Развод. Моя (не) желанная - Лада Зорина

Я всхлипнула. Нет, сегодня совсем не мой день. Сегодня всё настроилось против меня.

— Твоя сестра младше, но намного умнее тебя, — Громов одной рукой закрыл за собой дверь гостиной, чтобы никто нам больше не помешал, привалился к ней спиной, развернул меня к себе и подцепил указательным пальцем мой подбородок.

Представляю, какой вид ему открывался.

Моё лицо наверняка успело опухнуть от слёз. Но в его взгляде ничто не выдавало того, насколько ему противно наблюдать меня в таком виде.

— Вдох-выдох, — посоветовал он. — И рассказывай.

— Н-нечего тут рассказывать, — продребезжала я. — Я с-собеседование н-не прошла… Провалила…

Громов нахмурился.

— Не поверю, что там настолько строгий отбор.

Вот и я не верила.

Но что толку сейчас всё это мусолить?

— Может… и не в отборе дело, — выдавила я из себя, пытаясь перевести дыхание. — М-может, это просто я такая… безнадёжная.

Громов неожиданно усмехнулся.

— В некоторых вопросах — определённо. Но не в учёбе.

Он отнял палец от моего подбородка, выпрямился:

— Название универа и кафедру.

— Ч-что?..

Он раздражённо вздохнул, явно сетуя на мою несообразительность:

— Назови универ и кафедру, которая тебе отказала.

— За… чем?..

— Митина, — в низком голосе зазвучала угроза. — Ещё один встречный вопрос, и ты пожалеешь.

Глава 46

Алина Митина его поражала.

И каждый день, и в целом. Вот как человек.

Он с детства считал её странноватой. Немного не от мира сего. Наверное, по большей части потому, что девчонка садовников Митиных любила ковыряться в земле, разговаривала с цветочками и с могилой своего славного предка.

Но тогда подобные мысли его не заботили.

Подумаешь, нескладная, вечно всклокоченная соседка по саду в очередной раз что-нибудь учудила.

Но потом эта соседка выросла в… в девушку, которую уже очень сложно было назвать нескладной. И эта девушка стала его временной, ненастоящей женой. И иметь дело с её странностями теперь приходилось непосредственно, постоянно.

А он всё пытался понять, как к этому нехитрому открытию относиться.

Алина Митина стойко пережила смерть обоих родителей. Ей пришлось дико тяжело, безусловно, но она не позволила себе на людях не проронить ни слезинки.

Их чёртову свадьбу, огорошившую её донельзя, она тоже стойко перенесла.

Пыталась брыкаться, не без того, но понимала, что с ситуацией нужно смириться, принять её, пережить и двигаться дальше. То, что переживала она её с переменным успехом, не в счёт.

Он, скажем прямо, тоже не на отлично мужа отыгрывал.

Его явное к ней пренебрежение, его провокации и их вечные ссоры — всё это Митина переносила со стойкостью того самого оловянного солдатика.

Да её даже сегодняшний инцидент на стройке не сумел вывести из себя настолько, что заставил бы разреветься. Впрочем, тут стоило только порадоваться. Вероятно, он не настолько хреново целуется, чтобы Митина после его поцелуев ревела белугой…

Короче, суть в том, что казалось, ничто не могло её поколебать.

Но вот поди ж ты… собеседование в универе сломало её стойкую и, как ему казалось, непробиваемую оборону.

Собеседование. В универе.

Яр захлопнул дверцу автомобиля и достал телефон.

— Дим, привет. Дело срочное есть. Мне от тебя кое-чьи контакты нужны…

А уже спустя двадцать минут после разговора со старым приятелем, обладавшим необходимыми связями, Яр знал, кто и почему отказал убитой горем Митиной в месте на курсах.

— Вот ведь сучёныш, — бормотал он, выруливая на трассу.

Причина оказалась настолько прозрачной и до оскомины банальной, что он не посчитал нужным откладывать решение этой проблемы на завтра.

Тем более что знал, как вытащить виновного на встречу и необходимый ему разговор.

Спустя час они сидели в одном из крайне приличных московских ресторанов, и его собеседник — подозрительно молодой заведующий кафедры — с удовольствием изучал меню, крайне вдохновлённый желанием Громова оказать университету спонсорскую помощь.

— Неожиданный, но очень приятный сюрприз, — признался его собеседник, сделав заказ.

Ярослав ограничился чаем. Он не собирался рассиживаться и тратить своё драгоценное время на этого человека. Он с куда большей охотой позже истратит его на то, чтобы выпытать у своей липовой супруги, почему она ему всей правды не рассказала.

— Рад, что мне удалось вас заинтересовать.

Ещё бы не удалось. Поздний вечер, а этот не по годам обличённый властью сопляк помчался на встречу, не задавая лишних вопросов.

— Вы знаете, меня тоже кое-что очень заинтересовало, — Яр кивнул официанту и плеснул себе в кружку горячего чёрного чая. — Представляете, одна исключительно прилежная ученица, зубрившая учебники перед вашим собеседованием так, будто собиралась сдавать полноценный экзамен, получила от ворот поворот.

По-женски гладкое лицо его собеседника, знавшее бритву хорошо если раз в месяц, слегка побледнело.

— Простите?..

— Вы на днях собеседование проводили. На курсы по ландшафтному дизайну или чему-то вроде того.

— А… да, всё верно. Да, проводил. Было несколько претендентов. И несколько человек… они, да, получили отказы.

Яр лениво разглядывал своего нового знакомого, который явно занервничал.

— Я не берусь утверждать, что все, кто получил от ворот поворот, получили его по той же причине, что я знакомая мне ученица.

Бледность на лице профессора обозначилась сильнее. Потому что он уже понимал, о ком зашла речь.

— И-извините, мне кажется, вы что-то путаете…

— А мне кажется, нет. Видите ли, вы предпочли человеку со знаниями человека с деньгами. Три дополнительных места — четыре претендента, и один из них решил пролезть на ваши курсы, положив вам в карман плату за дополнительные хлопоты. И вы преспокойно вычеркнули из списка человека, который попасть на курсы заслужил собственными знаниями. Не кошельком.

Яр тихонько фыркнул.

— Дожили. Без взятки уже и на курсы каких-то садовников не попадёшь.

— У нас учат н-не на садовников, — рискнул возразить профессор. — Наши курсы… они готовят профессионалов широкого профиля. Мы даём очень… очень много ценных знаний. Много ценных методик, применимых на практике…

Бессмертный он, что ли?

— Надо же, какие вы молодцы, — хмыкнул Яр. — Вот бы вы ещё эти ценные знания и практики вкладывали в подходящие головы.

Профессор сглотнул.

Яр подался вперёд, упёрся локтями в столешницу и подмигнул собеседнику:

— Ну, ничего. С этим я вам помогу.

Спустя полтора часа, исключительно довольный собой, он вернулся домой, а ещё через десять минут отыскав на кухне по-прежнему убитую горем и измученную неизвестностью касательно его отъезда Митину, протянул ей сложенный вчетверо листок плотной бумаги.

Она подняла на него до сих пор розовые после давно отшумевших рыданий глаза.

— Ты где… что это?

Она смотрела на протянутый ей листок с откровенной опаской.

— Другое письмо, — хмыкнул Яр. — Прочти. Уверен, оно понравится тебе куда больше, чем предыдущее.