Развод. Моя (не) желанная - Лада Зорина

на меня с видом порядком уставшего от капризов дитяти родителя.

Ну что толку-то упираться? Альтернатив поездке с ним у меня сейчас попросту не было. Разве что угнать авто одного из прорабов.

Я, может, и на такое безумие решилась бы, умей я водить.

— В машину. Или мы тут застряли надолго.

С Громова станется. Если я возьмусь упираться, он прямо на глазах у рабочих сгребёт меня в охапку и затолкает в машину. И я была почти стопроцентно уверена, что это не моя разгулявшаяся фантазия сейчас говорила — сведённые брови и недобрый пристальный взгляд говорили в пользу моих неприятных догадок.

Посопев, я подошла к авто. Демонстративно открыла заднюю дверцу и влезла на заднее сиденье.

Громов не стал комментировать мой демарш. Захлопнул дверцу, занял водительское место.

— Слушай…

— Не собираюсь, — окрысилась я. — Или мы едем домой, или я и впрямь пешком отправлюсь.

Он не стал утруждаться и оборачиваться — уставился на меня немигающим взглядом в зеркало заднего вида.

— Если ты рассчитываешь на извинения, то я могу извиться только за то, что извинений не будет.

Я мигом забыла обо всех своих намерениях вообще с ним больше никогда не разговаривать.

— Ну и сволочь же ты, Громов!

— Ну и сволочь, — охотно согласился он. — Как будто для тебя это открытие.

— Ты не имел права!

— Имел.

Мне очень захотелось как следует его стукнуть.

— Да с чего ты решил, что штамп в паспорте позволяет тебе так со мной обращаться?

— Штамп в паспорте никакого отношения к этому не имеет.

На мгновение я зависла, пытаясь сообразить, о чём это он.

— Ты же… сам же сказал, что по закону…

Громов фыркнул и завёл авто, давая понять, что моя несообразительность лишает наш диалог перспектив.

Я пыталась придумать, что бы такого сказать, чтобы спровоцировать его на ответ, но в голову ничего путного не приходило.

Вдобавок меня наконец-то догнали ощущения, успевшие стать воспоминаниями.

Мои лопатки вжимаются в холодную стену. Одна большая ладонь греет мою талию, вторая впутывается в волосы. Большой палец почти ласково проводит по горящей скуле.

По телу разряды от этих неожиданных и уверенных прикосновений…

Мысли надёжно отключены. Я могу только чувствовать и осознавать свои ощущения.

И эти губы. Эти чёртовы губы.

В панике осознаю, что противиться ему не умею.

И покоряюсь…

Стоп!

Я силой выдернула себя из воспоминаний и успела перехватить его пристальный взгляд в зеркале заднего вида.

Новая волна жара затопила мои несчастные щёки.

Он наверняка раскусил, о чём я сейчас вспоминала.

— За дорогой следи, — буркнула я, не в силах сдержаться от стыда за свою откровенную слабость.

— Поменьше указывай, — получила в ответ, но карий взгляд прекратил меня гипнотизировать.

Дальше мы ехали в полном молчании. Я забилась в угол салона, подальше от проклятого зеркала и отражавшегося в нём взгляда.

Может, я и дальше сгорала бы от стыда и негодования, но стоило мне выбраться из машины, железно пообещав себе больше никогда в одно авто с Громовым не садиться, как телефон в моём кармане булькнул.

Уведомление.

На экране высветилась иконка почты и заголовок письма.

Ответ из универа!

А я уж было начала переживать, что ожидать его и не стоит.

Наконец-то. Наконец-то я действительно займусь делом! Хоть на время вынырну из этих мексиканских страстей и всю себя посвящу действительно полезному делу.

Позабыв обо всём, я помчалась в дом. Почему-то мне представлялось едва ли не святотатством открывать письмо вот так, в спешке, прямо на крыльце.

Нужно хотя бы присесть.

Громов, и не подумавший больше лезть ко мне с разговорами, остался далеко позади.

На ходу стаскивая куртку, я забрела в гостиную, плюхнулась на диван и, дрожа от нетерпения, открыла свою электронку.

Письмо оказалось коротким.

Я жадным взглядом пробежалась по строчкам и зацепилась за последнюю фразу.

Прочла.

Перечитала.

Да нет же… Не может этого быть.

Глава 44

Может, он и хотел бы в который раз соврать самому себе, мол, у него случайно всё это вышло.

Разозлила. Спровоцировала. Он отреагировал.

Да, не то чтобы стандартно, учитывая обстоятельства.

Могли бы и дальше с ней препираться. Вместо этого…

Он уже с полчаса как загнал машину в гараж, но вместо того, чтобы вернуться в дом, заглушил мотор и остался сидеть в пропитавшемся тишиной салоне.

Он должен быть честен хотя бы с собой. Он должен признаться себе, что выжидал.

Буквально охотился за тем самым моментом, когда она оступится, зайдёт на опасную территорию в их вечных спорах и подарит ему достойный предлог.

Яр стукнул кулаком по рулю.

Да какой там достойный… любой предлог! Даже самый мизерный, который и предлогом-то считать было смешно.

И что это значило?

Что он действовал стопроцентно осознанно.

Хотел загнать её в угол. Хотел вытащить из неё конкретное признание. Признание в том, что она тоже этого хочет.

Ну и чем это всё завершилось?

Он выругался вполголоса и вылез наконец из машины.

К чёрту. Завтра много работы. Нужно прийти в себя, принять душ и, по возможности, выспаться, а не вот это вот всё…

Он выбрался из гаража и направился к дому, уже раздумывая, стоит ли просить прощения за полученное удовольствие, когда заметил шагавшую к нему по тропинке из сада Ульяну.

— Добрый вечер, — она помахала рукой, но вид у неё был обеспокоенный.

Яр остановился, помахал ей в ответ.

— Привет студентам.

Младшая сестра Митиной всё-таки заулыбалась, но взгляд оставался встревоженным.

— Ты в гости?

Уля кивнула:

— С Алиной повидаться хотела.

Она наконец подошла к нему достаточно близко, чтобы он удостоверился — ему не привиделось. Ульяна действительно была чем-то обеспокоена.

Почему-то невольно подумалось, что будет, когда сёстры увидятся. Нажалуется ли Митина младшей сестре на своего озабоченного фиктивного мужа, у которого с недавних пор в голове, кажется, ни одной приличной мысли не оставалось, стоило им оказаться наедине?

Не сказать чтобы его сильно заботили их разговоры, но Яр поймал себя на мысли, что ему не хотелось бы выглядеть сволочью в глазах своей родственницы по жене. Пусть и очень временно родственницы.

— Слушай, ты что смурная такая? Что-нибудь произошло?

Ульяна, видимо, не ожидала, что он заметит её состояние. Явно не хотела делиться с ним своими заботами. Поэтому пришлось ей помочь.

— Уля, я же вижу, что ты чем-то явно обеспокоена. Выкладывай, что стряслось.

Ему пришлось проявить немного терпения и отказаться от попыток сильнее на неё надавить. Иногда человеку просто нужно чуть больше времени, чтобы раскрыться. И ему, надо сказать,