Первая в списке - Виткевич Магдалена

Мне даже не пришлось после колледжа искать работу, она сама нашла меня. Я отправила свое резюме в финансовую корпорацию. Судьбе было угодно, чтобы там работал человек, которому я когда-то перепечатывала кандидатскую диссертацию. Меня приняли сразу. Ведь я была пунктуальной и серьезной, короче – перфекционисткой. Защита диплома у меня была в среду, а с понедельника следующей недели я уже работала. Со временем мы переехали, у нас родились чудесные дети, но я чувствовала, что должна делать что-то еще, что-то важное. Листая газету, я заметила объявление о работе в медицинском учреждении. Это был импульс. Я отправила документы, прошла первый этап, второй. Только на третье собеседование меня пригласили в хоспис. У меня сразу что-то не заладилось. Был сильный мороз, сначала я не могла сесть на автобус, потом этот автобус еле тащился из-за аварии на дороге и пробок, а потом я долго искала нужное здание.

В хосписе каждый новичок должен пройти волонтерскую практику, чтобы обе стороны убедились, что это то, что устроит всех. Потом было собрание коллектива. Я ловила удивленные взгляды: такая молодая, неизвестно, справится ли. И тут я увидела одну из медсестер. Она смотрела на меня, и в глазах у нее было то же самое, что у священника, который поддерживал моего отца в последние дни: добро, надежда, мужество и радость жизни.

Это была пани Агнешка, та, с которой ты уже знакома. Она вместе с другими медсестрами сопровождала наших пациентов в этой их последней поездке. Она здесь с незапамятных времен. Позже я узнала, что она вроде как племянница священника, который первым, более тридцати лет назад, подумал о создании хосписа… Того самого священника, который приходил к моему отцу. Тогда у меня все сложилось в единое целое. Мое присутствие здесь было абсолютной случайностью, но я чувствовала всем своим существом, что я на своем месте.

Я была под большим впечатлением от этой женщины. И все яснее и яснее осознавала, что все люди разные, что есть вроде меня, как песчинка в огромном мире, а есть такие, как она. Она ворочает горы, сама ищет свою дорогу, а я все пребываю в странных размышлениях, подарить кому-то жизнь или нет. Моему мужу я больше не могу помочь, но…

– Удивительная история. Роза, ты так и не ответила на мой вопрос… Как ты сумела приручить смерть?

– Не думаю, что я приручила ее… Сама не знаю, как у меня это получается. Наверное, я просто рада, что теперь моя жизнь выглядит так, как она выглядит.

– А ты боишься смерти?

– Нет. Смерти я не боюсь. Я боюсь только за своих детей, как они справятся без меня, будут ли достаточно обеспечены. Я не хочу, чтобы моя дочь пережила то же, что и я. Сын справится. А вот дочь… Я даже высчитала, когда ей исполнится столько лет и столько дней, сколько было мне, когда у меня умер папа. Каждый следующий день – это своего рода победа. А у нее пока еще есть и мама и папа.

– Спасибо тебе. Роза, – сказала я.

– За что? – удивилась она.

– За все. За твою историю. Такую удивительную, что даже не верится…

Роза покачала головой.

– Можно я еще раз сюда приду? Просто так… без повода?

– Конечно. Многие приходят сюда.

– Если я могу чем-то помочь, в чем-то тебе пригодиться, дай знать, пожалуйста.

– Дам. – Она улыбнулась. – Я надеюсь, что терзания, в которых ты сейчас пребываешь, скоро прекратятся.

– Роза. – Я отошла от двери. – Если бы ты могла быть донором костного мозга, ты пошла бы на это?

Она взглянула на меня вопросительно, но в ее глазах я заметила понимание и надежду.

– Я? С большой радостью. Но если речь идет о тебе, то решение должна принимать только ты, не оглядываясь ни на кого.

Я приняла решение в тот же день.

– Мама, я все-таки сдам костный мозг, – сказала я, когда дети уже спали.

– Ты эгоистка! – крикнула свекровь. – Твои дети потеряли отца, а теперь ты хочешь, чтобы они еще и мать потеряли? Я на это не согласна!

– Мама, это не так. Я подготовлю для тебя все материалы, ты прочтешь и все поймешь.

– Не буду я ничего читать! Чем костным мозгом разбрасываться, лучше просто как следует мозгами пораскинь! Бедные сироты… я уже старая, не смогу, просто не успею вывести их в люди!

Она вышла из комнаты и заперлась в своей спальне.

Я пошла в детскую. Дети спали. Спокойно, как всегда. Марта накрылась почти полностью, только ноги торчали из-под одеяла. Спала точно так же, как и я. Стасику, как и мужу, всегда было жарко. Спал, откинув одеяло в сторону. Я погладила их щечки. Я любила их больше жизни. Глядя на них, я впервые подумала, что было бы, если бы больной была я, а где-то там, далеко, другая мать решала, подарить мне жизнь или нет. Я бы сделала все, чтобы она мне ее подарила.

Еще перед сном, покопавшись в Интернете, я нашла интервью с Урсулой Яворской. Это глава фонда, из которого мне звонили.

Как часто возникают осложнения у доноров?

У здорового донора не может быть осложнений. Именно для того, чтобы такого не случилось, доноры так тщательно обследуются. Любые сомнения обязывают дать отвод данному донору и искать другого. Задача – помогать, не причиняя вреда, и этого мы придерживаемся, независимо от обстоятельств и решения донора.

Может ли заявивший о своем желании пожертвовать костный мозг передумать и выйти из реестра?

Да, может, но, пожалуйста, помните, что деньги на выполнение исследования уже потрачены и что на эти средства мы могли бы проверить того, кто определился с решением. Поэтому я всегда говорю, что такое решение должно быть принято на всю жизнь. Единственное, что может помешать, – это болезнь. Но мы никому такого не пожелаем.

Решение было принято.

Часть третья

Глава первая

Подруга сердца моего – вернись,

не стоит он того.

чтобы стеной невидимой своей

нас разделять.

В ту ночь, когда мы закончили разговор с Каролиной, я много думала. О своей дружбе с Патрицией, о том, что нас связывало. У нас было столько общих воспоминаний. Лучшие годы молодости мы провели вместе. Потом у каждой из нас появились свои игрушки: у нее дом, а у меня работа.

Я достала телефон. Нашла в нем номер Патриции. Вдруг не менялся? Мне захотелось позвонить ей, поговорить, сказать, что я сделаю все, чтобы она была здорова. Что Петр не стоил стольких лет потерянной дружбы. Хотя почему потерянной? Все еще можно вернуть. Надо только постараться заново прожить те безумные годы. Ведь, черт побери, после сорока жизнь только начинается!

Я решила на следующий же день поехать с Каролой в Гданьск. Как хорошо, когда у человека есть силы и он может сам принимать решения о своей судьбе. Почему бы мне не навестить родителей? Я их не видела уже… три года? Мама в обиде, папа иногда звонит. Может быть, они уже не держат на меня зла за то, что я продала бабушкин дом? Пожалуй, нет, еще не тот момент. Но есть надежда, что когда-нибудь…

Я выключила свет и тут же провалилась в сон. На следующий день мне предстояло много работы.

– Вставай, – разбудила я Каролу. – Поехали.

– Куда мы едем? – спросила она спросонок.

– В Гданьск.

– К маме?

– К маме, к маме. И так уже слишком много времени потеряно. Двадцать лет.

Мы оделись, я приготовила овсянку на воде, порезала туда банан, и мы позавтракали.

– Что это? – поморщилась Карола.

– Каша на воде, – ответила я, отправляя в рот ложку с горкой.

– Мерзость.

– Согласна. Но это здоровая еда.

– Может, если бы мы с мамой ели такую кашу, мы тоже были бы здоровы?