Пуля рассудит - Владимир Григорьевич Колычев

и дальше. Главное, убедиться, что они на месте. Но убедился Аркадий лишь в том, что тайник пуст. Он едва сдержал крик, едва не взревел от злости. Ушли деньги! Кто-то приделал им ноги. И вряд ли это менты.

Аркадий на дрожащих ногах спустился к машине, сел, выключил музыку и затих, собираясь с мыслями. Возможно, он ошибся опорой, возможно, деньги все же на месте. А может быть, он перепутал мосты. Нужно взять себя в руки, успокоиться и продолжить поиски.

Но душа не верила в ошибку, она выла волком, ноги отказывались ходить, руки тряслись. Все два года Аркадия грела мысль, что деньги на месте, сто сорок миллионов — это новый, куда более высокий уровень жизни. Сколько у него было планов, а вместо этого разбитое корыто — ни жены, ни денег. И два года вычеркнуты из жизни. Долбаный Прокофьев! Это ведь из-за него все! И надо было ему сунуть свой длинный нос в гребаную помойку! Мусор! Долбаный мусор!

Успокаивался Аркадий долго. Мысленно наорав на Прокофьева, он попытался настроить себя на мирный лад. Ошибся он и сейчас все исправит. Выйдет из машины, еще раз обследует мост, а потом долго будет смеяться над собой. Найдутся деньги. Обязательно найдутся. Ну не могут они не найтись! Аркадий жизнь свою на кон поставил, погибнуть мог, двадцать шесть месяцев за решеткой провел. Должна же быть справедливость на свете!

Он уже собирался выходить, когда в сумраке колыхнулся человеческий силуэт. Кто-то шел к мосту со стороны Уручья, деревни километрах в пяти от моста.

К машине мог подходить местный житель, но Аркадий подумал и о ментах. Может, опер из наружного наблюдения решил заглянуть в машину. Если мент такой оборзевший, то почему бы его не проучить? Аркадий резко и шумно открыл дверь, человек шарахнулся, споткнулся и сел в лужу, куда капала вода с моста.

Аркадий подошел к нему, глянул на него и качнул головой. Нет, это не мент. Но если местный житель, какого черта он делает здесь в дождливую ночь?

* * *

Дождь прекратился, утреннее солнце продралось сквозь тучи, светит, улыбается. «Хюндай» Сарычева на месте — под мостом, костер не горит, но палатка стоит. Саша опустил бинокль, зевнул. Его машина хорошо замаскирована, Сарычев ее не заметит. И сам уехать далеко не сможет. Раиса хоть и язва, но мастер своего дела, смогла подкрасться к внедорожнику Сарычева и установить радиомаячок. Причем сделала она это еще в городе, когда Сарычев закупал необходимые для рыбалки вещи.

Подкрадывались девчонки к машине Сарычева и ночью, для этого у них имелись и маскхалаты, и необходимые навыки, приобретенные за время пусть и короткой, но службы в спецназе. Подкрадывались, наблюдали, но ничего подозрительного не заметили. Может быть, потому, что большую часть времени проводили в машине, а не в поле и засоряли эфир своими остротами.

Саша потянулся за термосом, налил себе кофе. Почувствовав запах бодрящего напитка, проснулся Паша.

— И мне!

— С коньячком?

Саша хлопнул себя по карману, в котором у него находилась новая фляжка.

— Брр! А ведь холодно! — поежился Паша.

Саша отдал ему кружу, налил себе, но не успел сделать и глотка, как заработала рация.

— Эй, на Камчатке, Большая земля на проводе! — весело и с иронией проговорила Лида.

— Тсс! Не мешай мальчикам спать! — зловредно зашептала Раиса. — У лузеров сейчас тихий час!

— Эй, лунатики, хорош во сне болтать! — не остался в долгу Саша.

— А вы почему молчите? — спросила Лида. — Сарычев удочки сматывает! Почему не докладываете?

Саша навел бинокль на стоянку Сарычева, припал к окулярам и действительно заметил движение у палатки. Человек, сидящий к нему спиной, выдергивал колышек из земли.

— Ну, во-первых, я старший… А удочки, ну сматывает, и что?

— А рыбалка?

— А ему нужна рыбалка?

— В том-то и дело…

И Саша, и остальные сомневались, что Сарычева интересовала ловля рыбы. А вот ловля денег… Возможно, где-то под каким-то мостом он и хранил свою давнюю добычу, если так, то инкассаторские сумки с деньгами у него уже в машине. Но за это Саша не переживал. «Хюндай» Сарычева остановят на посту ДПС, там и обыщут, основание для этого вполне объяснимое — справка об освобождении вместо паспорта.

И на учет Сарычев еще не встал.

А еще Сарычев мог оставить деньги в тайнике. Возможно, он всего лишь проверял их наличие. Вчера он побывал в двух местах, кинолог с собакой отработал уже оба моста, но пока ничего подозрительного не обнаружил. И здесь собака пороется, как только Сарычев уедет. Это если деньги при нем не обнаружатся.

Сарычев неторопливо собрал палатку, снялся со стоянки, взял курс на город. На контрольном посту его остановили, но денег при нем не нашли. А искали очень тщательно.

Также основательно обследовали мост, под которым он провел ночь. И под железобетонной балкой нашли нишу, в которой Сарычев мог прятать деньги. Более того, обнаружились следы его ног: именно к этой нише он сегодня ночью и подбирался. И, скорее всего, забрал спрятанные в ней деньги. Прокофьев лично осмотрел возможный тайник и без помощи экспертов сделал вывод, что в нем хранилось что-то, очень похожее на инкассаторские сумки. Причем хранилось долго, не менее двух лет. Криминалист это лишь подтвердил, хотя никто и не утверждал, что это были именно мешки с деньгами. Но тайник обследовали тщательно, взяли материал на экспертизу. За два года сумки с деньгами не могли пустить корни, но волокна ткани могли отслоиться. И краска могла отпечататься.

Но если деньги все-таки находились под мостом, то куда они делись? Именно этот вопрос и задал Прокофьев своим подчиненным. Обвел взглядом всех, и Сашу с братом, и Лиду с подругой.

— Не знаю, Сарычев всю ночь в машине находился, — пожал плечами Саша.

— А чего так неуверенно?

— Да вот думаю, зачем он палатку ставил, костер разводил?

— Пыль в глаза пускал! — отрезал Прокофьев.

— Ну да, он в палатке ни разу не был, — кивнула Лида. — Все время в машине сидел. Мы наблюдали, мы бы увидели.

— Что вы увидели бы? — строго посмотрел на девушек Прокофьев.

— Ну, как он под мост лез, к тайнику.

— Не видели?

— Нет.

— А он лез!

— Может быть, уже после того, как костер погас.

— А после этого вы за ним уже не следили?

— Да нет, следили! — глянув на Раису, сказала Лида.

— И не видели!

— Там же темно было, — как-то не очень бодро проговорила Раиса. — И ливень шел.

— Ливень? — усмехнулся Прокофьев.

— Шумно было.

— И мокро!

— Сухо