Развод. Моя (не) желанная - Лада Зорина

же тонул… тонул в ощущениях, которые дарил поцелуй.

Не встречая препятствий, скользнул языком в её рот.

По прижатому к нему гибкому телу дрожь пробежала.

Ох, Митина, что же ты со мной делаешь…

Но стоило их языкам соприкоснуться, и она будто очнулась.

Упёрлась ладонями ему в грудь. Думала, он сдастся без боя. Тут же отступит.

А ведь ещё секунду назад едва не стонала. И колени почти подгибались.

— П-пусти, — отвернулась. — Ты… совсем уже, что ли? Громов!

Он держал её крепко, пережидая захлестнувший его вихрь ощущений.

Митиной пришлось сдаться — и она, пряча от него свои губы, уткнулась лбом ему в грудь.

— Ну так… что? — прохрипел он наконец, тяжело переводя дыхание. — Берёшь свои слова назад или… или будешь настаивать, что я тебя обслюнявил?

Она молчала, и он дожал:

— Видимо, нет. Видимо, стоит всё повторить. Для закрепления.

Митина дёрнулась, замотала головой:

— Н-нет. Не смей! Не смей, Громов!

— Слушай…

Он осёкся и подождал, пока она прекратит брыкаться, с некоторым удивлением осознавая, что не готов её отпускать. Чёрт знает когда ему ещё представится такая возможность. На его взгляд, они подворачивались ему преступно редко.

— Да прекрати ты ёрзать и выслушай!

Она дёрнулась ещё пару раз, но потом всё же затихла. Поняла наконец, что спорить с ним бесполезно.

— Зачем ты сопротивляешься?

Она застыла, потом медленно, очень медленно подняла на него взгляд, и он с необъяснимым удовольствием для себя отметил, как ярко пылали её щёки.

Он хотел бы увидеть, как розовеет вся её кожа — от шеи и ниже. Хотел бы увидеть её настоящую. Такую, какой она могла бы быть только с тем, кому полностью доверяет.

Если бы несколько дней назад его в дверях квартиры в том самом наряде встретила не Илона, а она…

Он сглотнул, в панике пытаясь припомнить, что вообще собирался сказать.

К счастью, она ему с этим, сама того не зная, помогла:

— Со… сопротивляюсь?

— Митина, ты же тоже всё это чувствуешь.

— Я…

— Только не смей мне врать. Добром это не кончится, — он жадно смотрел на её припухшие губы.

Когда это успело случиться-то? Он так и не удосужился припомнить.

Ощущение было такое, что вот эта странная тяга существовала всегда… Просто удовлетворял он её всё время не с теми.

Охренеть, конечно, открытие…

— Н-не понимаю. Я не знаю, что ты там чувствуешь. Отпусти меня, я тебе говорю!

Но своими требованиями она добилась только того, что он лишь теснее прижался к ней, не желая дарить ей не единого шанса сбежать.

— Ты чувствуешь, что нас тянет друг к другу.

Светлый взгляд вспыхнул. Кажется, Митина собиралась всё отрицать до последнего.

— Чушь. Ничего такого я не чувствую! Чувствую, что сейчас задницу себе отморожу, если ты так и будешь меня к этой стене прижимать!

Ох ты ж…

— Виноват, — буркнул он, с готовностью просунул свою ладонь между её упругой пятой точкой и кирпичной кладкой.

Митина беззвучно ахнула от такой наглости. А Яр посчитал, что манёвр стоил того.

— Ты… ты… как ты смеешь?!

— Как я смею… Дай-ка подумать, — он картинно наморщил лоб. — Ах да. Ещё как смею. Ты моя по закону.

— Тв… твоя? — опешила Митина. У неё даже рот от изумления приоткрылся. — Громов, тебе совсем мозги отказали? Что за…

— Мы женаты, если забыла. А я такой терпеливый, что даже супружеский для с тебя спросить не спешу.

О да… этот цирк определённо стоил того, чтобы его затевать. Митина буквально пылала от шока и негодования.

Пришло время это признать. Его заводило, когда заводилась она. И пусть заводилась пока только от злости. Энергия требует выхода так или иначе.

И он придумает способ доказать ей, что есть способ дать ей выход к их обоюдному удовольствию.

Вот только приходилось признать — терпением запастись всё же придётся.

Терпением и терпимостью.

‍Потому что в ответ на его фразу Митина прищурилась и прошипела:

— Как ты к месту о долге заговорил. Вот о нём советую и подумать. Подумать о том, как скорее тут всё наладить и наскрести денег, чтобы рассчитаться с долгами.

— Злобное маленько создание, — хмыкнул Яр, но не успел больше ничего предпринять.

Его телефон зазвонил, и стоило ему от неожиданности ослабить хватку, как девчонка вывернулась и бросилась прочь.

— Детский сад, — пробормотал он и вынул телефон из кармана.

Илона.

Как-то совсем не ко времени.

Но трубку он всё-таки снял. Щеголять перед рабочими в своём «рабочем» состоянии всё же не стоило. Нужно время, чтобы немного остыть.

— Слушаю.

— Привет. Не отвлекаю?

Да как сказать…

— Не отвлекаешь. Что-то случилось?

— Представь себе, да, — протянула Илона. — Я жу-у-утко соскучилась. Приезжай сегодня ко мне. Обещаю, тебя ждут все тридцать три удовольствия.

Его сегодняшний день, помимо этой поездки, не включал в себя больше никаких серьёзных активностей.

Он доставит несговорчивую супругу домой и совершенно свободен.

И его ждут все тридцать три удовольствия от изголодавшейся по нему женщины.

— Заманчиво, — он слышал собственный голос будто издалека. — Но, извини, не смогу. Много дел.

— А когда всё же сможешь? Скажи хотя бы, когда снова приедешь. В прошлый раз ты так спешил, что даже не сообщил, когда тебя теперь ждать.

— Это не телефонный, видимо, разговор, но… Знаешь, возможно, ждать вовсе не стоит.

Глава 43

Я выскочила из здания, плохо соображая, куда вообще мчусь. Холодный ветер слегка остудил мои горевшие щёки, но и только. Потушить бушевавшее внутри пламя ему оказалось бы не под силу.

Зачем он это сделал?

Что он хочет этим всем доказать?

Чего добивался?

Самоуверенный, эгоистичный, твердолобый…

— Далеко собралась? — прилетело мне в спину, и я едва не споткнулась на ровном месте.

Пришлось оглянуться.

Громов шагал следом за мной, на ходу пряча в карман джинсов телефон.

— Митина, серьёзно, куда ты мчишься? Собралась пешком до дома домчаться?

Я проигнорировала насмешку и в отчаянии огляделась, будто всерьёз надеялась обнаружить какую-то альтернативу обратной поездке с Громовым в одном авто.

Но стоило ли говорить, что помимо его громадного чёрного джипа на импровизированной стоянке торчала только пара автомобилей здешних прорабов.

А если такси вызвать?..

Я, если что, и подождать готова.

— Алина.

Я замерла, поражённо вслушиваясь в отголоски прозвучавшего слова. Всего три слога. Просто имя. Но для меня — непросто.

Громов впервые назвал меня по имени.

Поверить собственным ушам оказалось труднее, чем можно было предположить.

Пришлось опять оглянуться. Чтобы удостовериться, что я не галлюцинирую.

Громов успел дошагать до своего авто и отворить переднюю дверцу со стороны пассажирского сидения.

Он взирал