Досье поэта-рецидивиста - Константин Корсар

К тридцати Бахром обзавёлся семьёй и устроился на солидную, по меркам их маленького городка, должность. Предприятие обеспечивало комплектующими конвейер Уз-Дэу-Авто и работы всегда хватало, а трудиться Бахром любил и умел.

Многие друзья преуспели больше, делали собственное дело — в кафе, в автосервисе, в маленьком местечковом банке. Несмотря на различия в доходах, дружба не давала трещин, ещё больше закаляясь в печи времени.

И вот однажды пришла беда. Хотя облик и имя у неё были вполне радостными. Гульнара Каримова, дочь президента Узбекистана, в погоне за монополизацией банковского сектора страны добралась и до мелких провинциальных ростовщиков, выжимающих последнее из и так не слишком нищей абсолютной республики Средней Азии.

Давнего друга Бахрома без объяснений бросили в тюрьму. По сфабрикованному делу оперативно припаяли несколько суровых зим, а банк отняли. Несогласным, выходившим пикетировать здание суда, в милиции на кулаках объяснили, что может случиться с их семьями, и отпустили на все одну сторону, тут же выставив за пороги заводов, фабрик, прикрыв их мелкие лавчонки. Бахром тоже остался без работы.

Надежды на справедливость и перемены в стране не было. Каримов проводил хитрую угодническую внешнюю политику, не допуская вмешательства извне в свои дела внутри Узбекистана, да хорошо кормил и вооружал фанатично преданную ему за это армию.

Случайные заработки — чистка сверхзловонных выгребных ям, замешивание вручную тонн цементного раствора, унижения, насмешки, в лучшем случае отказ и разведённые руки — вот в какой мир окунулся с головой отец семейства, гордый восточный, ещё не старый и сильный мужчина. Случайные заработки — так цинично называют ад те, кто живёт в раю.

Раннее утро. Стрельба, крики, взрывы, плач. Люди, бегущие куда-то. Бахром вскочил с циновки. «Похоже, сон», — подумал он, и в тот же момент тысячи дынь и арбузов раскололись за окном, с гулом упав на каменную мостовую. Несколько улиц, с десяток высотных домов, полуразрушенный стадион и крохотный аэропорт — всё было оглашено тревожными знамениями.

Они вошли в город тремя группами по пятнадцать человек. Один отряд направился к комендатуре, второй — к райотделу милиции, бойцы третьего захватили представителей городской администрации, прокуратуры и суда. Действовали чётко и молниеносно. Менее чем через пятнадцать минут канонады в разных концах городка стихли. Жители осторожно выглядывали из своих жилищ, не понимая, что происходит.

Военные и милиция были перебиты, на центральной площади, немного покачиваясь на ветру, висело обезображенное тело прокурора города и ещё пары местных жителей, выскочивших из дома с автоматами.

Вооружённые мужчины в камуфляже собрали горожан на площади и, небрежно передёрнув затворы, предложили мужчинам по своей воле последовать за ними — на помощь братьям мусульманам. Это были бойцы движения Талибан из соседнего Афганистана, огнём и мечом возвращённого, как будто по воле злого джинна, от каменных электростанций и чёрных асфальтовых дорог к глинобитным домам и алым полям мака. Талибы спешили. К городу наверняка уже выдвинулись верные Каримову войска.

Ночью по дороге на юг Бахром и ещё несколько товарищей бежали. После недолгих раздумий и прощания с семьей, опасаясь мести как талибов, так и Каримова, отправились в Россию — в Сибирь, на большее не хватило денег, собранных всеми родственниками и знакомыми.

На берегу желтоватой, протекающей по глинистой почве реки, среди берёз и лесостепи Бахром с нетерпением ожидал зиму… и снег. Осень выдалась тёплой, и он не понимал, почему Сибирь называют суровым краем. На улице тепло, листва ещё зелёная, и лишь холодные ночи заставляют задуматься о грядущем.

Зима, как водится, наступила неожиданно — за одну ночь. Ещё вечером Бахром любовался чернотой земли и непроглядной тьмой, а утром не узнал мир — так тот изменился. Белые хлопья не спеша падали с неба. Бахром пробовал их на вкус, грел в руках, собирал горсти с земли и играл, как ребёнок, в снежки. Он был счастлив — его мечта осуществилась. Он увидел то, о чём так долго мечтал, снова почувствовал себя ребёнком — радостным, беззаботным, почувствовал себя человеком свободным, самодостаточным и счастливым.

Привыкший к теплу Бахром простудился, и через пять дней его не стало.

Снег, с которым он лишь раз соприкоснулся, укрыл белым пушистым покрывалом могилу человека, не нашедшего счастья на родине, мусульманина, вкладывавшего свечи в руки христиан, человека, родившегося в одной стране, прожившего почти всю жизнь в другой, а умершего в третьей.

В белую рыхлую пену, о которой так мечтал Бахром, чья-то рука почти равнодушно воткнула одну из последних его свечей. И зажгла. Пламя медленно сползало вниз по коричневатому столбику. Золотистые слезинки скатывались и тут же проваливались в снег Сибирской равнины, как скудная влага в выжженный песок Ферганской долины. Блики скользили по замёрзшей воде, постепенно оплавляя верхушки крошечных снежинок. Через час с небольшим от свечи на снегу не осталось почти ничего — ничего не осталось и от человека, чьей рукой она была создана.

Истинная любовь

Одна лишь истинна любовь,И та весьма не долговечна.Поел, попил — её забыл…Всё в этом мире скоротечно!

СволочЪ

СволочЪ проникает в нашу жизнь по-разному. Чаще всё же через входную дверь, хотя порой пытается просунуть свою харю через окно или форточку. Делает она это обязательно с добродушной улыбкой на лице и сморщенным задом. Это раньше, когда Адам и Ева были не одеты, можно было сразу распознать, кто из них пошёл по сволочной дорожке. Современная сволочЪ надёжно прикрывает тыл красивым коротким платьем или штанами, и определить её на вид удаётся не сразу и не каждому.

По утрам сволочЪ собирается в свою сс**ью стайку и решает, кого каждая сегодня будет объ****ать, очернять или выставлять полным дол****ом. Вечером сволота весело делится похождениями и получает от коллег скупую похвалу и завистливый взгляд из-под постановочной милой, пропитанной завистью и лицемерием улыбки.

СволочЪ везде — тихо причитает у подземного перехода, прося пятую тысячу милостыни на хлебушек; побирается на перекрёстке, уверяя, что ей не хватает десяти рублей доехать до дома, затерявшегося где-то в Коктебеле; мило улыбается в офисе, чтобы за бесплатно получить дельный совет или незаметно перекинуть на других свои сволочные косяки; обгоняет по встречке, влезает, вклинивается, втискивается всюду, где видит промежность; стоит на правительственной трибуне, поднимая пенсию на сто рублей и привычно шелестя пачкой архангельских купюр у себя в кармане.

Когда-то давно сволочЪ общалась только между собой. Это было время рая на Земле. Не было лжи, предательства, и люди искренно доверяли друг другу все свои тайны и чувства. Но так как сволочЪ не умела ни черта делать, кроме как бессатанински врать, то очень скоро у неё кончились харчи и ей пришлось расселиться по миру. Тогда-то в нашей жизни и появились спутники сволочи — проблемы, слухи и сплетни.

СволочЪ часто давит на жалость. Для этого она специально заводит детей или берёт сволочной кредит. И когда её хотят уволить, нахально достает паспорт и показывает страницу «дети» или плачется о неподъёмных взносах за хату или машину. Чаще сволочЪ давит на мозоль, кнопку вызова официанта или домофона.

У сволочи всегда есть под рукой корвалол или настойка пустырника. Как только сволочЪ уличили во лжи, она достаёт все свои склянки, расставляет по столу, обматывает голову мокрым полотенцем, рисует тушью потёки от слёз и с видом матери Терезы тихо постанывает в углу.

СволочЪ очень живучий вид, потому что у неё отсутствуют сердце, продолговатый мозг и гипоталамус, а также вторичные половые признаки. СволочЪ вообще часто беспола. Зато у неё есть дорогой парфюм, накладной бюст пятого размера и фотки каких-то детей, стариков или собак на столе, взятые ею с помойки.

СволочЪ зачастую неплохо одета, знает слова «Пушкин» и «Достоевский», а также отделяет запятыми слова «С уважением».

В «Одноклассниках» у сволочи полуобнажённые фотки обязательно только спереди, где она жрёт, где она рядом с памятниками и музеями, а нет фоток, где она с сигой, блюёт или гадит под кустом.

СволочЪ почти всегда очень хорошо живёт и учит жить других, потому что искренно убеждена, что все, кроме нее, сволочи.

Не занялся

Ворона каркнула в ночи отлично,Чванливо растопорщив остро рыло!Не занялся огонь в печи так мило —Я просто им не занялся привычно.

Смерть надо заслужить

Филип Дик, Дюма, Стругацкие, Клиффорд Саймак, Киплинг — вот с кем хотел бы общаться Костя. Точнее, он бы хотел жить в мирах, созданных этими неординарными, интересными, не всегда существовавшими по обыденным правилам большинства людьми. Хотел бы быть Руматой Эсторским или сталкером, мушкетёром короля или рыцарем, стать ловцом сбежавших анди, мечтал иметь эрзац-собаку и летать с ней по делам на Луну, спасать прекрасных дам и выигрывать рыцарские турниры. Его окружали Убик и ведьмин студень, свист шпаги и страусиные перья, марсианские оросительные каналы и комариная плешь, латы и арабские жеребцы. Всё это было вокруг него, просто никто, даже самые близкие люди, этого всего не замечал.