Вся Президентская Рать - Владимир Моисеевич Гурвич

нырнули в абсолютно темный проулок, быстро пробежали его и вышли на другую улицу. Здесь тоже не горел свет. Я внимательно огляделся, но ничего подозрительного не обнаружил.

— Еще один трюк и если все будет нормально, пойдем в гости, — сказал я.

На этот раз Леонид даже не стал пожимать плечами. Он просто ничего не ответил.

Мы прошли немного и снова шмыгнули в какой-то переулок. Быстро пробежались по нему и оказались на прежней улице. Я подумал, что если за нами установлена слежка, то ее осуществляют виртуозы своего дела. Больше запутывать следы мы не стали, и к облегчению Леонида прямо направились к Анвару.

Я сразу заметил, что он встревожен, если не испуган. Когда он нам наливал в чашки чай, руки его дрожали. А ведь мне было хорошо известно, что он не из робкого десятка. И на его счету немало мужественных деяний, которые по плечу только настоящему мужчине.

— Давай рассказывай, что узнал, — не выдержал я, так как он молчал, занятый разливанием чая.

Анвар хмуро посмотрел на меня.

— Саид вернулся в город. Причем, не один, с ним целая группа боевиков.

— Они что-то затевают?

— Этого я не знаю. Может быть, это всего лишь его охрана. В последнее время на него охотятся не столько ваши, сколько свои.

— По какой причине?

— Не поделили деньги. Каким-то образом Саиду удалось получить больше, чем другим.

— Хорошо, но где сам Саид и его то ли боевики, то ли телохранители.

— Этого я тоже не знаю. Мой человек такой информацией не обладает. Скорей всего они прячутся где-нибудь на хуторах. Здесь в окрестностях много заброшенных хозяйств. Там вполне можно жить, а туда никто не наведывается. Я сам некоторое время скрывался в таком месте.

— Это я помню, — заметил я, — мы тебя вычислили с трудом.

— Если бы я не решил сдаться, вы бы меня не вычислили, — довольно резко возразил Анвар.

Я понял, что и тогда и теперь для него это остается принципиальным вопросом. А потому не стал спорить.

— Хотите знать, где весь день был ваш Перегудов? — вдруг спросил Анвар.

— Хотим! — едва ли не хором воскликнули мы с Леонидом.

— В тридцати километрах от города есть так называемое ранчо. По крайней мере, это место все так называют. Оно принадлежит некому Шафраннику Владилена Арнольдовичу. Вы слышали что-нибудь о нем?

— Нет, — снова почти в один голос ответили мы.

— Здесь он довольно известная личность, считается весьма богатым. Но как сколотил состояние, никто точно не знает. Многие считают, что на разного рода нелегальных операциях. Говорят, что некоторое время назад он жил где-то на Каспии и там якобы занимался незаконным выловом осетровых. Может так, а может, и врут. Но то, что Перегудов гостил у него, это точно.

— А кто там был еще?

— Чего не знаю, того не знаю, сам я там точно не был. Рылом не вышел, — чему-то своему усмехнулся Анвар. — Больше мне ничего не известно.

Я допил свой зеленый чай — другого хозяин этого дома не признавал. Пора было и честь знать.

— Спасибо за информацию.

Анвар как-то странно посмотрел на меня и пожал плечами. Честно говоря, я не совсем понял, что он хотел выразить этим жестом.

Мы двинулись к выходу. Уже у самой калитки Анвар вдруг дотронулся до моей руки.

— Я хочу тебя кое-что сказать, — проговорил он, — давай отойдем.

Я удивленно посмотрел на него, такой концовки встречи я не ожидал.

Мы удалились на несколько шагов от Леонида. Анвар придвинул свои губы к моему уху.

— Если вдруг что-то случится со мной или вообще, можешь обратиться к одному человеку. Зовут Ахмед. Скажешь, что от меня. Но это на крайний случай. Запомни его мобильный. — Он прошептал мне номер. — Запомнил? Никому его не говори. Ты понял? Никому.

Я кивнул головой. Мы вернулись к Леониду, попрощались и снова оказались на улице. Тишина стояла такая, что если бы на Марсе жили люди, то мы могли бы услышать их голоса.

Несколько минут мы шли молча.

— Что тебе сказал он? — вдруг спросил Леонид.

Я знал, что все это время его мучил этот вопрос. Я повернул в его сторону голову.

— Извини, Леня, но он просил никому об этом не сообщать. Ты же понимаешь, мы с тобой из одной конторы.

Но почему Анвар сообщил телефон этого Ахмеда только мне? — задал я себе вопрос. Объяснить я это мог только тем, что провел с Анваром гораздо больше времени, чем мой напарник. Ничего другого в мою голову не приходило. Конечно, я не мог исключить и вариант того, что это ловушка. Но мне было трудно в это поверить. Это означало бы, что Анвар начал двойную игру. А на него это совершенно не похоже.

— Ты не обиделся? — спросил я Леонида.

— Все в порядке, — бодро отозвался он. — О какой обиде между нами можно говорить. Это же Анвар так решил, а не ты.

И все же, несмотря на эти слова, у меня не было полной уверенности в том, что Леонида не раздирает обида. Но выяснять это дальше я благоразумно не стал.

Мы вышли на шоссе. Я стал голосовать, и почти сразу же возле меня затормозила машина. В ней сидел молодой парень. Я назвал адрес и цену, тот согласно кивнул головой.

Мы ехали уже минут десять. Мне хотелось, как можно скорей вернутся в гостиницу и лечь спать. Веки с каждой минутой наливались все большей тяжестью. А потому я почти не глядел по сторонам.

Автомобиль внезапно подбросило на рытвине, я открыл глаза и посмотрел в окно. Мне показалось, что мы едем не той дорогой. По крайней мере, я не узнавал этих мест.

Я хотел спросить водителя, какой дорогой он нас везет? Но тот, по-видимому, заметив в зеркале заднего вида, что я наклонился вперед, повернул ко мне голову.

— Куда мы едем? — спросил я.

Но вместо ответа плотная струя газа ударила мне в лицо, и я почувствовал, как чем-то непроницаемым заволакивается мое сознание. Еще мгновение — и я полностью отключился.

Я почувствовал яркий свет и открыл глаза. Сильно болела голова, в висках ломило так, что я с трудом удерживался от того, чтобы не застонать.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы восстановить зрение. Я находился в комнате, Если не считать одного стула, то совершенно пустой. Сам же я лежал на полу.

Из-за сильной головной боли было нелегко восстановить цепочку предшествующих событий. В мозгу мелькали какие-то несвязанные между собой отрывки, словно бы там крутили пленку, в которой не