Секс и деньги. Как я жил, дышал, читал, писал, любил, ненавидел, мечтал и пил в мужском журнале - Марк Дэпин

У нас состоялась стандартная и неловкая встреча «редактор – сотрудник», после которой Седдон сказал, что сейчас не может мне ничего предложить, но если что-нибудь придумает, то обязательно даст мне знать.

Я встречался с разными женщинами, обходился с ними совершенно ужасно, после чего какое-то время проводил в одиночестве. Вместе с Брайаном мы переехали в квартиру на Луиза-роуд в Бёрчгроуве. Казалось, что я жил на самой прекрасной улице самого прекрасного пригорода в самой прекрасной стране мира (хотя мне не давала покоя мысль, что на противоположной стороне улицы жилось бы еще лучше). Из окна спальни было видно, как яхты скользят по водной глади сиднейской гавани. Спокойствие действовало на меня гипнотически, буря умиротворяла. Я снова стал заниматься боксом с Коном и три раза в неделю делал по двенадцать трехминутных раундов, чаще всего на тренажере, а когда приходилось пропускать утренние тренировки, я тосковал по нагрузкам и ярости схватки.

К концу года я был полностью захвачен мыслью о том, что мы с Ди расстались по моей вине, что это я не оставил нам ни малейшего шанса. Ди перестала разговаривать со мной, поэтому до всего этого пришлось додумываться самому. У меня появилась непонятная озабоченность ее материальным положением в старости. Однажды я даже позвонил ей и посоветовал сделать взнос в пенсионный фонд, потом спросил, не хочет ли она снова со мной встречаться, а Ди рассмеялась, как может смеяться только очень жестокая женщина, когда видит, как у душевнобольного на улице спадают штаны.

Я решил стать новым человеком и вернуть ее.

Совершенно очевидно, что новым человеком на старом месте не станешь, поэтому я оправился в Шри-Ланку и на Мальдивы, чтобы привести свои мысли в порядок. Там я бросил курить и прочел «Портрет леди» Генри Джеймса, который почему-то считал любимой книгой Ди. Я отправил ей три письма, в которых рассказывал, как мне нравились «Портрет леди» и слоны (Ди любила животных, а слоны оказались единственными представителями фауны, которых в Шри-Ланке было в достатке). Я совершенно искренне стремился к переменам, мечтая стать тем, кого она всегда хотела видеть рядом с собой, тогда мы оба были бы счастливы.

Ди никогда не говорила, что хотела бы жить с мужчиной, который носил костюм, но, вернувшись в Австралию, я зачем-то пошел на встречу с ней в новом костюме с галстуком. Я старался не расточать клятвы и говорил ей о своем пребывании в Париже, рассказах, которые написал на Мальдивах, и романах – ладно, об одном романе, – который я прочитал, о романе Генри Джеймса.

Мы решили пожениться, но спустя три недели вновь расстались.

Вместе с фотографом Полом Макивером я подготовил статью об истории оружия для «Пентхауса». Мы нашли мужика, который владел мечом, цепью и ножом-бабочкой, и еще несколько мужиков, которым нравилось одеваться в доспехи и бить друг друга очень тяжелыми палками. Я надел нагрудник и шлем и попросил ударить меня как можно сильнее, чтобы почувствовать то же, что и они. Ощущение было, как будто меня очень сильно бьют палкой, особенно когда удары приходились по голове или лицу.

Повелитель Шеста признал, что в реальной жизни редко можно было принять участие в поединке с двумя палками одинаковой длины, поэтому он постоянно совершенствовал свое мастерство при помощи самых разных приспособлений, в том числе мобильных телефонов. Это меня заинтриговало. В те дни мобильные телефоны были больше и тяжелее теперешних, но и им было очень далеко до палок.

Спустя пару недель вместе с парой журналистов «Австралийского финансового обозрения» я пошел в бар «Данди-Армс». Он располагался в пятизвездном отеле и оформлением напоминал старинный паб из песчаника. Там не было постоянных посетителей и своей неповторимой атмосферы, но «Сент-Эльмо» прекратил свое существование, а «Шелбурн» тогда еще не открылся, и именно в «Данди» располагалась ближайшая к «Фейрфаксу» пивная бочка. Журналисты спорили, кто был величайшим спортсменом всех времен и народов, и сузили круг вероятных претендентов до Мухаммеда Али и Дона Брэдмана. В беседу вмешались двое английских парней, они стали хохмить, как это всегда происходит с английскими парнями, и сказали, что Брэдман был посредственным боксером, а Али неплохо играл в крикет. Когда мы перешли из «Данди» в «Форбс», более популярный паб, англичане пошли с нами.

В «Форбсе» один из них сел напротив меня и заговорил о фильме «День независимости», который охарактеризовал как «полное дерьмо». Фильм, по его мнению, был голливудской пропагандой, а Голливудом управляли жиды, поэтому в «Дне независимости» все жиды и нигеры оказались героями.

– Жиды и нигеры спасли мир. Какая чушь! – заявил он.

За это я ударил парня по морде своим мобильным телефоном.

Как и обещал Повелитель Шеста, это подействовало. Англичанин схватился за лицо, подскочил и принялся извиняться. Из его носа стекала симпатичная струйка крови. Из паба меня вывел вышибала-фиджиец с бицепсами толщиной с мое бедро.

Когда я рассказал об этом инциденте Кону, тот не мог уяснить, почему же я не пустил в дело кулаки. Он не понял, что я стал Повелителем Телефона, и не оказал мне соответствующих случаю почестей. Нашу тренировку он провел, непрерывно подкалывая меня по поводу «Дня независимости», – надеялся, что это пробудит во мне зверя.

В следующий раз, ударив кого-то в пабе, я использовал правый кросс.

Пока «Лоудид» оставался предметом всеобщего интереса, ему на пятки постоянно наступал новый журнал «Эф-эйч-эм». Он начал свою жизнь как рекламный сборник, который раздавали в бутиках. В результате получился не очень качественный мужской журнал: три части «Лоудид» плюс две части воды. Только вместо «Клэш» там фигурировали «Грин дэй», а вместо Ареты Франклин – Кайли Миноуг.

Журнал получился не таким умным, изысканным и культурным, как «Лоудид», то есть был именно таким, какими были настоящие мужчины. «Эф-эйч-эм» столкнулся с реальным массовым рынком: сотнями тысяч людей, которые не понимают истинного смысла шутки, но в любом случае повторяют ее. С обложки быстро исчезли все мужчины, вместо них там теперь гордо красовались модели из списка «В» в нижнем белье, страницы заполнились девушками и сексом. Но большинство модных мужских журналов становятся модными благодаря производителям одежды и аксессуаров, именно материалы о моде отличают эти журналы от порнографических. «Эф-эйч-эм» легко справлялся с модными темами, что существенно помогло его продвижению на рынке. Журнал стал очень умным продуктом. Как и «Лоудид», он направлял всю свою гневную бульварную энергию в заголовки, особенно в подписи к рисункам. У «Эф-эйч-эм» появился свой собственный лексикон, основанный на банальной грубости и английском открыточном юморе: на страницах журнала все женщины были «леди», все леди могли иногда выйти из дома без «нижней одежды», поэтому мужчинам не следовало забывать «пивную шляпу». Авторы издания исходили из того, что читатели ничего не понимали в жизни и их нужно в дружеской остроумной манере научить, как прожить ее побыстрей. Со временем «Эф-эйч-эм» стал мужской версией «Вуманс уикли» и предназначался не парню, считавшему себя крутым, а скорее мужчине, который думал о себе как о совершенно заурядном человеке.