Иисус Христос – величайшее чудо истории. Опровержение ложных теорий о личности Иисуса Христа и собрание свидетельств о высоком достоинстве характера, жизни и дел его со стороны неверующих - Филип Шафф

Тут голос императора принял обычный тон иронической меланхолии и глубокой скорби. «Да, наша жизнь, – продолжал он, – блистала всеми лучами короны и самодержавия, и на вашей жизни, Бертран, отражался этот блеск, подобно вызолоченному куполу инвалидного собора, облитому лучами солнца! Но доска перевернулась, и золото мало-помалу стерлось. Потоки несчастья и позора, каждодневно на меня изливавшиеся, отняли у меня последнее достояние. Мы теперь – только свинец, генерал, а скоро будем землей.

Такова судьба великих людей! Так исчезла слава Цезаря и Александра, их забыли, забудут и нас! Имя того или другого завоевателя или императора останется только темой для школьных задач! Наши дела падут под ударами педанта, который или обругает, или похвалит нас. Как разнообразны суждения о Людовике XIV! Едва умер этот великий государь, его оставили одного в его версальской спальне, – про него забыли, над ним, быть может, насмехались его же придворные. Это больше не государь их. Это лишь труп, гроб, могила и ужас собственного разрушения.

Еще одно слово, – это мой жребий и это со мной случится: убитый английской олигархией, я умру преждевременно, и мой труп предан будет земле, чтобы сделаться пищей червей. Вот что скоро случится с великим Наполеоном.

Что ж, умер ли Христос? Мог ли умереть Бог?»

Император замолчал, и поскольку генерал Бертран также молчал, Наполеон продолжил: «Вы не думаете, что Иисус Христос есть Бог. Ну, я неладно поступил, сделавши вас генералом!»

Хотя Ханнинг (род. в Нью-Порте в 1780 г., умер в Беннингтоне в 1842 г.) держался еретических мнений относительно основных пунктов христианства, как, например, относительно учения о Святой Троице, Божестве Христа, воплощении, однако, на самом деле он был почитателем Иисуса и доказал могущество Его действия на людей на собственном характере и на своих сочинениях.

Мы приведем два места из проповедей Ханнинга, которые представляют сильное свидетельство в пользу нечеловеческого совершенства Христова.

Из проповеди: «The Character of Christ» на 17 гл., 5 ст. Евангелие от Матфея (См. Channings Works, Boston 1848 г., т. IV, стр. 1-29).

«…Этот Иисус жил среди людей; с сознанием невыразимого величия Он соединял скромность, умеренность, дружбу, человечность и симпатию, которые не находят себе ничего подобного в истории человеческого рода. Я прошу вас обратить ваше внимание на эту удивительную связь. Так велико было превосходство Иисуса над всем, что окружало Его, так велика была братская любовь, которая утверждала это превосходство. Я утверждаю, что такой характер совершенно превышает человеческое понимание. Считать Его произведением обмана или мечтательности значило бы страдать редкими недостатками здравого смысла. Я смотрю на Христа с благоговением, исполненным священнаго страха, с каким обыкновенно смотрю на Бога. Характер Его не представляет никакого знака человеческого изобретения. Христос был действительное лицо. Это возлюбленный Сын Божий, открывший нам Бога…»

«Я смолкну здесь, не зная, что бы еще можно было прибавить к сказанному мной, чтобы возвысить изумление, страх и любовь, пробуждающиеся в нас при мысли о Христе. Когда я вижу, что Христос не только обладал сознанием Своего бесподобного и безграничнаго величия, но и признавал в Себе такие качества, которые сродни человеческой природе, когда смотрю на то, как Он жил и умер, чтобы сделать людей участниками божественной славы, и когда нахожу в Нем самую тесную связь Его с людьми, которых Он обнимает духом Любви, не причиняя никому никакого оскорбления и неправды и ни на одно мгновение не стесняя и не порабощая никого; тогда я исполняюсь сколько удивления, столько же страха и любви. Я чувствую, что характер Христа – совсем не человеческое изобретение, что Его нельзя принять за обманчивое существо или за произведение мечтательности, потому что он бесконечно далеко выходит из области человеческой изобретательности. Если ко всему сказанному присовокуплю другие доказательства, то усилю только те доводы, которые и без того довольно сильны. Я чувствую, что ничего нового к сказанному не могу прибавить. Евангелие запечатлено характером несомненной истинности; оно списано с живого оригинала, оно основано на действительности. Характер Христа не есть баснословный характер: Христос был тем, чем имел право быть и чем представили Его ученики. И тут еще не все. Иисус был не только Иисусом, но он был Сын Божий, Спаситель мира. Он взошел на Небо и живет там, призирая на землю и владея ею, Он живет и господствует там. С чистой и спокойной верой смотрю я на состояние Его славы. Мы не имеем ни одного такого лица, живущего вдали от нас, которое мы так искренно желали бы видеть, как желаем видеть Его. Приготовимся же, подражая Его добродетелям и повинуясь Его учению, встретить Его в том священном обиталище, где Его окружают добрые и чистые из наших предков и где Он сообщает им Свою силу и Свою радость в бесконечные веки».

Из сочинения доктора Ханнинга «Discourse on the imitableness of Christ». (IV т., стр. 140):

«Я убежден, что Иисус Христос стоит несравненно выше человека. И в самом деле, все христиане так веруют. Те, которые не допускают предвечного существования Его до рождения, смотрят на Него как на обыкновенного человека. При всем том, такие люди постоянно делают глубокое различие между Ним и другими людьми. Мало того, они смотрят на Христа в то же время и как на равного с Богом, как на лицо, снабженное дарами, благами, силой, мощью и светом, какими не владеет никто из людей, – как на лицо, испускающее лучи безукоризненной чистоты, – этого высочайшего знамения неба. Все они допускают и с радостью соглашаются, что величие и благость Иисуса Христа покрыли тенью все человеческие совершенства».

Из его сочинения: «Ueber Vergangliches und Bleibendes im Christenthum», в брошюре: «Zwei friedliche Blatter», Altona, 1839 г, стр. 127.

«В религии, как показывает самое значение этого слова, выше всего сказывается всегда единение человеческого с Божественным, в силу которого первое во всех своих движениях совершенно обусловливается последним. Это действие или явление в то же время чувствуется и сознается как наше собственное. В Иисусе действительно существовало это единение; Он не словом только высказал его, но и фактически осуществил его во всех положениях жизни: отсюда в религиозной области Он достиг той высшей точки, которую в будущем никто не в состоянии переступить».

Равным образом на стр. 130–132 Штраус говорит: «В Иисусе открылась идея, которую Он в первый раз ввел в человечество, а именно сознание существенного единства истинно человеческого с Божественным, – это такая всемогущая сила, что ею всецело и беспрерывно была проникнута и освещена вся Его жизнь. Следовательно, до тех пор пока человечество будет чувствовать необходимость религии (без религии же оно никогда не останется), оно никогда не останется без Христа, так как желание иметь религию без Христа было бы столько же странно, сколько странно желать поэзии и обходить Гомера, Шекспира и др., но Христос уже по тому самому, что Он неотделим от высшей формы религии, есть историческое, а не мифическое лицо, не простой символ. Этому историческому, личному Христу из Его жизни принадлежит то, в чем открылось Его религиозное совершенство: это – Его речи, Его нравственные действия и страдания. Но если остается для нас Христос, и если Он остается для нас той высотой, какую только мы можем знать и представить в религиозном отношении, если Он остается таким, без присутствия Которого в душе немыслимо совершенное благочестие, то следовательно, в Нем остается для нас сущность христианства».

Из популярного сочинения Штрауса: «Leben Iesu», 1864 г., 2 изд., стр. 208 и след.:

«Если мы спросим: каким образом выработалось в Иисусе такое гармоническое состояние духа, то в существующих у нас памятниках о Его жизни мы нигде не найдем сведений о той трудной борьбе, из которой образовался этот Дух. Во всех натурах, прошедших очистительный путь борьбы и сильных душевных переворотов (припомним только борьбу, какую выдержали апостол Павел, блаженный Августин), навсегда остаются следы этой борьбы, налагая на их характер нечто суровое, острое и мрачное. У Иисуса же мы не находим таких следов; с самого начала Он является прекрасным Лицом, которое само из себя развивается, всё яснее и яснее сознает себя, чем далее, тем более остается верным себе и никогда не имеет нужды начинать другую, новую жизнь. Но это, естественно, не исключает серьезного труда над самообладанием, как и Сам Иисус признался, отклонив от Себя эпитет «благой» (см. Примечание 29), который приписывали Ему».

(Род. в Лексингтоне, в Массачусетсе, в 1810 г., ум. во Флоренции, в 1860 г.).

Из его сочинения «A Discourse of matters pertaining to Religion», 3 изд. Boston, 1847 г., стр. 275 и след.