Зловонючая долина (СИ) - Сухов Лео

Короче, баг спокойно топал вперёд, меланхолично поглядывая по сторонам, и старался выбирать местность поровнее. А мы сидели, глазели по сторонам и изредка обсуждали увиденное.

Но всё поменялось в тот момент, когда мы начали взбираться на возвышенность…

Эта огромная складка на местности протянулась от ближайшей горной вершины в сторону долины. Она перекрывала нам обзор из лагеря на всё, что было выше восточного и северо-восточного склона.

А тут, как оказалось, было на что посмотреть! И это было одновременно величественно, страшно и грустно.

За этой складкой местности простирался очень пологий склон, тянувшийся к горам, местами присыпанный снегом и… Невероятно огромными костяками!

Вот только были они не белые, а какие-то тёмно-серые. Впрочем, это неудивительно. Мы, ещё впервые увидев гигантских форм жизни, предполагали, что кости и внутреннее строение у них необычное. И точно отличается от всего, известного нам.

В общем, кости тёмно-серого цвета нас не удивили. Нас удивило то, как их много!.. Весь склон был усеян этими костями. И, судя по цвету земли, какие-то кости размолотило в пыль. И не время. Мы прямо сейчас видели виновника этого варварства.

Это была та самая очень старая «черепашка», которую мы видели после прибытия. И которую я, видимо, слышал вчера. Она медленно брела по этому страшному полю, иногда очень тихо и очень слабо сообщая миру о том, что вообще-то: «О-О-О-О-О!». Правда, за возвышенностью её уже сложно было расслышать.

Огромные ноги разносили в пыль костяки предшественников. А она сама продолжала идти, будто посетительница большого кладбища, которая пытается найти нужную ей могилу.

Вот только она уже ничего не искала. Это было хорошо видно. Её жизнь подходила к концу.

— Если не затруднит… Не могли бы вы отложить установку ретранслятора и понаблюдать за ней? — неожиданно заговорил СИПИН.

Да мог бы и не просить. Мачту можно установить и завтра. А вот увидеть такое… Правда, картина была действительно грустной, а некоторых даже и на слезу пробила. И мы, конечно же, не будем показывать пальцем на Мелкого, хотя и его тоже… А просто укажем на Кэт.

Внезапно, сделав ещё несколько шагов, гигантская «черепаха» застыла, а потом — начала оседать на землю. Ноги у неё подогнулись, и она бессильно опустилась на землю пузом. Причём толчок был такой силы, что даже мы почувствовали дрожь под пятками.

Наверняка где-то начались камнепады и сходы снежных лавин. Но тогда мы только и могли, что, как завороженные, смотреть на происходящее. И даже не думали о масштабах увиденного.

«Черепаха» попыталась подняться, попыталась распрямить ноги… Древний инстинкт всех живых существ, инстинкт самосохранения, требовал от неё пытаться жить — вопреки всему!.. Но старость и слабость были неумолимы… И она лишь безуспешно приподнималась над землёй, падая снова и снова…

А потом она издала свой последний в жизни вздох. Долгий, громкий, печальный… Он пронёсся над горами, заставив летунов на черепашьей спине взвиться в воздух с паническими криками. Мне даже их стало жалко. Плохо быть захребетником, неспособным жить без своего носителя…

Они, летуны, тоже были обречены. Мы ведь видели, чем они питаются: их основной рацион составляли кожные паразиты «черепах». А значит, именно эти летуны обречены погибнуть от голода, прежде чем найдут себе новую спину.

И пусть на этой «черепахе» прожили свою жизнь сотни, а может, и тысячи поколений их предков… Но именно им, нынешним обитателям спины, выпала незавидная доля. Увидеть конец своего наследного дома.

Гигантская форма жизни упала в последний раз.

Молча.

Землю под ногами снова тряхнуло.

С грохотом ломались серые кости, оказавшиеся на пути гигантской туши. А та, улёгшись на землю, неожиданно и громоподобно начала…

Пукать! Зловонять, я бы даже сказал. И этот звук был бесконечен. Как и вырывающиеся из «черепахи» клубы желтоватого дыма, которые медленно покатились вниз, в долину. Будто подобное тянулось к подобному.

Я пытался всматриваться в далёкие заросли… И мне казалось, что я видел там какое-то шевеление, но уверенности и бинокля у меня с собой не было.

Однако я не ошибся. Язык жёлтого газа, достигший долины, открыл местным обитателем дорогу наверх.

И они устремились ввысь, к гигантской форме жизни, чтобы терзать её огромное тело, источающее такой комфортный для них дым. Даже умирая, гигантская форма жизни дарила жизнь…

Мы не могли в его клубах рассмотреть подробности. Но честно смотрели. До самого конца. Как и просил СИПИН. Пока дым не начал отступать, и обитатели долины не кинулись прочь с обглоданного тела… Пока им на смену не пришли жители ближайших зелёных островков…

Правда, за те три-четыре часа, что «черепаха» исходила дымом, от неё осталась в лучшем случае пятая часть… Так что жителям островков зелени досталось не так уж много. Но их-то и было существенно меньше, чем жителей самой долины. Оставшегося им должно было хватить надолго.

В тот день мы так и не установили мачту ретранслятора. Мы еле убедили СИПИНа в том, что всё самое интересное закончено, всё что можно, он уже видел, а остальное сможет досмотреть завтра, когда мы вернёмся. И вообще, люди плохо видят в темноте.

А особенно плохо видят наутро, если ночью не спали.

В общем, мы отправились обратно в лагерь. Чтобы переночевать и на следующий день опять вернуться на кладбище гигантов.

Глава 16

Чрезвычайно антифизисная!

Дневник Листова И. А.

Четыреста девяносто четвёртый день. Уставшие и потрёпанные.

— Идут!

Отряд, спускавшийся вниз с оборудованием СИПИНов, появился вдали на склоне. А мы все сгрудились на краю долины, глядя на их возвращение. Правда, в своих защитных костюмах напоминали они то ли космонавтов, то ли аквалангистов. Но это точно были наши ребята: нормальные двуногие по этой планете в подобном виде не шастают.

А я, между тем, подсчитывал вернувшихся. И не смог досчитаться троих. К счастью, Пилигрим, чью походку сложно было не узнать, остался жив и даже, по всей видимости, здоров.

Уже на подходе люди начали расстёгивать молнии, стягивая шлемы с головы и вдыхая воздух полной грудью. И даже с большого расстояния было видно, насколько осунулись их лица.

— Досталось им, беднягам… — тихо прошептала стоявшая рядом Кэт. — Надо им отдых устроить.

— Я даже отчёт пока просить не стану!.. — негромко согласился я.

— Ваще чот потрёпанные они… — сочувственно присоединился Мелкий.

— Так! Народ! Пока ребята подходят, давайте им отдых организуем! — уже во весь голос потребовал я, развернувшись к нашим. — И чтоб быстренько! Горячая еда, помывка… Ну и всякое тому подобное!

И стоило мне сказать, как сразу зашевелились десятники и отец Фёдор, как забегали жители лагеря, готовясь к возвращению товарищей. Кто-то разводил костры, кто-то таскал воду, чтобы нагреть её и принести в полевую парилку.

Парилку, кстати, нам посоветовал сделать опять-таки отец Фёдор. Требовалось для неё немного: длинные жерди и тенты от фургонов. Да, не русская баня, но вполне себе. Можно было и помыться, и одновременно погреться. Внутрь влезало лишь человек десять, но за пять часов можно было всех прогнать через гигиенические процедуры.

Ребята, ушедшие с Гримом, поднимались долго. Сразу было видно: не спешат и экономят силы. Впрочем, когда они подошли ближе, стало понятно почему. Почти весь отряд не сумел сохранить целостность скафандров. И костюмы подвергли заклейке скотчем, который Пилигрим перед уходом выбил из СИПИНов.

И вот теперь очевидно — не зря выбил. Почти у всех имелись следы экстренного ремонта на рукавах и штанинах. А особо «удачливые» шли с такими же следами на теле. Одного «счастливчика» и вовсе поддерживали под руки двое товарищей.

— С возвращением! — поприветствовал я наших героев. — Идите к навесу: там вас сытно покормят. А потом баня. Кому нужна медицинская помощь — лазарет рядом с фургонами.