Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е - Дарья Журкова

одиночества. Эти лейтмотивы кочуют из песни в песню вне зависимости от принадлежности исполнителей какому-либо музыкальному стилю или сценическому имиджу. Песни с удручающими осадками встречаются в творчестве молодежных поп-групп («Иванушки International»: «Тучи», «Кукла», «Тополиный пух»; «Гости из будущего»: «Зима в сердце»; «Восток»: «Только дождь»), свободолюбивых юношей (Андрей Губин: «Зима, холода», «За тобой»; Леонид Агутин: «Летний дождь»), матерых романтиков (Александр Маршал: «Ливень»; Валерий Меладзе: «Странница осень»), утонченных барышень (Анжелика Варум: «Ля-ля-фа», «Дождливое такси», «Зимняя вишня», «Художник, что рисует дождь»; Валерия: «Самолет»; Лика Стар: «Пусть пройдет дождь») и зрелых певиц (Марина Хлебникова: «Дожди»; Ирина Аллегрова: «Странник»).

Непогода, крайне неуютное состояние окружающей среды вторит столь же плачевному душевному состоянию лирических героев. Зачастую это состояние беспросветно и тотально, из него нет выхода. Об этом в текстах песен говорится или напрямую («все как будто изо льда», Андрей Губин; «весь день льет дождь», «Иванушки International»), или же такое ощущение создается за счет многократного повторения одних и тех же слов, особенно в припеве («Дожди, косые дожди, / Дожди с далекого берега, / Дожди, косые дожди, / Дожди…», Марина Хлебникова). Рисуется бесперспективность бытия («дождливое такси везет меня по кругу», Анжелика Варум), в состоянии ненастья герои как бы «зависают» навсегда («Когда зима устанет где-то на полпути, когда растают реки, будут идти дожди. / Эти дожди пройдут, и снова придет зима…», Валерия).

Очень редко возникает возможность некоего альтернативного состояния («все не так уже плохо», Александр Маршал; «Но скоро весна, снег растает, и тогда / За белой стеной мы останемся с тобой», Андрей Губин). Но даже эта вера в светлое будущее не имеет никакой почвы, нет никаких гарантий, что счастье действительно наступит с окончанием зимы или дождя, так как герои бездействуют, полностью уходя в переживание сиюминутного состояния. Порой они задумываются о том, что «надо как-то дальше жить» (Анжелика Варум), но как именно – непонятно.

Чаще всего лирические герои находятся в процессе расставания или уже свершившегося одиночества, которое, в отличие от героев песен конца 2010-х283, переживают крайне болезненно. В русле традиций романтизма Он (Она) остается один на один со своими переживаниями и недружелюбной природной стихией, которая, с одной стороны, усиливает отчаяние, а с другой – как бы плачет вместе с ним (нею). Недаром на пару с дождем и снегом в песнях часто льются слезы («я не плачу, это просто дождь, прощай»284).

Такое обилие осадков и героев, павших духом, перерастает в нечто большее, чем случайное совпадение художественного приема. Неуютная природная стихия набирает критическую массу и становится отражением экзистенциальной неопределенности, фиксирует бессознательный страх обыкновенного человека перед отсутствием ясных жизненных перспектив, оказывается символическим эквивалентом безвременья и одиночества. Казалось бы, в этих песнях нет ни одной приметы конкретного времени, но они неразрывно связаны с ним настроением, характером вчувствования в окружающий мир и бесконечной жалостью, возникающей по отношению к судьбе лирических героев. Их состояние не мимолетно и вызывает сочувствие, несмотря на всю клишированность эмоций и слов. В период 90‐х мейнстримная поп-музыка не боится запечатлевать «непарадные» чувства, наоборот, она «купается» в них, во многом как бы компенсируя строгую дозированность подобных эмоций в шлягерах советского времени. Таким образом, удручающая погода и упадническое состояние, с одной стороны, отражало умонастроение эпохи, а с другой стороны, являлось негласным отмежеванием новой поп-музыки от жизнерадостности советской эстрады.

Со временем лейтмотив затяжной непогоды вымывается, теряет свою психологическую подоплеку и становится не более чем декорацией. С появлением и разрастанием ареала гламурных образов глубокая депрессия лирических героев сменяется налетом легкой грусти под капли дождя («Блестящие» – «Облака», «Чай вдвоем» – «Ласковая моя»).

«Но моя мечта в небе летает»: поиск обетованного места и путешествие в никуда

Другим лейтмотивом отечественной поп-музыки 90‐х становится тяга к перемене мест. Лирические герои то и дело отправляются в странствие или хотят перенестись в некое заповедное пространство. В отличие от обычного путешествия их пункт назначения предельно размыт, не определен и, по сути, не столь важен. «И в свой чудесный, дивный край ты мне дорогу покажи» – обращается в своей песне Александр Маршал к орлу, так и не уточняя, что это за край и где он находится. Важно само стремление отправиться в путь за призрачной мечтой (идеей, свободой, возлюбленной) – синонимичный ряд целей тоже предельно условен. Сплошь и рядом возникает ситуация вненаходимости заветного места и, соответственно, его заведомой недостижимости. Что-то очень далекое («Звезда моя далекая» Дмитрия Маликова, «Милая моя далеко» Андрея Губина, «Ты сейчас далеко» Светланы Владимирской), трудноописуемое, не формулируемое в понятиях («Туда – никуда, никуда» Михея и Инны Стилл, «Там, только там» «Блестящих», «Лететь куда-то в даль» «Амеги», «Ты где-то там, за горизонтом» Валерии).

На такое обилие неопределенных наречий в текстах песен обратил внимание и Андрей Шенталь, предположив, что с их помощью поп-музыка «задавала утопический горизонт „хорошей жизни“, который был обещанием счастья, а не его исполнением»285. Это подтверждают и сами лирические герои, которые, понимая всю тщетность своих надежд, не готовы от них отказаться: «Моя мечта в небе летает, / Сбыться не может, но утешает» (строка из песни Валерия Меладзе «Мечта»); «Я приду туда, где ты / Нарисуешь в небе солнце» (строка из песни Татьяны Снежиной «Позови меня с собой», ставшей популярной в исполнении Аллы Пугачевой). Случается, что искомая идиллия приобретает более конкретные очертания («За розовым морем, на синем побережье» – строка из песни «За розовым морем» Татьяны Овсиенко). «А у реки, а у реки, а у реки» (строка из песни «А у реки» группы «Отпетые мошенники»); уже упоминавшийся Занзибар (в песне «Лимбо» Валерия Меладзе), но и эти локации по большей части оказываются или приснившимися, или нарисованными, то есть существующими исключительно в воображении.

Герои срываются с насиженных мест, предпочитая неизвестность путешествия комфорту размеренных будней («Выйду, дому поклонюсь <…> / И пойду искать края, где живет любовь моя» – строки из песни Валерия Меладзе «Не тревожь мне душу, скрипка», «А я сяду в кабриолет, / И уеду куда-нибудь» – строки из песни Любови Успенской «Кабриолет»). Появляется вереница героев-странников, которые нигде не задерживаются надолго и постоянно находятся в пути («И твой сапог в пыли дорожной утонул опять» – строка из песни Леонида Агутина «Хоп Хей Лала-Лей»), песни с говорящими названиями: «Мальчик-бродяга»286, «Странник»287, «Беспризорник»288). Другим же героям путешествие, пусть и выдуманное, помогает справиться с монотонными буднями. «Осень их не испугает сереньким дождем», – утешает своих героев Татьяна Овсиенко в песне «За розовым морем». На