Собрание сочинений. Т. 5 - Саша Черный

ЧУДЕСНЫЙ АЛМАЗ (Итальянская сказка)*

Беден был старик Аньело, —Все имущество — петух.Старичок ел кукурузу,А петух червей и мух.Наконец бедняк решился:«Денег нет… Я слаб и стар.Понесу-ка в среду утромПетушка я на базар.Кукуруза на исходе!Раздобудусь табачкомИ неделю буду кушатьТыкву с сахарным песком».

Две колдуньи на базареХвост приметили в руке…«Петушок?» — и загалделиНа волшебном языке.Но старик был сам не промах,Колдовской он понял сказ:В голове у этой птицыБыл чудесный скрыт алмаз!Кто в кольцо его оправит,Сразу тот всего достиг —Все, чего не пожелает,Он получит в тот же миг.

Сбыть за грош такое чудо,Чтоб из тыквы кашу есть?Через вал тайком с базараПоспешил он перелезть…Под платаном у фонтанаПтице голову свернул,Раздобыл алмаз чудесныйИ в тряпицу завернул…Прибежал, вприпрыжку, в город:«Мастер! Сделай мне кольцо!»На заре домой вернулся —На щербатое крыльцо.

«Эй, кольцо! Верни мне юность,Выстрой замок со стеной…А красотка-королевнаЧтоб была моей женой!»Повернул кольцо, и диво:Нет морщин, глаза горят…В алом шелковом камзолеОн стоит среди палат.Молодая королевна,Губки бантиком сложив,Говорит: «О, мой Аньело,Ты, как яблочко, красив…»

Две колдуньи злей гадюки:Клад уплыл у них из рук!Сшили куколку — и в замокСквозь каминный влезли люк…Кукла пляшет, лентой машет,Вальс в животике звенит:Эта кукла королевнуПриманила, как магнит…«Сколько стоит?» — «У АньелоНа мизинце есть алмаз:Как уснет, сними колечко,—Нам за куклу в самый раз!»

Королевна как ребенок:Маком вспыхнуло лицо,—Из-под полога цветногоВедьмам вынесла кольцо…И глядит… старухи скрылись,Дом — сарай из старых плит…За холщовой занавескойКто-то тоненько храпит.Подошла: на грязных доскахСтарый дед, сморчок сморчком…Гневно хлопнула калиткойИ ушла в отцовский дом.

Ест Аньело кукурузуСо слезами пополам.Королевны нет как нету…Сколопендры по углам.Вместо замка — жалкий домик,Лоб в морщинах, череп гол…Вдруг мышонок из-под бочкиСо скамейки влез на стол.«Эй, старик! Ты к нам был ласков…Есть в горах мышиный край,Отправляйся в наше царство,Там помогут… Не вздыхай!»

Близ лазейки в мышье царствоУ мышей был свой кордон.«Кто идет? — спросила мышка. —Не кошачий ли шпион?»Набежал народ хвостатый…«Ба, Аньело? В добрый час!Отдохни у нас покуда.Хочешь сыра и колбас?Не горюй, — алмаз добудем,Снарядим мы двух мышей:Не видать кольца колдуньям,Как своих свиных ушей!..»

Мыши рысью в путь пустились.Вот и черный дом в лесу.Две колдуньи спят на шкуреС паутиной на носу…У одной алмаз на пальце.Мышка палец стала грызть…Полусонная колдуньяХвать рукой себя за кисть:На пол сбросила колечко,А другая мышка вмигПодхватила светлый перстеньИ в окно горошком шмыг…«Получай!» Аньело ходу, —Побежал домой, как волк.Повернул кольцо вкруг пальца:Снова замок, слуги, шелк…Молодая королевна,Взор смущенно опустив,Говорит: «О, мой Аньело,Ты, как солнышко, красив!»Помирились… Что ж тут делать?А старух за злую прытьПриказал кольцу АньелоВ двух верблюдиц обратить.

Все? Не все. Постой немножко…Благодарность — первый долг.Кликнул утром слуг АньелоИ сказал: «Возьмите в толк! —Отправляю в мышье царствоС провиантом семь подвод:Две с ослиной колбасою,Две с зерном — на целый год,Две с голландским старым сыром(Мыши страшно любят сыр),—А в последней — кукурузаИ отборнейший инжир».

ЧУДЕСНОЕ ЛЕТО*

Повесть для детей

I.ТРОТУАРНЫЙ КЛУБ*

Игорь живет в тупичке, в старом солидном, сером доме. Окно в столовой непрозрачное, все в матовых квадратиках, по которым нарисован усатый, взбирающийся до самого верха виноград. Но если окно чуть приоткрыть (ведь на улице теплынь) — видно все, что на улице делается. Благо подоконник почти у самого тротуара, в нижнем этаже. А совсем открывать окна нельзя, потому что прохожие не должны знать, что в чужой квартире делается. Не полагается.

Справа и слева такие же серые парижские дома-близнецы. Но перед шестиэтажными строгими стенами зеленеют веселые платаны. В пыльной листве копошатся воробьи, перелетают с ветки на ветку, рассказывают друг другу воробьиные новости. Порой какой-нибудь любопытный воробей наклонит с нижней ветки голову и внимательно смотрит бисерными глазками на тротуар: что за возня внизу, чего это дети, как воробьи, с места на место перепархивают? Только мешают крошки подбирать… Хотелось бы воробью вмешаться в детские игры, да страшно, еще хвост оттопчут, или в рот кому-нибудь влетишь с разгону. Дети ведь в воробьиных глазах — великаны. Все равно как нам бы вздумалось с допотопными мамонтами поиграть: интересно, но разве решишься?

Мальчик, смотревший из окна, вздохнул. Он тоже не решался в детскую уличную возню вмешиваться, но причины у него были свои, не воробьиные. Он только-только начинал еще говорить по-французски. Как же играть, когда ты вроде глухонемого? Французские мальчики спросят: «Как тебя зовут?», а ты смутишься и ответишь: «Половина двенадцатого». Жили-жили в Болгарии, только научился болтать по-болгарски, тронулись в Берлин. Осилил, было, немецкий, — сочинение даже писал, про честную немецкую собаку, которая у воришки сосиски вырвала и колбаснику назад принесла… Трах, в Париж месяц тому назад переехали. Чего это взрослые, как галки, из страны в страну перелетают?

И почему бы во всех странах жителям по-русски не говорить? Язык ясный, симпатичный. Звери все, наверно, по-русски думают. Окончания на конце. Сразу узнаешь, что курица женского рода, а петух мужского. Все это дурацкая вавилонская башня наделала. Наверно, до нее все по-русски говорили, и детям не надо было каждый год, в каждой новой стране себе язык переделывать…

По асфальту мимо окна с грохотом прокатила тройка мальчишек на роликовых коньках. Отвинтить разве колесики у кресел и приладить такие коньки и себе? Нельзя. Кресла хозяйские. Да и винты длинные, в пятку вопьются.

Игорь встал, натянул на светлую головешку синий колпачок и, показав самому себе в надкаминном зеркале язык, пошел к дверям.

В парадных, просторных сенях чисто и светло. Налево зеркало, — можешь любоваться на себя с головы до ног, если тебе нечего больше делать. Направо дверь в консьержкину клетушку. Сквозь занавеску все видно: маленькая полная женщина сидит перед столом и пудрит носик. Когда ни пройдешь, все пудрит. Сбоку за колонкой — черная колясочка. Это для японского младенца, который живет во втором этаже: очень серьезный младенец… Сколько Игорь над ним пальцами ни щелкал, ни за что не улыбнется. Слева у стены клетка с канарейками. Поют-разливаются, будто и не в темнице живут…

В правом прохладном углу за откинутой к стене дверью — кукольная спальня. Жильцы, серьезные, взрослые люди, проходят один за другим на улицу и ничего не замечают. А Игорь знает. Там драма: кукла при смерти.

Он прислонился к косяку двери и стал смотреть.

Консьержкин мальчуган из соседнего дома — доктор по детским болезням. Кукольная мама, дочка консьержки, которая пудрила носик, очень обеспокоена: у ее куклы лопнула голова… Может быть, прищемило дверью, куклы ведь так неосторожны, вечно суют голову, куда не нужно.

Доктор озабоченно заглянул в дырку на лбу: пусто. Вытащил из-под кукольной кроватки коробку с лоскутками, достал свой хирургический прибор — сломанную зубную щетку и стал советоваться с девочками. С кукольной мамой и с кукольной нянькой, дочкой углового парикмахера.

Какого цвета лоскуток запихать в продавленную голову? Вы скажете — все равно какой, ведь лоскуток же внутри. Но наружу из головы горбик торчать будет?.. Обязательно будет.