Хозяин теней. 3 (СИ) - Екатерина Насута

внизу, они прорастают сквозь кожу подошвы и ткань. Они впиваются и местную вонь дополняет такой сладкий знакомый запах — крови.

Крик срывается на визг, а потом человек замолкает. Я слышу сиплый, словно сквозь силу сделанный, вдох. И следом он вспыхивает. Белый франтоватый костюм, и рубашка, и ботинки, и даже волосы на макушке. Его пламя белое до синевы. И я ощущаю этот жар издали. А ещё оно выжигает воздух. И, дотянувшись до нитей, расползается по комнатушке. И та заполняется чёрным удушливым дымом.

Дым воняет паленым волосом.

Мясом.

— Ну что, — голос человека сипл и полон ярости. — Поиграем теперь, маленький гадёныш?

— Господин…

— Заткнись. Не мешай. Я сам…

И мысленно я присоединяюсь к приказу. Самому всегда надёжней.

— Где же ты, мальчик? Какой… непослушный мальчик…

Дышать тяжело. Горло дерёт. В носу свербит. И глаза режет так, что невольно наполняются слезами. А он меня чует. И уже огненный хлыст касается стены у самой щеки.

Дарник?

И не из слабых. Что ж, Громов, сам хотел посмотреть, на что они способны. Смотри. Прям любуйся. Я вжимаюсь в стену. Сила… тьма колышется, но она какая-то инертная, что ли, будто пламя её подавило. А этот подходит ближе…

— Что молчишь? Испугался, засранец?

— Ещё как, — отвечаю, стягивая клубящуюся силу к себе. Так, в прямой атаке смысла нет, вон как пылает. И огонь этот теням не по вкусу.

Значит, что?

— Ты вообще кто такой, а? — интересуюсь, ступая на полупрозрачный лёд. Тот похрустывает, но как ни странно, он кажется более плотным, чем минуту назад. А этот урод проложил себе огненную дорожку и шествует с важным видом.

— Гость… гость в дом — счастье в дом, — возражает со смешком.

— Так это если званый…

Ещё шаг.

И лечь.

На влажную ломкую поверхность, скрываясь в этом чёрном тумане, клубы которого и не думают рассеиваться. Они будто даже гуще стали.

И… вода наползает на руки. Прикосновение неприятно, но я терплю, а ещё пытаюсь мысленно приказать ей меня спрятать.

Нет меня.

Просто вот нет.

И огненный человек застывает. Получилось? Он крутит головой влево и вправо…

— Выходи, — предлагает, закручивая в пальцах огненную ниточку. — Поиграем.

Спасибо. Уже наигрался.

— Кстати… я впечатлён. Вот так… без подготовки… мне говорили, что молодой Громов талантлив, но я думал, врут. Точнее преувеличивают. Знаешь, это быдло вечно стремится угодить. И для того готово прямо наизнанку вывернуться. Выдумать то, чего нет.

Он сделал ещё шаг.

Далеко…

Или…

— А ты сумел ударить. Ничего. Я сам виноват. Недооценил… думал, мальчишку потом отловим. Кстати, а ты не хочешь стать главой рода? Это очень даже неплохой вариант. Пойдёшь на службу. Принесёшь клятву. Мы умеем ценить по-настоящему талантливых людей.

Ага.

Силой бить смысла нет. Одну атаку он отразил, вторую и не заметит. Он по-настоящему силён, а я… не дотягиваю. Не силой… чем тогда?

Я осторожно повернулся на бок и потянул клинок.

М-да. Вариант сомнительный весьма. Не предназначен он для швыряний. Кривой. Корявый. Откровенно тупой. Древние могучие артефакты затачивать, как понимаю, не принято. Но…

— Можно ведь и по-плохому… эй, Весна, приведи девчонку. Честно говоря, мне плевать, кого приносить в жертву, хотя, конечно, папенька на неё рассчитывал. Кровь укрепить. Только по мне такие расчёты — дерьмо.

Болтает много.

Огненная дорожка дёрнулась влево.

А мне надо правее. Тут не то расстояние, чтобы в кошки-мышки долго играть.

— Хотя нет… погоди… другая идея. Ты как? Любишь, когда тепло или когда холодно? Я вот люблю, чтоб жарко было… чтоб прямо…

И от него начинают расползаться тонкие ручейки огня, прямо сквозь клубы дыма.

Твою ж…

— Сейчас мы всё тут подогреем… жарко станет, как в бане! Лучше чем в бане!

— Господин, это опасно!

— Заткнись. Трусы… знаешь, в чём разница между действительно благородным человеком и этим вот? Они вечно трясутся. За шкуру, за жалкое свое имущество…

Ручейки расширялись, а камень от их прикосновения начинал накаляться. И зашипела, испаряясь, вода. Чёрный дым стал гуще, а у меня появилось ощущение, что вот те искорки, внутри него, они не к добру.

Придурок.

— Но мы-то с тобой знаем, что…

— Пиздеть надо меньше, — буркнул я, отправляя клинок в полёт.

Он был кривым, этот нож.

Уродливым до крайности.

Оплавленным, искорёженным. И живым. Он услышал меня. А я его. И клянусь, я чётко, явно ощутил момент, когда остриё пробило огненный щит, а следом и ткань, и кожу. Бросок получился не очень удачным — нож вошёл в живот.

А человек даже не сразу понял.

Он просто запнулся.

Качнулся.

И руки его непроизвольно сомкнулись на рукояти. Он явно хотел что-то сказать. И тут же полыхнуло зелёное пламя целительского амулета. А потом синее… и погасло.

Вообще всё погасло, включая его огонь.

Он ещё стоял. Секунду или две. Может даже и больше. Восприятие времени в такие моменты искажается. В целом восприятие.

Я видел, как он падает.

Красиво. Как в кино или бреду. И хрипит, ещё живой. И рот его раскрывается, а на губах вскипает пена. И снова яркая такая. Нарядная даже. Тело дёргается.

— Господин… — голос-вой доносится издалека. Размазанный. И значит, всё-таки восприятие другое. Но я становлюсь на четвереньки и спешно, уже не думая о том, что могу провалиться, ползу к телу. Мне нужен клинок. У меня нет другого оружия.

А дым пока держится.

Под руками снова похрустывает лёд, и на поверхность выкатываются капельки, только они уже не сохраняют форму, а расползаются чёрными кляксами. А те спешат дотянуться до ближайших других клякс, прирастая.

Терминатор, чтоб…

Я вижу глаза этого ублюдка. Надо же. Живой пока. Это пока. Он шевелит губами, пытаясь что-то сказать, а я не слышу. В голове звенит. Так… мерзковато. Будто струна натянутая вибрирует. Прямо по мозгам и вибрирует.

Дерьмо.

Я подползаю ближе.

И ещё. И настолько, что дотягиваюсь и до человека, и до клинка. Выдирать или… а если оживёт? Я мало знаю о способностях дарников. Не дошли мы пока в учёбе до этаких глубин. Так что…

Я скидываю его ослабевшие руки. Рукоять тёплая. И нож откликается на прикосновение. Недоволен? А я, можно подумать, счастлив до усрачки. И рывком выдираю клинок из раны, чтобы, перехватив поудобней — всё-таки руки мои слабоваты пока — полоснуть лежащего по горлу. И зачем-то, должно быть ошалев от звона в голове, говорю:

— Тебе, Мора…

Глава 17

Меж тем ни одна из существующих классификаций не уделяет должного внимания так называемому «особому» списку, в лучшем