402 метра - Константин Костин

Так что, сидя в кресле ТУ-154, выполняющего рейс "Москва-Челябинск", я опустил задвижку окна до упора и старался без лишней необходимости не выглядывать наружу — туда, где под напором ветра раскачивалось огромное серебристое крыло самолета. Мне приходилось видеть, как более надежные конструкции разваливались при гораздо меньших нагрузках, и это ничуть не улучшало моего самочувствия. ТУ-154 по сравнению с Боинг-747, на котором я прилетел в Москву из Лондона — ржавое корыто. Их характеристики отличаются почти так же, как Tampax от Alldays с крылышками. Не знаю, почему до сих пор нет прямого рейса из Манчестера до Челябинска? Хотя, чего греха таить, я завидовал пилотам этого крылатого тазика. Скорость в девятьсот километров в час автомобилю не развить никогда.

— Дамы и господа, — раздался из динамика голос командира корабля. — Самолет ТУ-154 компании "Сибирь", рейса 648 совершил посадку в аэропорту города Челябинска. Температура за бортом — двадцать два градуса, атмосферное давление — семьсот сорок пять миллиметров ртутного столба. Убедительная просьба: оставаться на метах до полной остановки самолета. Удачного дня.

Нет, всегда так. Задремав, я упустил самое увлекательное. Очень хотелось посмотреть на родной край, край озер, с высоты птичьего полета. "Урал — моей державы край суровый…". Кто, скажите мне, кто сказал эту глупость? Классику, несомненно, довелось побывать здесь один раз в жизни — в феврале, когда и в Крыму погода сахаром не пахнет. Что на Урале сурового, кроме двух-трех десятков группировок, закончивших свое существование в конце девяностых? Я ничуть не спорю, резкие скачки температуры способны доконать кого угодно. Кого угодно из тех, кто не был здесь рожден. Вот и слушай после этого классиков.

ТУ-154 скользил по мокрому бетону взлетно-посадочной полосы. Семь лет назад я отмотал немало километров на этой бетонке. Если задуматься, как давно это было! А кажется — только вчера.

Я не стал дожидаться полной остановки самолета. Ждать — вообще не в моих правилах. Щелкнув пряжкой ремня, я встал с места.

— Пожалуйста, оставайтесь на местах до полной остановки самолета, — дружелюбно улыбнулась стюардесса.

И я улыбнулся. Хотя и менее дружелюбно. Поняв, что спорить со мной бесполезно, девушка посторонилась, пропуская невоспитанного мужлана. Скользнув взглядом по ее плотно сжатым форменной рубашкой с расстегнутой верхней пуговицей грудям, я зашагал к выходу. Трехчасовой перелет из Лондона, два часа таможни, еще час ожидания и еще два часа перелета доконают кого угодно. В общей сложности за последние восемь часов я поменял пять часовых поясов, и чувствовал себя выжатым, словно лимон. Нет, не зеленый, который хранится в сейфе, банке или еще где, другой — желтый и кислый. Был бы я зеленым лимоном — лежал бы себе, да проблем не знал.

Допотопный Икарус довез меня и остальных пассажиров от трапа до здания аэропорта, отдав на растерзание мозгоклюям. На каждого путешественника приходилось по два-три таксера, наперебой предлагающих свои услуги. Разумеется, лохмачи и меня не оставили без внимания.

— Машина до города, — подошел ко мне, позвякивая ключами, щуплый очкарик.

— Почем? — осведомился я.

— Два, — обозначил цену бомбила.

— Бабушку свою за такие деньги вози, — усмехнулся я.

Тот, не теряя времени даром, направился к другому пассажиру. Сервис на уровне — нечего сказать. Остальные таксеры не рискнули подойти к странному небритому типу, весь багаж которого состоял из спортивной куртки, переброшенной через плечо.

На парковке челябинского аэропорта стояло несколько десятков автомобилей, и, как назло — ни одного такси. Тьфу, черт. Привык к пережиткам империализма. В нашей великой стране такси — почти каждый, кто сидит за рулем. Не загружая себе лишними раздумьями, я подошел к ближайшей машине — ВАЗовской "шестерке" грязно-белого цвета, стекла которой сохранили следы тонировки. Водитель, попыхивая сигаретой, с головой ушел в журнал "За рулем".

— Свободен, шеф? — спросил я через открытое окно.

— Куда? — осведомился шоферюга, не отрываясь от чтива.

Я назвал адрес.

— Далеко, — протянул таксист. — Полторы.

— А ты не опухнешь? — возмутился я. — Пятьсот.

Автолюбитель, загнув уголок на странице, закрыл журнал и забросил его на заднее сидение. Замечательно! Хоть какой-то интерес проявил. Теперь он мой, ибо торг, начавшись, приводит порой к самым неожиданным результатам. Лохмач смерил меня взглядом, и произнес:

— Штука.

— Семьсот? — гнул я свою линию.

— Садись, — устало вздохнул водитель.

— А где семьсот — там и пятьсот? — предложил я, сев в машину.

Кресло с давно продавленными пружинами моментально просело подо мной. В салоне пахло бензином и дешевым табаком. Очкарик, предлагавший свои услуги десять минут назад, усаживал в древний, но надраенный до блеска Ford Scorpio пожилого немца, летевшего одним рейсом со мной. Может, зря я погнался за дешевизной?

— Ты палку-то не перегибай, — хмыкнул бомбила. — За пятьсот можешь пешком идти.

— Поехали, — сдался я, бросив на торпедо семь сотенных бумажек.

Таксер, сгребя деньги своей захапистой лапой, послюнявил палец и пересчитал купюры. На два раза. Удовлетворенный результатом, он засунул банкноты в кармашек козырька, не спеша засунул ключ в замок зажигания, запустил мотор, и, врубив заднюю, так стартанул с места, что я чуть не встретился головой с лобовым стеклом.

— Ты потише! — выдохнул я, едва успев упереться руками в панель.

— Не беспокось, прорвемся, — заверил меня лохмач, втыкая первую.

Шестерик, буксанув задними колесами, сорвался с парковки. Я успел заметить, как очкарик покрутил пальцем возле виска, после чего здание аэропорта стало стремительно уменьшаться.

— Из командировки? — поинтересовался водитель.

— Нет, — ответил я.

Бомбила, небрежно положив локоть на открытое окно, вел машину, крутя руль одной рукой.

— А, из отпуска?

— Тоже нет.

Езда на ржавом корыте со скоростью под полторы сотни отнюдь не способствует улучшению настроения. С другой стороны — спать совершено расхотелось. Бряканье подвески допотопной 2106 сложно спутать с колыбельной.

— Слышь, а у тебя музыка работает? — спросил я.

Нет, меломаном я никогда не был, и слушать хрипы акустики, установленной в этом ведре — достаточно сомнительное удовольствие. Но скрип ходовой резал уши. По-моему, чтобы заглушить этот адский звук, все средства хороши. Это был тот самый редкий случай, когда цель оправдывает средства. Это же надо довести не самый плохой автомобиль до такого состояния!

— Работает, чего ей будет? — пожал плечами таксер. — В бардачке кассету возьми.

Кассету? Какой ужас, Господи, куда я попал!

Домой. Я попал домой. Я вернулся. Я дома, дома, дома!!! Полчаса мучений в этом корыте — небольшая плата за возвращение домой после пяти лет отсутствия. Как я отвык от всего этого? На мгновение, когда мой взгляд упал на поле с сочной зеленой травой, на столбики березок, на ярко-голубое небо, даже ненавистный скрип показался лучшим звуком в этом мире. Я дома! Глубоко в душе проснулось полузабытое чувство — счастье. Черт побери, я дома!

Но счастье продолжалось всего мгновение. Этот чурбан-таксист сломал все одной только фразой.

— Ну, музыку слушать будем?

Болван! Очнувшись, я открыл тяжелую крышку бардачка и достал первую попавшуюся кассету. Но закрывать перчаточное отделение я не спешил. На пластике, под прозрачными подкассетниками, желтела смятая шестиугольная наклейка ЛЛАС.

— Гоняешь? — осведомился я.

— В смысле? — бомбила, наплевав на дорогу, заглянул в бардачок. — А, это… ну, гонял когда-то. Сейчас там делать нечего.

— Почему?

— Да так, — махнул он рукой. — Прошли те времена, когда можно было взять обычный уличный автомобиль, чуть подточить его и встать на старт. Теперь на расинге правят бал дрэгстеры, а сколько надо бабла, чтобы подготовить дрэгстер… у-у-у… да и по городу на таком уже не покатаешься. Нет, знавал я парочку ребят с неплохими уличными тачками, способными поспорить со многими дрэгстерами…

— Например? — живо поинтересовался я.

— Например? — задумался водила. — Например — Саша Александров. Вот такой пацан, — бывший расер показал большой палец.

— Кто-кто? — переспросил я.

— Че кто-кто? Говорю тебе: Саша…

Таксист осекся на полуслове. Окончательно позабыв про дорогу, он уставился на меня, сосредоточенно изучая мое лицо. Сколько лет прошло…

— Елы-палы! — лохмач резко ударил по тормозам, отчего я во второй раз едва не повстречался с лобовым стеклом. — Саня, ты!?

— Андрей! — дошло до меня. — Андрюха, ты что ли?

Это же надо такому случиться! Первый человек, кого я встретил вернувшись — мой ученик, бывший водитель отчима — Андрей! Тот самый Андрей, которого наряду со своей собственной сестрой использовал Слава, чтобы добраться до меня, тот самый Андрей, 2106 которого рвала со старта многие иноведра. Тот самый Андрей, который, незадолго до моего отъезда разбил IS 300 моего отчима и остался на работе только благодаря моему вмешательству.