Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

— Может, и мне выйти, — насторожено спросил Вильк, намереваясь подняться, — мало ли что.

— Не стоит, — отмахнулся Редзян, — разберемся, чай не впервой. Нечего тебе лишний раз ногу тревожить. И пить погоди, я сейчас лекаря пришлю. Глядишь, Лабиц придумает чего, привел же он твоего капрала в порядок.

Вильк в ответ лишь насмешливо фыркнул, но пустой стакан от себя отодвинул. А я покрепче вцепилась в чашку, прикусив язык. Не знаю, как лекарь, а я точно могла помочь пану Бальтазару. Дар живописца — это не только умение создавать яркие живые картины. То, что маг создаёт пасами и заклинаниями, живописец вершит посредством кисти и чернил. И далеко не каждый студент-художник — живописец. На потоке обычно не больше одного-двух одаренных. Мне вот повезло, или не повезло, это с какой стороны посмотреть…

В общем, пока я терзалась мыслью, стоит ли помогать моему заклятому заказчику, Вильку становилось всё хуже. В конце-концов пан чародей не выдержал и, пробормотав нечто вроде: «Помирать, так с музыкой!», — наполнил стакан из темной квадратной бутыли и душевно отхлебнул едва ли не больше половины. А дальше… Темные глаза чародея остекленели, между пальцев засверкала сеть какого-то заклинания, сорвалась и со свистом пролетела по кают-компании, заставив меня с писком ретироваться под кресло. Чашка покатилась по полу, расплескивая остатки кавы по темным доскам. Меня резко вздёрнуло на ноги, до боли сжав запястья. Вильк впился в меня взглядом, словно желая просверлить насквозь, и аккуратно, будто фарфоровую янскую куклу усадил обратно в кресло.

Затем он застыл, словно на него набросили магический поводок, а лицо вытянулось. Стеклянные глаза смотрели в никуда, а губы выпятились.

— Грибочек, — сорвалось с них.

С такой глупой, непривычной для пана Бальтазара интонацией, что я сама разинула рот.

— Еще грибочек, — повторил он. — Много грибочков, много монет.

Это ещё что такое? Я озадачено уставилась на Вилька. У него что помутнение рассудка? Слышала если нервно больные выпивают, то случаются приступы… Ой, как бы в той бутыли не мухоморовка была. От неё ещё и не такое случается. Именно после бутылки мухоморовки мы с Делькой наваяли похабную фреску от которой якобы растет мужская сила…

Пан Бальтазар сидя в кресле, возил ногами по полу, будто пытался идти:

— Много грибочков, много денежек. Много денежек много еды и девок, — бормотал Вильк, скривившись, — А это что за следы? Ааа!

Его рука оторвалась от подлокотника кресла, засияв, зарождающимся заклятьем.

Только этого не хватало!

— Пан Бальтазар? — испуганно вскрикнула я.

Чародей подскочил, встревожено озираясь, но будто не видел ни меня, ни кают-компании.

— Чую живоглота. Ох, и принесла нелегкая. Так ведь можно и без грибочков остаться…

Он забегал, заламывая руки, натолкнулся на кресло и рухнул на пол. Схватился за грудь и захрипел.

Б-богини пресветлые, этого мне только не хватало! Он ещё и припадочный! Ругаясь сквозь зубы, я подхватилась на ноги и кинулась к неподвижно лежащему магу.

— Пан Вильк! — я спешно распутывала шарф на его шее. — Вильк! — куць меня за ногу, он вообще дышит?

Справившись с застежками редингота, я, не мелочась, рванула ворот его рубашки и мелкие пуговки с треском разлетелись по полу.

— Бальтазар!

Вроде дышит, сипло, прерывисто, но дышит. Губы синие, лицо восковое… Р-резец мне в стило!! Где-то здесь стоял кувшин с водой. Я бросила взгляд на квадратную бутыль — ну точно, мухоморовка! Схватила воду и склонилась над Вильком, отпила, намереваясь устроить чародею холодный душ.

— Эй, панна! Что вы с ним сделали?!

За моей спиной возник рыжий Марек, наконец вернувшийся с палубы, куда так спешно ретировался полчаса назад. От неожиданности я проглотила воду и закашлялась.

— Ахкх, это вы мне скажите, кха-а… — прохрипела я. — Кажется, пану чародею не ногу надо лечить, а голову…

На курносом лице Марека отразилось понимание.

— Он что-то пил? — капрал опустился на колени рядом со мной.

— Мухоморовку, — отодрав кусок нижней юбки и щедро полив оный водой, я плюхнула импровизированный компресс на лоб Вильку.

— Что? — брови рыжего поползли вверх, — ему же нельзя! Вообще ничего кроме воды этой дрянной алхимической!

Приплыли. Выходит Бальтазар Вильк — припой? То-то у него характер такой мерзостный. С подобным «даром» немудрено озвереть.

— Ну-ка, капрал, — вздохнула я, — помогите усадить ваше светлейшее начальство в кресло, а там посмотрим, чем можно помочь…

С горем пополам мы втащили магистра Ночной стражи на кресло. Мокрый обрывок моей нижней юбки сбился, но не успела я поправить его на лбу Вилька, как тот завозился.

Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи

В голове еще звучали крики незадачливых грибников. Взяв в проводники местного дурачка, знавшего лес, как свои четыре пальца, пятый он оставил в охотничьем капкане, они хотели подзаработать на мухоморовке. Грибов набрали довольно много и уже подсчитывали в уме барыши, когда их не слишком умный, но тонко, почти как маг, чувствующий проводник занервничал. Казалось, угроза исходила от самого леса, но незадачливые грибники махнули на его предчувствия рукой. Жадность затмила осторожность, страх и чувство самосохранения. Они перли прямо в логово живоглота. Я всё видел их глазами. Особые отметины на старых пнях, примятые кусты. Чувствовал тонкий, но все равно заметный запах. Пытался помочь, дергался, мучился и уж совсем не смог справиться с собой, когда тварь выскочила из укрытия и вцепилась в дурачка.

Поэтому, мне и нельзя пить. Совершенно перестаю контролировать своё проклятье и могу натворить немало бед. Куць меня дернул махнуть это мерзкое зелье. Всё проклятущая нога и невыносимая девица. Вместе — эта гремучая смесь совершенно вывела меня из равновесия. Я приоткрыл один глаз, надеясь, что не спалил кают компанию. Ко лбу прилипла грязная оборка, свисавшая на нос. С неё стекал тонкий ручеек воды и струился по подбородку. Брезгливо подцепив мокрый обрывок, я стянул его с лица.

— Алана, за что вы меня так не любите? — устало осведомился я, отшвыривая импровизированный компресс на пол.

— Хм… — она скрестила руки под грудью, — вообще-то, помочь вам хотела. Вы, признаться, меня преизрядно напугали.

Я уставился на неё, взглянув по-новому. Не язвит и не сыплет гадостями. Она ли это?

—…хотите и дальше