладил курицу.

– Да, без головы здорово не набегаешь.

Артем посмотрел на Серегу так, будто застал его писающим в фарфоровый сервиз.

– Да расслабься ты. Я же шучу.

– Почему это мне не до шуток? Ах да! У меня же в доме завелась какая-то херня, пропадают люди и по двору бегает взбесившийся гигантский ленивец.

К машине они подошли молча.

– Задушить – еще сложнее, чем топором голову отрубить, – произнес Артем, когда сел в машину. – Сложнее и неприятней.

– А ты подумай, что курочке еще неприятней, и все пройдет.

– Ладно, девочки, – сказала Оля и завела машину. – Если это поможет, я сама ее придушу.

Они еще раз очень внимательно прочитали нехитрый обряд по усмирению банника и решили, что душить курицу все-таки надо Артему, так как он является хозяином дома. Решить-то решили, но, взяв в руки живое существо, Тихонов понял, что не сможет. Одно дело, когда ты убиваешь, чтобы съесть, и совсем другое – ритуальное убийство. Ритуал, который переворачивал все с ног на голову. Артем не мог понять, почему все так, почему это все происходит именно с ним. Он слышал о подобных существах. Лешие и водяные, домовые и кикиморы, банники и овинники, русалки и черти. Нечисти хоть в прокат выдавай. Но они для него были не более чем фольклорными персонажами, картинками из сказочной книги. И поэтому (в большей степени поэтому) они ни черта не пугали. Банника, лешего и домового он вообще представлял себе добрыми старичками с окладистой бороденкой и хитрым прищуром. Старичок, который не то чтобы кожу содрать, прикрикнуть не мог. Сидел на печи и раздавал деткам леденцы на палочке. Его банник раздал всем по леденцу. Да по такому, что в рот не лезет.

– Ну так что, где ты хочешь придать ее забвению?

Надо признать, юмор Сереги, уместный разве что на концертах Петросяна, и то только за кулисами, Артема начал слегка раздражать. И у него даже появилась мысль (тоже, разумеется, шуточная) придушить Проскурина вместо курицы.

– Я говорю: где душить птицу будешь?

– А это теперь где поймает, – сказала Оля.

Они забыли о курице. Точнее, они помнили о том, что ее надо задушить и закопать, а то, что ее нужно держать все время в руках, позабыли. Чернушка мирно клевала травку у яблони за дровнями.

– Если я ее поймаю, я ее убью.

– Тебе надо поторопиться, а то она умрет от старости.

Артем едва не испепелил взглядом друга-юмориста.

– Ой, она пошла к бане, – вскрикнула Оля.

Артем и Сергей повернулись. Черная курица, словно ребенок из Эдинбурга за Крысоловом, шла к крыльцу бани.

– Что это с ней?

– Похоже, что ее кто-то манит…

– Цыпа, цыпа, – позвал Сергей, но птица не реагировала. Она шла, ворочая непослушной головой.

– Пошли за ней.

Артем, как-то пригнувшись, крадучись, двинулся к бане. Сергей и Оля переглянулись и молча двинулись за Тихоновым. Курица тем временем вспорхнула на первую ступеньку крыльца, покрутила головой, будто прислушиваясь, затем взмахнула крыльями и прыгнула на вторую ступеньку. Артему казалось, что он смотрит замедленное кино – настолько медленно двигалась птица. Более зловещего зрелища в данный момент он и представить не мог. По сравнению с загипнотизированной курицей безголовая Вика была иллюстрацией к фельетону в журнале «Крокодил».

– Она открыта.

Голос Оли долетел до Артема, словно сквозь пелену сна. Он будто проснулся от призыва завтракать. Артем хотел переспросить, о чем она, но увидел, дверь в баню не заколочена. Она была распахнута, а доски валялись у порога. Курица перепрыгнула через них и скрылась в мазутном чреве бани. Артем даже не видел ее силуэта, будто за птицей закрылась черная занавеска.

– Не ходи за ней. – Серега схватил Артема за руку. – Может, так и должно быть. Он сожрет ее и успокоится.

В следующий момент курица закудахтала. Сначала негромко показывая свое недовольство, а потом с надрывом, и кудахтанье оборвалось. Тишина оглушила. Им казалось, что очень долго ничего не происходит. Курица выбежала молча и очень неожиданно. Она, словно слепая, начала метаться по крыльцу. Наткнулась на стену, развернулась, захлопала крыльями и свалилась замертво со ступенек.

– Она без головы, – прошептал Сергей.

– Он что, отрубил ей голову? – спросила Оля.

– Я думаю, откусил.

Дверь в баню захлопнулась, и из нутра, пропахшего плесенью, раздался смех.

Нужна была другая курица. Артем выругал себя за то, что сразу не купил двух.

На рынок они приехали к закрытию. Мужик в телогрейке собирал свое нераспроданное хозяйство. Ему помогала женщина. Она складывала коробки с цыплятами в «будку» мотороллера и что-то бубнила себе под нос. Мужик был навеселе и все время ухмылялся. А увидев Артема, Олю и Сергея, расплылся в улыбке и, раскинув руки в стороны, пошел им навстречу.

– Привет! Привет. Ну и как ваш монстр? Успокоился?

– Нам нужна еще одна черная курица, – сказал Артем, уклоняясь от объятий торговца.

– Монстр прожорлив? – спросил мужик и хохотнул.

– Не то слово.

– Эй, мать, есть у нас еще чернушка?

– Ты что, мудак, глаза залил и забыл? – отозвалась женщина и запихнула гуся в «будку».

– Не шуми, слышь. Есть или нет? Моим корешам чернушка нужна, – с деловым видом произнес мужик и подмигнул Оле.

– Ты ж ее вон тому очкарику продал.

– Какому очкарику? – спросил Артем, быстро сообразив, что их последний шанс может ускользнуть.

– Да вон тому, что у нутряков крутится.

Тихонов резко повернулся туда, куда показывала женщина. У клеток, похожих на кроличьи, стоял полноватый мужчина с курицей в руках.

– Артем, а кто это – нутряки? – спросила Оля, когда они направились к толстяку.

– Нутрии, – ответил Сергей.

– А нутрии – это?.. – начала вопрос, замедляя ход, Ольга.

– Это водяные крысы, – произнес Артем.

Ольга остановилась.

– Тогда я никуда не пойду.

Артем собирался возразить или, на худой конец, убедить девушку в том, что твари не представляют опасности, но передумал и молча пошел дальше. Он был решительно настроен заполучить птицу. И даже если толстяк в солнечных очках вздумает сопротивляться, Артем возьмет ее, чего бы ему это ни стоило. Даже силой.

Толстяк спинным мозгом почувствовал, что молодые люди потрепанного вида идут к нему. Он повернулся к ним лицом, поднял очки на потный лоб, а курицу завел за широкую задницу. Приготовился.

– Здравствуйте, – поприветствовал его Артем.

– Здрасси, – процедил сквозь зубы толстяк.

– Да расслабься ты, – сказал Серега. – Нам нужна курица.

– Я ее купил, – будто в свое оправдание, произнес мужчина.

Артем, пока шел, думал, с чего начать, но сейчас мысли покинули голову. Там была только курица.

– Продайте нам ее.

– Купите у Босого.

– У кого? – не понял Сергей.

– У мужика в фуфайке.

– Так у него эта была последней, – сдержанно произнес Артем и достал пятисотрублевую купюру.

– Курица не продается, – твердо сказал толстяк и отступил назад.

«Еще чуть-чуть – и он усядется на клетки», – подумал Тихонов и убрал деньги.

– Значит, ты не хочешь по-хорошему? – Артем сжал кулаки и шагнул вперед. Толстяк, зная, что назад ходу нет, втянул живот и закрыл глаза.

– Постойте! – Оля оказалась между ними. Она достала из сумочки iPhone 5 и протянула толстяку. – Мы можем поменяться.

Мужик покрутил головой, словно курица. Напряжение с лица спало.

– На что он мне? С него супа не сваришь…

– Ты чего кочевряжишься? – не сдержался Сергей.

– Подожди, – остановила парня Ольга. – Вы можете звонить, смотреть телевизор, слушать радио, читать книги, выходить в Интернет… У вас ведь наверняка есть страничка в «Одноклассниках». Ведь есть?

Толстяк залился румянцем и впервые за все время их беседы улыбнулся. Застенчиво, будто девушка после первого поцелуя.

– Бери, мудак, – Артем терял терпение. – Продашь, сваришь суп из павлина.

Толстяк продолжал улыбаться, даже когда передал курицу молодым людям и принялся рассматривать дорогое приобретение.