Молчаливая слушательница - Лин Йоварт

Джой и Рут

День подарков, 26 декабря 1960 года

Весь день страх Джой мешался со жгучей надеждой на то, что хорьки вернутся в клетку сами по себе, ведь там их ждала еда. «Прошу, Господи, прошу, Господи…» Джой молилась, но Бог не отвечал на ее молитвы.

Она драила ванну и раковину, развешивала белье, медленно подметала и мыла заднее крыльцо, прачечную, туалет, ванную – и без устали молилась, а лоснящиеся угри в животе толстели, наливаясь слизью и злобой.

Закончив дела, Джой пошла искать Марка. Он был в сарае, возился с газонокосилкой. Взглянул на сестру и покачал головой.

Она отправилась к себе, легла. Уже почти время чая, пора помогать маме накрывать на стол. Рут ничего не говорила. Даже она знала, что час Джой пришел.

Пахло жарким из кроликов. Она не представляла, как сможет его есть, но понимала, что есть придется. Тело было пустым и находилось где-то не здесь.

Девочка с трудом встала, побрела в кухню. Мама уже разложила по тарелкам жаркое с горошком и отнесла их на стол. Марк сидел молча, отец поливал свою порцию кетчупом. Тарелка напротив места Джой стояла пустой.

– Ты. – Отец указал на ее стул. – Садись и молчи. Сегодня ты не ешь, ясно? Нам теперь покупать новых хорьков, так что, может быть, ты научишься ценить блага, если останешься без них. Сядь и будь готова произнести благодарственную молитву – это единственные слова, которые вылетят сегодня из твоего рта.

Когда мама тоже устроилась за столом, отец посмотрел на дочь, бросив строго и холодно:

– Молитву.

Голос Джой был едва слышен.

– За то, что мы…

– Громче, неблагодарная грешница!

Она сглотнула, открыла рот и постаралась говорить нормально.

– За то, что мы сейчас вкусим, пусть Господь сделает нас поистине благодарными. Аминь.

Все хором повторили: «Аминь».

Пока остальные ели, Джой сидела, опустив голову и сцепив руки на коленях. Черные угри в животе сплетались в большой извивающийся клубок; от него один за другим отплывали угри маленькие, размером с головастика, и погружались в ее вены. Джой сидела неподвижно, а угри-головастики пили ее кровь – и толстели, толстели…

После жаркого она подала пирог из ревеня, добавила в каждую миску сливок, собранных с молока в ведре. Села на место. Невидимый гость и молчаливый слушатель с настенной вышивки наблюдал за всеми, но сегодня страх Джой перед Ним не шел ни в какое сравнение со страхом перед отцом.

Мама убрала миски, и отец нарушил тишину:

– В следующий раз думай, прежде чем что-то делать, и помни, как трудно нам достается еда на наших тарелках.

Дальше раздались знакомые слова:

– Кто ты?

Несмотря на смертельный ужас, Джой на мгновение отвлеклась и подумала – откуда Марк узнал правильные ответы? Те, которые она слышала всю жизнь.

– Подлая грешница.

– Ленивая, пропащая грешница! Повтори.

– Ленивая, пропащая грешница.

– Моли о прощении, подлая ты грешница.

– Молю, прости меня, папа.

– С-с-с… От тебя никакого толку.

Он стукнул кулаком, отодвинул стул, скрипнув линолеумом. Затем откуда-то из глубокой темноты произнес то, чего Джой ждала как неизбежности.

– В комнату!

Часть III

Глава 41

Джордж и Гвен

Октябрь-декабрь 1945 года

Гвен часто напоминала себе о собственном счастье. Война была позади, Гвен растила сына, крепкого и здорового, и имела все основания надеяться, что ему никогда не придется воевать; ее цветочный бизнес помогал семье оплачивать счета (и позволял покупать тональный крем, с согласия Джорджа), а ее муж стал одним из самых уважаемых людей в округе. Правда, Гвен приходилось терпеть его гнев и периодическое рукоприкладство, возобновившееся вскоре после рождения Марка, однако стоило ей вызвать улыбку Джорджа, стоило ему угодить, и Гвен понимала – она на верном пути. Ей бы только научиться как следует угождать мужу, и жизнь совсем наладится.

Гвен очень старалась не злить его. Для этого требовалось лишь думать наперед и предупреждать желания Джорджа: вовремя подавать еду и наполнять жестяные банки его любимым печеньем, держать дом в чистоте; еженедельно отдавать шиллинги, вырученные за букеты и венки; кивать и улыбаться на каждое слово. В общем, не так уж и сложно.

Когда Гвен совершала промах, она избегала людей, пока синяки не пройдут. Тем не менее Барбара по-прежнему заглядывала без приглашения, Колин по-прежнему приносил молоко по утрам, а живущие поблизости клиенты предпочитали забирать букеты и венки на ферме, а не у Арнольда. Словом, Гвен приучилась щедро накладывать на лицо тональный крем.

Единственной частью жизни, не подвластной ее контролю, оставался Марк. Он плакал от боли или огорчения, пачкался едой, был младенцем, вел себя, как младенец – и Гвен ничего не могла с этим поделать. Каждый раз, когда сын шумел или пачкался, Джордж кричал:

– Неужели нельзя его угомонить?! Что ты за мать такая?!

– Прости, дорогой, я отнесу малыша в его комнату, – весело отвечала Гвен.

Там она сидела с Марком, тихонько укачивала и напевала колыбельные, пока тот не засыпал. В результате у нее оставалось меньше времени на домашние дела и выполнение неуклонно растущих заказов на венки и букеты, но Гвен заставляла себя работать быстрее и усерднее. Чем больше она старалась угодить мужу, тем больше выбивалась из сил.

Гвен жила теми вечерами, когда Марк спал, а Джордж уходил (это случалось почти ежедневно) на собрание какого-нибудь комитета, – тогда никто не мешал ей хлопотать по дому или заниматься флористикой. Проводя вечера дома, Джордж в спальне упражнялся в игре на гитаре. Еще во времена ухаживаний Гвен говорила ему о своей любимой песне «Ты мой солнечный свет»[18], и теперь Джордж всегда играл ее первой, а часто и последней тоже. Холодными вечерами он упражнялся в кухне у огня или они вместе слушали радио, и Гвен беззвучно молилась о том, чтобы Марк не проснулся и не расстроил Джорджа.

Каждый понедельник она приезжала с Марком к Арнольду еще до открытия, и они разбирались с финансами. Хотя большинство клиентов уже звонили прямо на ферму, Арнольд по-прежнему не снимал объявления и временами принимал заказы, за которые она продолжала отсчитывать десять процентов. Однажды он предложил, чтобы Гвен просто платила ему фиксированную сумму.

– Я тебе больше не нужен, Гвен, и нечестно мне брать десять процентов, я ведь только передаю сообщения. К тому же люди, приходя сюда сделать цветочный заказ, обязательно покупают что-нибудь и у меня, так что я внакладе не остаюсь.

В конце первой недели этого нового соглашения Гвен забыла рассказать о нем Джорджу, и тот записал в счетную книгу не фиксированную сумму для Арнольда, а обычные десять процентов. Когда муж потребовал заработок, который высчитал по книге, Гвен его отдала, а позже тихонько ахнула при виде лишних денег в коробке для наличности.

Удивительно, но через неделю Гвен забыла вновь. И еще через одну – тоже.

Впрочем, она не забыла купить кое-что сверх списка: некоторые мелочи, необходимые растущему малышу, и новый тюбик дорогого тонального крема, который так хорошо скрывал синяки.

Глава 42

Джой и Рут

Декабрь 1960 года

Наутро после побега хорьков – и после того, как отец крикнул: «В комнату!» – мама отправила Джой на пруд за двадцатью пятью кувшинками для венков. Велела ей