Красавица и чудовище (СИ) - Бигси Анна

— Я вас услышала.

Краснова прекрасно знала, что нужно вести здоровый образ жизни, хорошо и правильно питаться, но такой возможности у нее попросту не было — финансы не позволяли. А врач элитной клиники вряд ли бы понял ее проблемы.

— Ну и славно.

— Когда будет готова выписка? — ей хотелось поскорее покинуть это место, вернуться домой и увидеть наконец сына.

— Она готова, — мужчина положил на постель несколько листов бумаги. — Вот вам выписка и мои рекомендации, к которым очень советую прислушаться.

— Вы не забыли, что я сама врач и могу…

— Нет, не можете. Я знаю, что вы врач, но, к сожалению, именно врачи самые безответственные пациенты.

— Вы правы.

— Я рад, что мы пришли к взаимопониманию.

Лиза проводила его взглядом и принялась за еду.

Покончив с завтраком, собралась и, построив на телефоне маршрут до электрички, спустилась вниз. На улице прогнозы гидрометцентра обещали сильный мороз, а она была в тонкой курточке. Перспектива замерзнуть совсем не радовала, но на другие варианты денег не было, поэтому, горько вздохнув, она пошла к выходу.

— Подождите, — окликнула ее молоденькая медсестра, стоящая за стойкой. — Вы же Краснова?

— Я… Да… — сердце ушло в пятки. Представив, каким будет счет в этой клинике, Лиза нервно сглотнула.

— Куда же вы? Вот здесь распишитесь.

Она, плохо соображая, поставила свою подпись и даже не пробежалась глазами по документу.

Девушка подняла трубку стационарного телефона, произнесла несколько слов и снова обратилась к ней.

— Ваше такси подъехало, выходите, пожалуйста.

— Но я не заказывала… — робко возразила Краснова, пытаясь понять, что происходит. Она с ужасом ждала, когда медсестра озвучит сумму за все обследования, и уже думала, где достать деньги.

— Ничего не знаю, — девушка достала бланк и показала пометку. — Вот заказ такси до адреса. Ваш?

— Да, но…

— Все заказано и оплачено.

— Спасибо.

Сил на споры не осталось. Лиза быстро попрощалась, вышла из медцентра и удобно устроилась на заднем сидении в теплом салоне такси.

***

Снег валил плотной стеной, резко ограничивая обзор. Дорожные службы делали все возможное, но не справлялись с причудами погоды. С раннего утра машины выстроились в многокилометровые пробки и двигались со скоростью черепахи. Образовавшиеся заторы закольцевались, и город просто встал.

Гилберт внимательно следил за движением и аккуратно вел автомобиль в этой белой пелене.

— А я вам говорила, надо было раньше выезжать, — сухо заметила Элис, взглянув на часы, встроенные в приборную панель. — К первому уроку опоздаем.

— Значит, приедем ко второму, — пожал плечами Гилберт, не видя никакой проблемы. — Жень, что у тебя первым уроком?

— Физкультура, — ответил тот и, услышав вибрацию телефона, робко пробормотал: — Мама звонит…

— Так ответь, — посоветовал Алекс и выключил музыку.

— Да, мам.

— Женька, ты где? — взволнованный голос Красновой эхом разнесся по просторному салону автомобиля.

— В школе, а ты?

Жене совершенно не хотелось обманывать мать. У них было главное правило — говорить друг другу только правду, какой бы ужасной она ни оказалась. Лиза воспитывала его так с пеленок, и он неотступно следовал этому правилу. Ровно до того момента, как познакомился с Гилбертом.

— Я уже дома. У тебя все хорошо?

— Все отлично. Не волнуйся, мам.

— Сынок, а где ты ночевал?

— Дома, — чуть помедлив, он все же снова обманул ее.

— Твоя кровать не расправлена со вчерашнего утра… — прозвучал контраргумент, спорить с которым было бессмысленно, и Жене ничего больше не оставалось, кроме как рассказать правду.

— Я ночевал у друга.

— Жень, ну что происходит? Почему ты мне опять врешь? — паника и отчаяние легко читались в каждом слове. Без всяких сомнений, Краснова сильно переживала за сына и не понимала, что с ним происходит в последнее время.

Гилберт сильнее сжал руль. Ее тембр задевал потаенные струны его души, заставляя реагировать на каждую интонацию.

— Прости, мам. Я просто не хотел тебя волновать, — на этот раз Женя был предельно честен. Именно тревога за мать не позволила ему вчера набрать ее номер и поведать о случившемся.

— Почему ты не ночевал дома? Папа что-то сделал?

По голосу было ясно, что Лиза едва сдерживала слезы, она боялась даже представить, что мог натворить Макс в ее отсутствие, и ругала себя за то, что оставила ребенка совершенно без защиты.

— Нет, он ни при чем, — твердо возразил мальчик и, почувствовав на себе хмурый взгляд Гилберта, добавил: — Все, я больше не могу говорить.

— Хорошо, вечером договорим. Точно все в порядке?

— Да, мам.

Сбросив вызов, Краснов положил телефон на сиденье и отвернулся к окну. Ему было не по себе, он боялся разочаровать Алекса — тот стал для него близким другом и непререкаемым авторитетом.

— Почему ты не сказал правду про отца? — мягко спросил Гилберт. Заметил переживания мальчика и хотел понять причину.

— Зачем? Опять будет скандал, папа будет кричать, а мама плакать. Я не хочу, чтобы она плакала, — с детской непосредственностью Женя выдал все семейные тайны и шумно выдохнул.

— Ты молодец, — поддержала его Элис. — Настоящий мужчина.

Алекс лишь рассеянно кивнул, подтверждая ее слова, но мысленно был уже далеко. Он уважал мальчика за желание защитить свою мать, но не верил в понятие «ложь во спасение». Не понаслышке знал, что правда бывает жесткой, порой даже безжалостной, но зато не дает напрасных иллюзий.

Невольно вспомнил последний разговор с Лизой, состоявшийся много лет назад. Тогда правда убила его, но он вынес главный урок — никогда никому не верить на сто процентов и надеяться только на себя. За всю последующую жизнь только Элис смогла стать исключением из этого правила.

***

После телефонного звонка Краснова едва сумела сдержать слезы. Вся ее жизнь была насквозь пронизана болью и страданиями, лишь сын давал ей силы терпеть и держаться, несмотря ни на что. Но он отдалялся от нее, и она ничего не могла с этим поделать. Раньше у них были очень доверительные отношения: Женя ничего не скрывал и всегда говорил только правду. Сейчас же Лиза все чаще замечала, как он закрывается от нее, появились секреты и недомолвки.

Она чувствовала, что теряет сына, и отчаянно пыталась не допустить этого. Переживала за него и не понимала, как это случилось, что она сделала не так. Искала проблемы в себе, в своих поступках, но тщетно, не находила ровным счетам ничего, никакого объяснения его поведению.

Краснова горько вздохнула и встала со стула. Спертый воздух, пропитанный чужим парфюмом, душил, и она распахнула настежь все окна в квартире. Зимняя свежесть тут же ворвалась в помещение и колючими мурашками рассыпалась по коже, но Лиза не чувствовала холода, она вообще больше ничего не чувствовала. Странная пустота поселилась в душе и навалилась апатия.

Как только она вошла в квартиру, сразу ощутила запах другой женщины и непроизвольно поморщилась. Краснов настолько обнаглел, что начал таскать баб домой, это унижало ее как жену, как женщину, но она не имела права голоса. Лиза прекрасно знала, что любой ее упрек может плохо кончиться, поэтому в который раз решила спрятать свое мнение поглубже и продолжать жить, как бы мерзко и неприятно ни было.

Она не ревновала мужа, ей было абсолютно все равно, с кем он спит, но дом, в ее понимании, являлся священным местом, и осквернять его изменами было высшей степенью неуважения и пренебрежения.

Пройдя в спальню, Лиза криво усмехнулась — даже халат ее не постеснялись использовать. Жгучая обида заполняла все больше внутреннего пространства, а негативные эмоции требовали выхода. Поддавшись порыву, она остервенело принялась стаскивать постельное белье и топтать его ногами. Хотелось взять спички и сжечь все это вместе с кроватью, да и квартирой тоже, но здравый смысл возобладал.

Краснова бессильно опустилась на колени и спрятала лицо в ладонях. Горячие слезы потекли по щекам, высвобождая на волю так долго сдерживаемые чувства и даруя желанное облегчение.