Ослик Иисуса Христа - Константин Шеметов

Характер вопросов во многом определяет сущность человека – мысль проста и в целом известна. Известна любому и без Ослика. Но Ослик тем и хорош – размышляя о сложном, он предпочитал простые формы. Подчас наивные и даже смешные. Так смех и есть одна из составляющих ума. Вот и Додж туда же. В ночь на субботу она много смеялась, а в глазах у неё стояла печаль – идеальное дополнение (если не условие?) для взаимной искренности.

Так бы всё и шло, надо думать, если бы не секс. Ближе к утру, увлёкшись Эллиным клитором, он вдруг пережил второе озарение за последние сутки: честность (а заодно и искренность) – во многом физиологическое явление. Именно там, на уровне рецепторов как раз и возникает прекрасная лёгкость освобождения ото лжи. Об этой «лёгкости», по сути, Ослик и мечтал.

«И вновь рецепторы, – записал он, кончив, удобно устроившись у окна и приоткрыв жалюзи. – А если рецепторы, то, как и в случае с прикосновением (чтобы осязать – не обязательно трогать): чтобы не врать – не обязательно быть честным».

Озарение не стало постулатом, зато добавило вдохновения. Постулатом же спустя время станет открытие учёных из Института мозга (Institute for Brain Science) в Сиэтле. Американские нейробиологи с помощью трёхмерных моделей, разработанных Исследовательским союзом «Аахен-Юлих» (Julich Aachen Research Alliance, Германия), обнаружат участки человеческого мозга, ответственные за искренность. Иными словами будет открыт и изучен биохимический механизм, в соответствии с которым человек или врёт, или нет (включая самому себе, что окажется наиболее ценным для Ослика).

За окном накрапывал дождь. Стояло пасмурное ноябрьское утро. Ветер теребил облетевшие деревья, а дворник из Таджикистана теребил свои грабли, сгребая опавшие листья и наполняя ими мешок за мешком. Ослик поднял жалюзи, и что ж? Да ничего. Таджик управлялся. Он ловко стаскивал мешки в кучу и, казалось, не ведал печали: улыбался и то и дело названивал к себе в арык (или как там его – Ослик путался). В небе над «Китаем» завис вертолёт.

«Красиво», – подумал Генри и тут же испугался – что он несёт!? Понятие красоты условно, интуитивно и неформально. Осенние листья – не повод, таджик – не причина, а вертолёт и вовсе – недоразумение (мало ли какой «новокос», по выражению Смит, летит на работу). Так и вышло: вертолёт вскоре скрылся, таджик убрался, а осенние листья, плотно набитые в мешки, прощались с жизнью. Красота же была в голове. Предметы, запахи, звуки, взятые из реальности (и в разное время), смешивались в сиюминутный образ – вот и вся радость.

Дождь усилился, Ослик опустил жалюзи и вернулся к своим записям. «Чтобы осязать – не обязательно трогать. Чтобы не врать – не надо быть честным. А что до красоты, – заключил он, – то и она в голове».

За размышлениями прошло утро. Ослик умылся, приготовил завтрак и поставил Fall Out Boy. Эльвира спала, укутавшись в плед, и во сне улыбалась. Патрик Стамп (вокалист FOB) признавался, что «хуже, чем сейчас, уже вряд ли будет» (композиция «Dance, Dance» с альбома From Under the Cork Tree, 2005), а Ослик и соглашался с музыкантом, и нет. «Во всяком случае, – рассуждал он, – неопределённость добавляет надежды». Он сделал чуть громче, а когда Додж проснулась, кивнул ей и принёс кофе. К кофе он испёк картошки, сварил яйцо и изготовил сати (сметанный соус индийской кухни).

– Изготовлено в России, – пошутил Ослик (и правильно сделал: время от времени лучше пошутить, а уж поймут тебя или нет – искусство воображения).

– Под контролем SIS, – ответила Додж (имея в виду связи Генри с британской разведкой) и просияла, учуяв карри, приправу чатни и восхитительный запах печёных клубней.

«It can’t get much worse» («Хуже не будет»), – будто вторили Додж Fall Out Boy, а у Ослика в голове уже созревал «сиюминутный образ» его подруги. Образ за образом – из таких картин и складывается суть человека.

«Липецкий картофель, приправа чатни и профессор из Ширнесса», – подумала Эля и тоже зафиксировала возникший образ (своего друга). Допив эспрессо, она притянула Ослика к себе и с минуту-другую не отпускала, будто прощалась с ним и формируя тем самым окончательный шаблон (паттерн) грядущих воспоминаний. Генри мысленно перенёсся на улицу к опавшим листьям, плотно упакованным в мешки. К вечеру за мешками приедет машина. Всё тот же узбек закинет их в кузов. Закинув, позвонит в свой арык (или как там его), а в небе над Солянкой вновь покажется вертолёт. Наутро всё повторится. Вот и думай.

Мысли о повторении уводили всё дальше.

Уводили всё дальше и, как выяснится, – не без пользы. К трём часам Ослик и Додж миновали Хохловский переулок, постояли у Чистого пруда и минут через десять подобрались к «Дому трёх композиторов» на Мясницкой. У входа в офис «Виртуального клона» их поджидала Вика Россохина – креативный директор, специалист по ноу-хау и модератор портала vik.ru. Вика полусидела на капоте BMW (BMW X8 с тонированными стёклами) и в задумчивости рассматривала улитку у бордюра. Улитка неспешно переползала тротуар. «Как бы не в последний раз», – подумал Ослик. Кто-нибудь да наступит – не пройдёт и получаса. Но нет – будто услышав Осликовы мысли, улитка повернула назад и в какой-то момент остановилась.

Как и писал Джони Фарагут, у Vi были короткие волосы, чуть недовольное лицо, зато открытый взгляд и смешные щёки морской свинки. Щёки и вправду притягивали. Добавим к этому синие джинсы, зелёную куртку и кроссовки Adidas. Вика курила Vogue Menthe, а завидев Ослика и Додж, привстала, выкинула сигарету и помахала им. Из куртки у неё выглядывал мишленовский путеводитель (Ослик сразу же узнал обложку – как не узнать?) с надписью по-французски «Океания и Микронезия».

– Здравствуйте, – обратилась к ним Vi.

– Привет, – ответила Додж и обняла её.

Невероятно – они, казалось, знали друг друга и вот повстречались после долгой разлуки. На секунду Ослик растерялся.

– Hi, – промолвил он и тут же получил разъяснения.

Да, они знакомы. Год или два назад Вика и Додж познакомились в Интернете как раз по следам скандала с Джони Фарагутом. Долгое время писатель незаконно проживал в Британии, его разыскивал Интерпол (хотя и не очень старался), а когда он попался, русские СМИ развернули настоящую пропагандистскую войну: Запад (и на ж тебе, своих мало?) – укрывает экстремистов!

В принципе так и было. Поощрять РФ никто не спешил, а та, знай себе, преследовала инакомыслящих. «Никакой он не инакомыслящий, а самый что ни есть враг!» – талдычил Russia Today (новостной информационный канал, вещающий на весь мир). Тогда-то Додж и «проснулась». Она прочла «Магазин потерянной любви» Фарагута и, поняв что к чему, связалась с «Виртуальным клоном». Сначала из любопытства (не наврал ли Джони с персонажами?), а затем – из принципа: ЗАЧЕМ (невиновного человека упекли в тюрьму)?

(Услышав «зачем?», Ослик встрепенулся и припомнил такую же надпись напротив клуба Fabrique в Москве. Огромная надпись «ЗАЧЕМ?» во всё здание красовалась там год, а то и больше, пока Генри учился в академии. Честно сказать, он любил эту надпись. К тому же, если постараться, её можно было увидеть прямо из казармы, где Ослик провёл добрую половину своей юности. И, правда, ЗАЧЕМ?)

Все персонажи, о которых интересовалась Додж (Митя Захаров, Тайка Нефёдова и Vi) оказались совершенно реальными. Эльвира завязала переписку с Викой, и вот они встретились.

«Весьма странные персонажи», – отметил про себя Ослик при первом знакомстве с ними, поднявшись в офис (офис под крышей и «планетарий», как называл его Джони).

В центре под «небосводом» расположился Захаров. Он уставился в телескоп и крутил ручки (туда-сюда), не обращая ни малейшего внимания на гостей. У окна с видом на старинный особняк сидела Тайка и то ли плакала, то ли смеялась – не поймёшь, увлечённо разгадывая кроссворд. Из комнаты в комнату сновали чуть приторможенные люди, мелкие животные, а в воздухе парили птицы и насекомые.

– Клоны, – заметила Vi, – хотите, потрогайте, – обратилась она к Ослику, и Ослик потрогал.

Сначала кошку, – та уже тёрлась о его кеды (кошка писателя Шендеровича, пояснила Вика), – а затем и самого писателя – писатель как раз вышел на встречу и широко улыбнулся.

– Осталось уговорить принцессу, – сказал Виктор Шендерович и указал на Нефёдову.

«Неплохо», – подумал Ослик. Да и на ощупь Шендерович был как настоящий. «Вот бы такого папу», – в который раз уже размечтался Генри. Нет, с этими сумасшедшими он явно сработается.

Так и вышло. Они быстро нашли общий язык и распределили роли. Ослик поставлял идеи, Захаров переводил их в привычные для ВК формы, а Вика строила схемы – как бы осуществить план. Нефёдова по обыкновению занималась продвижением, решала судоку (и давала уговорить себя). Нашлось место и Додж. Будучи опытным экономистом и человеком, далёким от искусственного интеллекта, она считала деньги и выполняла весьма важную для компании роль эксперта-обывателя. Незавидная, но, безусловно, необходимая роль, особенно в применении к IT-технологиям.