Запертая дверь - Александр Варго

Первое, что он увидел, был голый старик, склонившийся над ванной. Сначала Артем подумал, что старик в одежде, но потом понял, он просто очень волосат. А на волосах были листья. Старик топил маму, но повернул лицо к вошедшему. Ухмылка изуродовала лицо настолько, что оно совершенно не походило на человеческое. Далеко посаженные друг от друга глаза, нос сильно вздернут – казалось, что ноздри находятся практически между глазами. И ухмылка от уха до уха. Тварь потешалась. Убивала его мать и потешалась. Артем закричал и бросился на убийцу. Но старик оказался очень сильным. Он освободил одну руку и махнул ею. Ребенок отлетел к двери, ударился о стену и сполз на мокрый пол. Он потерял сознание, когда в кухню вбежал отец. Старик исчез сразу же. Или Артем отключился. Когда он очнулся, отец сидел на полу, а на руках у него лежала мертвая мама.

Ольга не находила себе места. Парни уехали еще с утра, а уже было половина шестого вечера. Мобильник Артема не отвечал, а номера Сергея она не знала. Надо было ехать с ними. Нет же, она решила отмыть эту ванну. Сколько моющих средств она извела, прежде чем добилась нужного эффекта. Ванна стояла как новая. Она манила. Оле вдруг захотелось наполнить ее и лечь в теплую воду, прикоснуться к белой эмали всем телом.

Она нашла два железных ведра. Набрала в них воды и поставила греться. Несмотря на то, что это место явно было для ванны, никаких подводок, кроме сливного отверстия в самом углу, там не было. Ничего, по старинке даже лучше. Ей папа рассказывал, что он когда-то давно жил в деревне, и они там мылись в большом тазу. Почти как ванна размерами, говорил папа. Его мама грела воду на печи и заливала туда. И самое странное, что Оля запомнила из рассказа, что они мылись по субботам.

– Сегодня не суббота, – прошептала Оля. – Но так хочется понежиться в ванне.

Пока грелась вода, девушка решила посмотреть телевизор. Она вошла в зал и замерла. В доме, кроме нее, был еще кто-то. Звуки наполнили помещение. Всплески воды, смех и разговоры сплелись воедино, превратившись в гвалт. Складывалось такое ощущение, что Оля попала в какое-то общественное место. Вокзал или рынок. Но откуда всплеск воды, будто кто-то поливался из ведра? Звуки были везде: и в зале, и в спальне, и даже в кухне. Если здесь она видела отсутствие кого-либо, то кухня и спальни были вне ее видимости. Ольга поспешила в кухню. Может, Артем вернулся и льет воду в ванну?

Тишина наступила, как только Ольга вышла из гостиной. Слуховые галлюцинации? Не только. Теперь был запах. Пахло сыростью и паром, если так, конечно, можно говорить о паре. Но она явно, на основе этих запахов представляла огромную баню. Хотя она в подобных заведениях не была ни разу, ее взору предстали ряды лавок, тусклые окна, потрескавшиеся и потемневшие стены и лужи, лужи. Везде лужи, будто бы только что прошел дождь. Пар был кое-где. В основном он шел от… струящейся воды из стены в каких-то странных проемах. Душевые кабинки? Душевые кабинки мелового периода мезозойской эры.

Ольга развернулась к кабинкам и присмотрелась. Почти все они были пусты. Она сделала шаг вперед и наступила в лужицу. И тут же из кабинок начали выходить обнаженные мужчины. Они шли с какими-то странными тазиками к скамейкам. Десятки мужчин, в одночасье заполнившие помещение, не замечали Олю.

И тогда она закричала.

Глава 11

Они услышали крик, когда Артем заглушил двигатель. Серега встрепенулся.

– Это где?

Тихонов прислушался. Когда крик раздался с новой силой, он выскочил из машины и побежал к дому. Ольга выбежала к нему навстречу.

– Что случилось?

Артем обнял девушку.

– Что случилось? – повторил свой вопрос Тихонов.

– Не знаю, – честно ответила Оля. – Их было много…

– Кого?

– Мужчин. Это был сон. Наверное… Какая-то баня, что ли?

– Что она несет? – спросил подбежавший к ним Сергей.

Артем пропустил мимо ушей вопрос друга и обратился к Ольге:

– Это хозяин. Тебе приснилась баня, а навевает сны банник.

Артем отстранился от девушки, будто что-то вспомнил. Потом посмотрел на Серегу.

– Надо закрыть баню. Забить окно и дверь.

– Ты поверил этому старому дебилу? Да он же болен! От него же воняет, как от бродячего пса! Он мылся-то последний раз в тот день, когда его «накрыло». Трупы, ползающие по стене… Он что, думал, мы в это поверим? Хотя ты-то поверил.

– Мне кажется, ты подзабыл, кого мы видели в ванне в ту ночь, когда пропал Мишка.

– И кого вы видели? – Оля дернулась, скинув руки Артема со своих плеч.

– Неважно.

– Нет, ответь, – стала настаивать на своем Оля.

– Вику мы видели, – ответил Сергей. – Без головы.

Ольга, открыв рот, начала отступать назад.

– Вы… Вы… с ума сошли?! А где она теперь?! Что с ней?!

– Это была всего лишь галлюцинация, – попытался оправдаться Артем, хотя не мог понять, в чем его вина.

– У обоих?! – недоверчиво спросила Ольга.

Артем пожал плечами.

– Но ты мне ничего не рассказывал… Все! Я уезжаю!

Девушка побежала в спальню и уже через минуту вышла.

«Она готовилась к отъезду, – подумал Артем. – Она была готова уехать в любую минуту. Просто не было подходящего момента».

Тихонов не сказал ни слова, он просто отошел в сторону, пропуская ее к двери. Оля прошла и остановилась, будто что вспомнила.

– Ключи, – потребовала она и протянула руку.

Артем отдал ей связку и вошел в кухню. На душе было гадко и горько. И будь он в доме сейчас один, наверняка разрыдался бы, как десятилетний мальчишка в ту ночь, когда не стало мамы.

Она ушла, а Тихонов стоял, глядя на ведра на плите. Вода парила. Серега подошел и отключил газ.

– Может, догонишь? – бросил Проскурин, снимая ведра с плиты и ставя их на пол.

Артем мотнул головой, хотя этого никто не видел.

– Пусть едет. Так будет лучше. Так будет спокойней.

– Как знаешь…

– Поможешь? Пошли, заколотим эту чертову баню.

Прошли восьмичасовые новости по «России-1», и появились титры какого-то фильма. Артему не хотелось ничего смотреть, но звуки, доносящиеся из динамиков телевизора, его успокаивали. По экрану промелькнули пейзажи какой-то горной местности, затем автомобиль, едущий по дороге, и все это под тревожную музыку, от которой спокойней не становилось. Артем вспомнил где-то услышанную фразу: нервы и так ни к черту, а я зачем-то включил телевизор. В точку.

Тихонов нахмурился. Он пропустил название фильма, но первые кадры были определенно ему знакомы. Он сел в кресло. Когда показали отель на фоне гор, он все понял. Артем не помнил названия, но вспомнил, что это фильм ужасов о злобном отеле. Да, именно, главный злодей там отель.

И вдруг… А что, если и здесь злодей не банник, а его дом? Даже не дом… точнее, не этот дом, а то здание с призрачной карты 1939 года. Здание, стоявшее на месте трех домов.

На экране открылись двери, и из помещения хлынула кровь. Название он так и не вспомнил, но знал, что здесь будут появляться девочки-близнецы, одна похожая на другую как две капли воды. Воды… много воды. А еще – кровь лилась, как вода. И старуха… Нет, не старуха. Это мертвая женщина. Она будет сидеть в ванне, напевая какую-то песенку.

К черту песенки! Артем мотнул головой, сбрасывая навалившийся сон.

Верил ли он, что задушенная черная курица, зарытая под крыльцом бани, успокоит хозяина? Трудно сказать. По крайней мере, надо попробовать. Другого выхода у него пока не было – не было его и в книге, полученной от старика.

Камера показывала мальчишку, едущего на педальной машинке по длинным коридорам отеля. Артем вспомнил себя в его возрасте. У него тоже была машинка. Он очень любил ездить по лужам так, чтобы брызги в разные стороны. Самая большая лужа собиралась там, на заднем дворе, у бани. Тогда он даже и не догадывался, что это баня. Зато баня знала, что это он.

Мальчишка на экране остановился у двери с номером 237. Зловещая музыка проникала в мозг и зарождала панику. Тихонов плевать хотел на мальчика и число 237. Паника зарождалась от вдруг нахлынувших воспоминаний. Артем сделал ужасающее открытие. Пока он ездил по этой огромной луже, пока жидкая грязь заливала его резиновые сапожки, хозяин следил за ним, он был там, в заколоченной бане.

Артему не нравился угол сарая за непроходимым кустарником, хотя он не смог бы сказать, чем именно. Наверное, тем, что там просто слишком темно и легко можно спрятаться кому-нибудь и наблюдать за маленьким мальчиком. Артему даже казалось, что он слышит хруст ломаемых веток и смех. Такое слабое хихиканье, будто весельчак не очень-то желал, чтобы его услышали. Но Тема слышал. Он замирал на своей машинке в самой середине огромной лужи и слушал. Он продолжал слушать, даже когда думал, что вот-вот описается от страха. Он слушал до тех пор, пока не приходил папа и не вытаскивал его из лужи.