Альберт Эйнштейн. Во времени и пространстве - Юрий Сушко

«Наше время богато творческой мыслью, и открытия, сделанные нами, могли бы значительно облегчить нашу жизнь. С помощью электрической энергии мы пересекаем океаны. Мы используем электричество для того, чтобы избавить человечество от утомительного физического труда. Мы научились летать, и мы умеем легко посылать сообщения по всей планете с помощью электрических волн.

Но при всем том производство и распределение товаров у нас совершенно не организовано, и люди вынуждены жить в страхе, боясь быть выброшенными из экономического цикла и лишиться всего. Кроме того, люди, живущие в разных странах, через неравномерные промежутки времени убивают друг друга, и поэтому каждый, кто думает о будущем, должен жить в постоянном ужасе.

Я верю, что наши потомки прочтут эти строки с чувством оправданного превосходства.

Возвратившись из своей очередной вылазки в Принстон, Маргарита утешила мужа оригинальным подарком Эйнштейна – фотоснимком созвездия Плеяд с автографом великого физика. В этом созвездии была звезда Алцион, которую Коненков считал «неподвижным центром Вселенной» и космическим олицетворением Бога.

– Спасибо, Марго. В следующий раз передай ему, будь добра, и мой презентик – фотокопии космогоний.

Великий физик Альберт Эйнштейн приложил немало усилий, чтобы восстановить Священный Иерусалим в рамках возрожденного государства Израиль. Великий диктатор Сталин по своему разумению строил социалистический Иерусалим. А великий художник Сергей Коненков свято верил в Иерусалим Небесный.

Но исполнилась лишь мечта Эйнштейна. И то весьма относительно.

Лонг-Айленд, август 1939

К моменту знакомства с Альбертом Эйнштейном Маргарите Ивановне было уже под сорок. Конечно, былая свежесть ускользала. Даже в коненковской «Магнолии», последнем обнаженном портрете Марго, заметно, как уже поплыли формы, и былой легкокрылой порхающей «Бабочки», увы, не стало. Но в каждом возрасте есть свое очарование, и Маргарита буквально источала обезоруживающее обаяние. Которым она не преминула воспользоваться, окутывая своими чарами нового заманчивого поклонника.

Из экстравагантных привязанностей Маргариты, которые бесконечно умиляли Эйнштейна, отметим одну – любовь к ручным крыскам, которым, по-видимому, досталось все ее так и не реализованное материнское тепло. Ведь некогда она отказалась рожать из боязни испортить свою великолепную фигурку. Для утехи оставались крыски, которых она брала с собой повсюду, даже отправляясь на свидания к Альберту.

– Марго, сегодня у нас будет много гостей, – однажды объявил Эйнштейн, – я хочу познакомить тебя со своими друзьями.

– «Много» – это сколько? – спросила Маргарита, уже усвоившая, что Альберт с трудом переносит большие шумные сборища.

– Человек семь, пожалуй. В основном, мои коллеги-физики. Да, будет одна дама, жена Оппенгеймера. Он ведь без нее никуда не выезжает. Надеюсь, вы с ней подружитесь. Она приятная особа. Правда, с левыми завихрениями. Сцилард и Вигнер безнадежно заплутали, разыскивая на Лонг-Айленде коттедж Эйнштейна. Ко всему заглох и «Плимут». Двинулись пешком. В конце концов, настолько вымотались, что Лео Сцилард в белоснежных брюках уселся прямо на траву.

– Все, Юджин, я больше не могу, нет сил. Давайте бросим эти напрасные поиски и отправимся домой. Может быть, в этом перст судьбы? Может, мы совершаем большую ошибку, вовлекая Эйнштейна в нашу авантюру?.. Ну хорошо, он подпишет письмо президенту, и что? Раз правительство получает выгоду от чего-то, оно никогда не допустит…

– Лео, наш долг – сделать это, поймите… Я думаю, надо также обратиться к бельгийской королеве. В Бельгийском Конго большие запасы урана, и ни за что нельзя допустить, чтобы немцы воспользовались ими. Эйнштейн в дружбе с королевой Элизабет. Пусть он напишет ей. В данной ситуации не до церемоний… Ладно, поднимайтесь, идем вперед.

Вскоре им повезло. Встретившийся на улице местный мальчишка проводил незадачливых странников к летнему домику Эйнштейна на Норт-Форк в северо-восточной оконечности острова.

…Когда выпито и съедено было изрядно, Альберт Эйнштейн, весело глядя на друзей, сидящих за столом, поднял указательный палец к потолку и глубокомысленно изрек:

– Обжорство – великий грех, господа!

Все заулыбались.

– Кстати, я не шучу… Меня как-то пригласили в Женеву на празднование 350-летия местного университета, основанного еще Кальвином. После всех официальных мероприятий нам устроили обильное пиршество, каких мне видеть еще не доводилось. И, сидя рядом с одним из женевских «шишек», я не утерпел и спросил его: «А знаете, уважаемый, что бы сделал мудрый Кальвин, будь он здесь?» – «И что же?» – «Он устроил бы пожар и сжег бы нас всех за грех обжорства!» Больше я этого вельможу не встречал…

Потом мужчины отправились на веранду покурить, а дамы остались за столом. Жена Роберта Оппенгеймера Кэтрин (Маргарите ее представили как Китти) оказалась весьма милой и общительной женщиной. Они мило болтали о всяких пустяках и чувствовали растущую взаимную симпатию друг к другу. И даже не заметили, когда в столовую вернулись мужчины, которые тоже были увлечены разговором, начатым, видимо, еще на улице…

Речь шла о каких-то физических проблемах, в которых Маргарита разбиралась точно так же, как в американском футболе или в бридже. Лишь отдельные слова можно было отнести к человеческим – «обогащенный уран»… «атомная бомба»… «распад»… «ядро». Все остальное было сродни туземному наречию.

В конце концов, картина кое-как прояснялась. Коллеги Альберта Эйнштейна были крайне обеспокоены неофициальной информацией о том, что в Германии уже провели экспериментальное деление урана. И теперь берлинским физикам вполне по силам создать атомную бомбу, которая в руках crazy[3] Гитлера станет смертоносным оружием против всей цивилизации.

«Возможность цепной реакции, – вспоминал позже Сцилард, – не приходила в голову Эйнштейне. Но почти сразу же, как я начал рассказывать ему о ней, он оценил возможные последствия и изъяснил готовность помочь нам. Но нам казалось все же целесообразным до обращения к бельгийскому правительству информировать о предполагаемом шаге Государственный департамент в Вашингтоне».

Особенно горячился Лео Сцилард:

– Поймите, – темпераментно убеждал он своих товарищей, но, прежде всего, Эйнштейна, – надо срочно донести до президента Рузвельта эту опасность и предложить форсировать работы по атомной проблеме здесь, в Соединенных Штатах. Мы – эмигранты: Ферми, я, Теллер, Вигнер – не имеем возможности непосредственно обратиться в Белый дом. Вы…