Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая - Мария Мирей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он медленно переводит взгляд красных воспаленных глаз на нее. Вид ее опухших губ, оборвал последние нити моего сопротивления своему желанию, схватив ее за длинные распущенные волосы, потащил спотыкающуюся сучку в беседку, находящуюся в ста метрах от места моего падения.
Она что – то кричала, но мы не слышали. Единственное что имело сейчас значение, это желание, балансирующее на грани боли. Ее. Моей.
Срываю с нее халат, отшвырнув его в сторону, толкаю ее на резной стол спиной, поднимая, и с силой разводя стройные ноги в сторону. Она сопротивляется, что – то кричит, я напрягаюсь, что бы понять ее…
– Не надо…– кричит, ты же… ты только что…– накрываю ее рот ладонью, просовывая палец глубоко в рот, вынуждая сосать его.
И я смеюсь, лающим хриплым и надрывным смехом. Она, блядь, переживает, ведь я только что трахал Янку.
– Все верно, крошка,– хриплю ей в губы, умолчав о том, что с Янкой, презерватив мой верный спутник, чувствуя ее дрожь,– я только что трахал Янку, теперь твоя очередь. Ты же не просто так под дверью стояла.-
Подтягиваю ее распахнутые бедра ближе, впиваясь в нежные складки своим ртом. Ее сотрясает уже крупная дрожь, она бьется в моих руках как в припадке, а я пью ее, с наслаждением вылизываю сладость ее желания. Он фонтаном бьет мне в рот, унося разум, сотрясая все тело. В ушах яростный и нетерпеливый вой моего зверя, он подгоняет, требует… скорее, быстрее, яростнее, жестче.
И я ему не отказываю. Беру ее жадно, врываюсь в горячее податливое тепло, с удивлением ощущая ее ответный порыв, и не менее крышесносное желание. Мы в унисон стонем на всю округу, распластавшись на холодном деревянном столе посреди парка. Я с криком кончаю, но желание не проходит, чувствую ее оргазмы один за другим, яростно сокращающиеся мышцы лона, снова выбивают почву из- под ног. Жгучий коктейль, бурлящий в венах, прожигает сознание новой порцией болезненной потребности, и я переворачиваю ее на живот, подготавливаю ее для входа во вторую дырочку. Она правильно понимает, мои манипуляции, и приниматься вырываться из моих рук. Я удерживаю ее, кусая за шею, оставляя следы, и ту же зализываю. Мой язык скользит вниз по спине, и Ди снова начинает дрожать в моих руках, раскрываясь, сдаваясь на мою милость. Я осторожно вхожу в нее сзади, благо смазки достаточно. Замираю, чувствуя ее дрожь, глотая ее стоны. И мир ускользает от меня, оставляя лишь жгучее болезненное наслаждение, волнами обжигающее мой пах, расплавляя сознание.
Глава 17
Диана
Добравшись до комнаты, я ввалилась в нее, чувствуя, что моя душа навеки останется в той беседке. Скомкала ненавистный халат, и швырнула его в мусорное ведро. Оставшись обнаженной, прошла в ванную, рассматривая в зеркале в пол свое отражение. Тело сплошь в засосах и укусах, покрытое ссадинами от шершавой поверхности стола, и синяками от грубых рук Влада. Сердце предательски вздрагивало и замирало от вида этих отметин, губы опухшие, щеки пылают, а глаза лихорадочно блестят. Даже сейчас вспоминая, как он брал меня там, низ живота снова опалило тянущей сладкой болью. Перед глазами до сих пор, его лицо искаженное яростью и желанием, его широкие обнаженные плечи покрытие бронзовым загаром, золотая цепочка, блестящая тусклыми переливами на могучей шее. Я пыталась рассмотреть подвеску, но Влад словно почувствовал мой интерес, набросился на мой рот, сжигая в голодном бешеном поцелуе. Нет, он не целовал. Он сжирал, заглатывал мой язык, кусая и засасывая так глубоко, что я находилась все время на грани глубокого обморока от жгучего наслаждения.
Даже тогда когда взял меня там.
Когда я жила в дома Карима, он брал таким образом своих кукол, красочно расписывая тот день, когда он меня так же возьмет. Я тогда дрожала от страха и отвращения, мечтая чтобы этот день никогда не наступил.
С Владом же, я испытала немыслемое удовольствие, наплевав на стыд, раздавленная тоннами острейшего наслаждения. Снова вспоминаю, как дрожала в его руках, разводя ноги шире, как подчинялась сильным и властным рукам, возбужденная и смущенная одновременно, балансируя на грани нереальной остроты своего удовольствия.
К своему ужасу, я забыла о том, что в доме его ждала блондинистая стерва, и неподалеку от нас лежал без сознания Илья. И вспомнила о нем, лишь тогда, когда Влад, хриплым сорванным голосом поинтересовался, на это ли я рассчитывала, когда кралась как амбарная мышь к любовнику.
– Он так бы тебя трахнул, Ди? Ты бы так же сорвала глотку, крича от наслаждения? – Его слова столкнули меня туда, где я варилась все это время. На самое дно моей ничтожности.
– Скажи, Ди, чем вы занимались, оставаясь наедине наверху?– Хрипло выдавливает в самые губы, низко склонив голову, впиваясь глазами-кинжалами. – За лоха меня держали, трахаясь там как кролики?– Хватает меня за горло, перекрывая кислород, удерживая в плену темнеющих горящих глаз.
– Ты же знаешь… всегда знал…– выдавливаю, цепляясь в его руку, стремясь ослабить хватку.
Он вдруг отшвыривает меня в сторону, как использованную, и ненужную вещь, морща высокий красивый лоб, кривя чувственные, капризным изгибом губы в презрительной усмешке.
– Иди в дом, Ди. Твой хахаль больше не придет к тебе, можешь оставить свои порочные мыслишки при себе. Если уж тебе совсем невтерпеж будет, я могу оттрахать тебя, так сказать, по старой памяти.
И пряча глаза, поднимает с земли халат, накидывая его на мои плечи кончиками пальцев, словно боится прикоснуться, запачкаться.
Подталкивает к выходу, а мне захотелось так ему врезать, что аж зачесались ладони от бешенства, но я ухожу, с гордо поднятой головой, и прямой спиной, чувствуя, как он прожигает ее своим взглядом.
В душе бушует ураган, мысли скачут как блохи, обгоняя одна другую, но у меня сегодня нет сил, чтобы разбираться в себе. И приняв душ, я пообещала себя, как знаменитая Скарлетт О`Хара, что подумаю об этом завтра.
Утром, спустившись вниз, натыкаюсь на блонди, вольготно развалившуюся в гостиной на диване. Вся ее откровенная поза была рассчитана, конечно, на Влада, и при виде меня она скривилась, как – будто моль проглотила.
Я запустила кофемашину, подготовила чашку, стараясь не реагировать на ее пронзительный взгляд, разбирающий меня на молекулы.
– Доброе утро, – обронила девица,– тебе, видимо, не
