Запертая дверь - Александр Варго

Она осмотрела комнату в поисках укрытия, но ничего подходящего не нашла. Квак оказался за ее спиной. Она услышала его случайно – он слишком шумно переставил свой ласт. Оля отскочила и выставила перед собой сжатые кулачки, готовая дать отпор. Но Квак не был тем щуплым лысым старичком. Оля хорошо помнила актера, снимавшегося чуть ли не во всех советских сказках. Он был и Кощеем, и Бабой-ягой, и вот – Кваком, но роста он был, мягко говоря, незавидного. Сейчас же перед ней стоял гигант. Едва ли не на полметра выше ее. Морда словно расплющенный комок теста с обозначенными глазами, носом и ртом. Ухмылка от уха до уха. Оля попятилась. Гигантский Квак смотрел на нее и пришлепывал правым ластом по крохотной лужице.

– Тонк.

Странный звук не издавало ни одно из знакомых ей существ. Даже Квак, рожденный в ее голове, не должен был так говорить.

– Тонк.

Звук больше походил на электронный. Когда дверь в автомобиле, например, не закрыта. Или бензин закончился.

– Тонк.

И она проснулась.

Глава 13

Артем остановился у пятой колонки заправки с неизвестным названием. Он прекрасно знал список «популярных», на которых заправляться нужно в первую очередь, но здесь и сейчас у него выбора не было. Конечно, он мог еще проехать пятьдесят километров, и по пути ему непременно встретилась бы либо ТНК, либо Роснефть, но огни заправки просто манили. От магазинчика тянуло теплом. Оля спала на заднем сиденье. Он вышел из машины и направился к зданию.

Трудно сказать, что именно ему не понравилось, как только он вошел в прохладное помещение. Кондиционер неплохо справлялся со своей задачей. Вот только недавно прошедший дождь принес с собой прохладу, а тут еще и кондиционер. Из-за него в магазине даже было холодно. Две работницы в красных передниках стояли каждая у своей кассы. Возможно, это-то ему и не понравилось. Если два человека в одном помещении не разговаривают, то либо они муж и жена, либо в ссоре. Первое отпадало. Хотя сейчас в этом перевернутом мире все возможно. Жена Сонька и муж Тонька. Возможно, ссора. Да наплевать. Он подошел к кассе и протянул тысячную купюру.

– Пятая колонка, девяносто второй, на тысячу.

Вот она странность так странность. В помещении было не больше пятнадцати градусов, а женщины потели, словно загнанные лошади.

Тихонов трясущейся рукой взял чек и пошел к выходу, но вдруг остановился. Чертова карта была здесь. Он еще не видел, какого она года, но не исключал возможности, что того же, что и в нотариальной конторе, 1939-го. Надо признать, его бросило в жар от этой мысли. Лоб и ладони тут же взмокли. Карта висела на стекле у входа. Какой-то умник прилепил ее полосками строительного скотча. Почему Артем не заметил карту при входе? Черт его знает.

Он подошел к ней вплотную. Первое, на что он посмотрел, это год выпуска. 2009-й. Пусть так, но он хотел убедиться, что его дом на месте. Дома не было. Вместо трех домов на карте было нанесено длинное строение. Он ничего не понимал. Кто-то играет с ним. Не мог же банник дотянуться сюда, за десять километров от своего жилища. Артем отшатнулся и на что-то налетел.

– Осторожней, – услышал он за спиной мужской голос.

Он обернулся – перед ним стоял парень лет двадцати. В руках у него был какой-то глянцевый журнал. Названия он не видел, но обложку рассмотрел хорошо. Полуобнаженная Шарлиз Терон улыбалась ему. Артем выхватил журнал.

– Эй, придурок, – возмутился парень.

– Я верну, – заверил его Тихонов и вгляделся в фото.

Красавица Терон загадочно улыбалась. Вокруг нее всеми цветами и разным шрифтом обозначались рубрики глянца. В глаза бросилась самая крупная надпись слева от актрисы.

Шарлиз Терон: «Я всегда говорю меньше, чем знаю».

Вот она где разгадка!

Артем ткнул журнал парню в грудь и вышел из магазина.

Придется немного задержаться. Как он не догадался сразу? Старик действительно знал больше, а сказал только то, что Артем с Серегой хотели услышать. И если это действительно так, то тогда все складывается во вполне понятную картинку. Хозяин живет не там, не в этой бане. Курицу они закопали не там, вот он и убил Серегу в наказание.

Артем заправил машину. И только когда садился за руль, увидел, что Ольга не спит.

– Где мы? – спросила она.

– Все там же, – слишком грубо ответил Тихонов. – Выспалась?

Глупый вопрос обычно порождает такие же ответы, но никак не монологи о снах.

– Мне приснился кошмар. Ты смотрел сказку… «Марья Искусница»?

Охренеть! Что она несет?! Он любил сказки, но сейчас ему, прямо сказать, было не до них.

– Там был такой персонаж Квак. Щуплый зеленый старикашка. Актер его еще играл такой знаменитый. Миллер или Милляр. Так вот когда я смотрела эту сказку, он у меня не вызывал ничего, кроме смеха.

К чему она это все говорила? Тихонов попытался вспомнить эту сказку, но никаких образов, кроме женщины в красочном сарафане, к нему не приходило. Милляр? Да он помнил этого актера. Но представить его зеленым и лысым… В голову лез только образ Фантомаса. Милляра же Артем запомнил лишь в роли Бабы-яги. И никакого Квака или Шмака.

– Несмотря на то, что это был сон… мне не до смеха. Даже сейчас, когда я понимаю, что это сон.

Она говорила монотонно, будто читала конспект лекции по экономике. Потом вдруг замолчала.

– Куда ты едешь?

Это был самый эмоциональный вопрос, который Ольга задала за сегодняшний день.

«Она боится, – подумал Артем. – Она боится едва ли не больше меня. А если бы она видела то, что видел я?»

Он отогнал эти мысли, несшие не что иное, как жалость к себе.

– Мы сейчас заедем к одному старому чудаку… который говорит меньше, чем знает.

Он замолчал, будто эти слова объясняли все. И если бы Оля его переспросила, то он бы накричал на нее. Но она была хорошей девочкой. Хорошей и молчаливой.

Смородина ночью не казалась такой красивой, как днем. Ночь укрыла и покрашенные дома, и многочисленные спутниковые антенны. Дом деда Коли Артем нашел с третьей попытки. Несмотря на дневное благополучие, в деревне отсутствовали уличные фонари. Только светящиеся окна домов напоминали о жизни. Дом деда Николая отличался даже в кромешной тьме. Свет в приземистых окошках был тусклым и все время подрагивал, будто источником была свеча или керосиновая лампа.

– Где мы? – спросила Оля, когда машина остановилась у завалившегося забора.

– В деревне, – Артем не хотел ничего объяснять, потому что и сам ничего не понимал.

Он вышел из машины. Потом нагнулся к окну и спросил:

– Ты пойдешь со мной?

Оля тут же молча вышла. Вроде как и не соглашаясь, но и не желая оставаться одна. Артем улыбнулся и двинулся к мерцающим неровным светом окнам.

Обложка с Шарлиз Терон висела на стене над кухонным столом, заваленным грязной посудой. К надписи «Дед Коля знает» прибавилось еще два слова: о сексе. Причем секс был написан латинскими буквами с русским звучанием.

Дед Коля знает о SEXI.

– Знаток, твою мать! – произнес Артем, не скрывая злости.

– Дед Коля, – позвал он.

«Я всегда говорю меньше, чем знаю».

Он был уверен, что дед действительно знает больше, чем говорит. И если поискать, то у него непременно найдется карта 1939 года, черная курица и еще бог знает что.

– Дед…

– Я знал, что ты вернешься.

Голос раздался из самого темного угла. Артем присмотрелся и увидел едва заметный силуэт.

– Ты кое-что не рассказал, – уверенность уходила с каждым словом. Ему казалось, что тот, кто притаился в углу, вот-вот захихикает.

– Я всегда говорю меньше, чем знаю.

– Что? – спросил Артем, и пальцы правой руки сложились для последующего крещения.

– Я говорю, что думал, ты знаешь, где живешь.

Из темноты высунулась сначала рука с табуреткой.

– На, посади деваху.

Артем взял табурет и передал Оле. Старик вышел не спеша, прихрамывая на левую ногу. На нем было старое серое пальто в елочку с облезшим кроличьим воротником. Тихонов сейчас не видел, но был уверен, что днем от соприкосновения остатка сальных волос и воротника пыль вздымается к потолку.

– Значит, не знаешь.

Артем мотнул головой.

– Не знаешь, – повторил дед Коля и взобрался на стол. Посуда загремела, кое-что упало на пол, но старик только улыбнулся и сказал:

– Тебе бы, малый, тоже присесть, но извиняй – табурет остался один. Прохладно сегодня, вот я их и спалил.

Артем сел на пол по-турецки.

– Первый вопрос – что происходит на самом деле? – спросил Тихонов.

Старик хмыкнул и произнес:

– В тридцать девятом там была баня.

Пришло время хмыкать Артему.

– Боюсь вас огорчить, но она и сейчас там.

– Нет, я говорю о трех домах. Баня была на всех трех участках.

Тишина была настолько давящей, что Оля не выдержала и спросила: