Валютные войны - Джеймс Рикардс

Поэтому демонстрации на площади Тяньаньмэнь в 1989 году были настолько же тревожными, насколько шокирующим в глазах Запада было их жестокое подавление. По мнению Запада, Тяньаньмэнь поставил Китай вновь на край хаоса – после 10 лет роста и стабильности. Однако руководство китайской компартии понимало, что Восстание тайпинов в XIX веке началось всего лишь с одного недовольного студента, а затем охватило всю южную часть империи гражданской войной, в результате которой погибло 20 млн человек. Китайская история очевидно демонстрирует, что для коммуникации не обязательно требуется доступ в Интернет, информация может распространяться молвой, читаться в том, что китайцы называют дацзыбао (рукописные стенгазеты) или на огромных плакатах. Китайские лидеры также понимали, что плакаты на Тяньаньмэнь были спровоцированы не только продемократическими настроениями, а, скорее, недовольством студентов и рабочих на высокие цены на еду, медленный рост числа рабочих мест, пока китайские политики торопились усилить экономику, чтобы бороться с инфляцией, разразившейся в конце 1980‑х годов.

Конечно, США тоже беспокоились по поводу создания рабочих мест. Экономический спад 2001 года был относительно умеренным в плане статистики, учитывая ВВП и объем промышленного производства, однако количество безработных в Америке резко возросло – с 5,6 млн человек в конце 2000 года до более 8,2 млн в конце 2001‑го. Несмотря на восстановление технических средств в 2002 году, количество безработных продолжало расти и в конце 2002 года перевалило за 8,6 млн. С этого момента оно понижалось медленно, даже в конце 2005 года это число еще превышало 7,2 млн. Когда начался экономический спад 2007 года, Америка все еще пыталась преодолеть высокий уровень безработицы, но общее число безработных взлетело до 15,6 млн к октябрю 2009 года. Если в это число включить людей, работающих неполный рабочий день, но желающих работать больше, а также тех, кто официально не зарегистрирован, но ищет работу, то общее число безработных и частично безработных в конце 2009 года составляло 25 миллионов мужчин и женщин. У каждого из этих 25 млн есть лицо, имя, семья. В нашу эру статистики экономисты предпочитают преподносить это явление в процентном соотношении, как, например, 6 % безработицы в конце 2002 года и 9,9 % в 2009‑м, но стоит назвать реальное количество людей, которых это затрагивает – более 25 млн, – вся глубина этой проблемы становится понятной. Америке срочно нужны были рабочие места.

Долгое время эта трагедия была прикрыта политикой легких денег Гринспена и Бернанке и последующей эйфорией в связи с пользованием кредитными карточками, повышением цен на жилье, повышением курса акций, крупными ссудами без первого взноса для всех. Хотя некоторые жалобы по поводу манипуляции китайской валюты и потерь рабочих мест в Америке 2004 и 2005 годов и возникали, они заглушались хорошо зримым (хотя, в конечном итоге, недолговечным) процветанием в те годы – благодаря политике легких денег. Когда музыка в 2007‑м резко оборвалась и США накренились к панике‑2008, делателям китайской политики было уже не скрыться.

Теперь от американских политиков, руководимых всем известным сенатором Чарльзом Шумером, посыпались резкие нападки на искусственное поддержание валютного курса юаня к доллару. Они обвинили в потере рабочих мест в США китайцев. Двухпартийная группа американских сенаторов, включая Шумера, написала Бушу в Белый дом в 2008 году[33]. Письмо начиналось со слов: «Несправедливое ценовое преимущество, которое недооцененная [китайская валюта] дает китайским фирмам, вынудило множество американских компаний объявить себя банкротами или даже выйти из бизнеса, нанося вред нашим рабочим, семьям и среднему классу». Сенатор Шумер и его сторонники не испугались того факта, что существует мало доказательств, которые поддерживали бы связь между рабочими местами и курсом валют. Маловероятно, что производители мебели в Северной Каролине захотели бы работать за $118 в месяц, зарабатываемые их китайскими коллегами. Даже если бы юань удвоился в цене, китайские производители мебели зарабатывали бы эквивалент $236 в месяц – недостаточно, чтобы сделать американских коллег конкурентоспособными. Для демагогов доллара это ничего не значило. По их мнению, китайская валюта была, несомненно, виновата и китайцы должны были теперь отвечать на их просьбу о ревальвации.

Администрация президента Дж. Буша-младшего хорошо знала об этом потоке жалоб, но была вместе с тем настроена на близкие отношения с Китаем по ряду других вопросов. Китай был крупнейшим покупателем иранской нефти, а поэтому был способен влиять на Иран в его конфронтации с США по поводу разработки ядерного оружия. Китай был незаменимым спасательным кругом для герметично опечатанного режима Северной Кореи, с которой у него есть общие границы, а также был в состоянии помочь США достичь своих стратегических целей на Корейском полуострове. Огромные американские корпорации жадно впивались взглядом на китайский рынок и стремились к прямому допуску на рынок через экспансию, приобретения или совместную деятельность с китайскими партнерами, и все это требовало одобрения от китайского правительства. Китай пострадал от унижения, когда в 2005 году Китайская национальная корпорация по разработке нефтяных месторождений на шельфе аннулировала свое предложение о поглощении американской Unocal Oil после того, как палата представителей проголосовала 398 голосами против 15 призвать президента Буша пересмотреть это предложение по соображениям национальной безопасности. Такое отторжение могло запросто вылиться в ответный отказ от американских закупок в Китае. Вкратце, Америка могла потерять столько же, сколько и выиграть из-за конфронтации с Китаем. Так что продолжительный диалог экспертов на высоком уровне казался более эффективным подходом.

Президент Буш принял меры по необходимому поддержанию контроля над валютным напряжением между Китаем и США, запустив так называемый стратегический экономический диалог между странами в 2006 году. Эти встречи продолжались и при администрации Обамы в более широкой форме и даже чуть изменили название: «Стратегический & экономический диалог», чтобы отразить включение американского госсекретаря и китайского члена Госсовета в ответственность за иностранную политику. Включение в разработку международной политики чиновников от экономики (наряду с профессионалами-дипломатами) хорошо демонстрирует ясное признание взаимосвязи геополитических и финансовых аспектов национальной политики XXI века.

«Стратегический & экономический диалог» был, по существу, одним из нескольких двусторонних и многосторонних форумов, отчасти предназначенных для того, чтобы справиться с наступлением новой валютной войны. Он помог избежать возрастания напряжения в связи с обвинениями в валютных манипуляциях, но сама проблема не исчезла. Состоялся и ряд двусторонних саммитов между китайским президентом Ху Цзиньтао и американским президентом Бараком Обамой, но ни «Диалог», ни саммиты не принесли никаких результатов.