Сага смерти. Мгла - Андрей Левицкий

Лохматый упал, взмахнув руками, «Кедр» взлетел по дуге, через панель управления – прямо в открытую кабину. Электрокар качнулся, переехав тело, напарник повернул руль, тормозя.

– Садись!

На ходу я заскочил в кар и повалился на жесткое сиденье. Пошарив руками по полу, схватил «Кедр». Мы оглянулись – шатуны шли к нам со всех сторон через развороченный взрывами цех. Со стороны ворот, в обход пролома, оставшегося после взрыва фугасной бомбы, бежали лешие.

На панели перед Пригоршней было три коротких рычага, овальный руль, внизу – пара педалей. Напарник выжал одну, погрузчик стал набирать ход, дребезжа и лязгая.

– Очухался? – крикнул Никита мне в ухо. – Стреляй по ним!

Морщась от боли в затылке, я встал коленями на сиденье, поднял «Кедр».

И только теперь увидел, что машина работает от артефакта. Мысль о том, с чего это электрокар до сих пор ездит, посетила меня несколько секунд назад. На такие погрузчики обычно вешают тяговые аккумуляторные батареи, электролит должен был давным-давно прийти в негодность… Теперь я увидел: на месте батарей лежал буро-зеленый бублик, состоящий из гниющих остатков растительности, листьев и мелких стеблей, сжатых какой-то силой. От изломанных клемм тянулись провода и погружались в незнакомый артефакт.

Погрузчик дергался, прицелиться было невозможно, поэтому я дал длинную очередь, пустив пули горизонтальным веером. Двое преследователей упали. Никита крикнул: «Осторожно!», я повернулся – впереди была задняя стена цеха, в ней проем, заколоченный досками и фанерой.

Перед каром выскочил леший с гранатометом на плече.

Навалившись на руль, Пригоршня локтем врезал по одному из рычагов. Кар качнулся, мои колени соскользнули с сиденья. Я чуть не вывалился наружу, выпустил «Кедр», он упал куда-то на заднюю часть машины. Погрузочная вилка поползла вверх по длинным вертикальным направляющим, и конец одной лапы врезался в живот лешего – не пробил тело насквозь, но разворотил брюхо. Гранатометчик повис, согнувшись, обхватив лапу руками. Оружие улетело в сторону, ноги оторвались от земли, выпученные глаза уставились на нас.

Пальцы заскребли по ржавому металлу. Вилка все еще поднималась, и я увидел рукоять «ТТ», торчащую из-за поясного ремня. Сжимая лапу одной рукой, леший схватился за пистолет.

Погрузчик врезался в закрывающие проем доски, проломил их и выкатил из цеха. Напарник крикнул:

– Руль держи!

Кар понесся по двору, петляя между поддонами с кирпичом. Вокруг бродили шатуны, справа высилась стена цеха, впереди была сеточная ограда, в ней пролом…

– Руль!

Я подался вбок, вцепился в баранку. Леший все еще висел на лапе, закрывая обзор, дергался, пытался достать пистолет из-за пояса. Я крутанул руль влево, потом вправо, лавируя между поддонами. Мимо замелькали фигуры.

Леший наконец достал оружие. Никита перелез через панель, ухватившись за штангу, перескочил на вилку. Выпрямился, балансируя, опустив руку с «зиганом», сверху вниз трижды выстрелил лешему в голову. Широко расставил руки, шагнул по лапе, ударив ногой в грудь, сбросил труп под колеса.

Развернулся, чтобы прыгнуть обратно, – но не успел.

Увидев пролом в ограде прямо перед нами, я заорал: «Берегись!» Колесо наехало на упавшего шатуна, погрузчик качнулся, напарник провалился между лапами, но сумел схватиться и повис. Нос машины приподнялся, мы вкатились на земляной горб, по которому шла ограда. Вилка качнулась вверх, потом вниз. Я уперся руками в панель, чтобы не вылететь из кабины. За оградой был крутой склон, дальше – улицы, крыши домов, асфальт и земля, дворики, гаражи… И нигде ни одного человека, никаких признаков жизни, лишь поблескивают пятна электр и жарок, крутятся пылевые вихри каруселей, да в стороне, на другом конце города, плещется на высоком флагштоке рваный флаг.

Перевалив через бугор, электрокар проехал сквозь пролом и понесся по склону.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ВСТРЕЧА

1

После контузии ломило виски, тошнило, тряслись руки. Голос напарника едва доносился сквозь гул в голове.

– А ты говорил – автомат оставить! Он нам жизнь спас.

– Если б ты его из-под той башни не полез доставать, мы бы на крыше не застряли. И с вертолета бы нас не засекли. И…

– Все равно могли бы заметить, – возразил Пригоршня, поворачивая руль. – На шатунов бы натолкнулись в конце концов. А ты понял вообще, что это за красавцы были? Эти мохнатые, с «Кедрами»?

Мы ехали между домами-развалюхами. Кирпичный завод остался далеко позади, нас не преследовали, но на открытом месте все равно было неуютно, и Никита вел погрузчик по самому краю улицы, чтобы в случае чего спрыгнуть и нырнуть в ближайшее здание.

– Лучше бросить кар этот, – сказал я. – Тарахтит громко и вообще заметный. А те лешие… не знаю. Странные какие-то. Но не военные, точно, хотя и в одинаковых комбезах.

– Лешие, говоришь? Ну да, похожи. Видел, они обвешаны какой-то ерундой, иглами всякими?

- Видел. Наверняка они из группировки, обосновавшейся в этом городе. Только непонятная группировка.

- А может, из этих… из порубежников? Ну, из Последнего Рубежа, слышал? Редкостные хмыри.

Я сказал:

– Когда мы по тому склону неслись, я далеко слева флаг приметил, на краю города. Там здания одинаковые были, похожи на бараки. Короче, по-моему, военная база бывшая или училище. Так вот эта группировка, или кто они там, наверняка на той базе и обосновалась. И еще, напарничек. Выходит, они шатунов защищают. Понимаешь?

Никита кивнул и повернул баранку, объезжая ржавый остов «волги».

– Да, вертолет явно патрулировал, – согласился он. – То есть, будем говорить, совершал регулярные облеты завода. Чтоб, значит, шатунов никто не обижал. Пилот как заметил нас – атаковал, да к тому же подмогу вызвал. Странное дело, кому это надо и для чего – шатунов защищать? И еще, Химик. Монолитовцев помнишь?

– Сообразил наконец? – спросил я, морщась и массируя виски.

– Ну! Говорил же: если ружье висит – значит должно выстрелить. Если монолитовцы вдруг от нас отстали тогда, не захотели в город этот въезжать – значит неспроста. И что получается?

Получается, они из-за этой группировки сюда и не захотели въезжать. Побоялись.

– То-то и оно. Только все же не похожи эти лешие на обычную сталкерскую кодлу. Слишком уж одеты одинаково, да и двигались так, я ж видел… Профессионально слишком, четко.

– Ну, пилот явно не профессионал был, – возразил я. – Иначе он бы нас с «вертушки» быстро на чебуреки покрошил, а не мотался туда-сюда. И потом, кто говорит про «обычную»? Явно она необычная.

– А сигнал тот, SOS, из-за которого мы сюда приехали? Может, его лешие и дают, чтоб честных сталкеров приманивать и мочить их тут почем зря? Хотя зачем…

– Тормози! – Я схватился за руль.

- Вижу, вижу, не мельтеши.

Впереди улица пересекалась с бульваром – деревья, сломанные скамеечки, разросшиеся кусты. Никита остановил кар, мы вышли, рассматривая аномалии перед перекрестком.

– Чего это они высыпали? – проворчал напарник. – Выброс скоро, что ли?

Морщась от головной боли, я распустил ремень, сложил приклад «Кедра» и повесил его за спину. Аномалии расположились извилистой полосой, перекрывая улицу. Ближе к домам клубился голубоватый туман, там посверкивали молнии двух электр. Я удивленно прищурился. Иногда молния из одной аномалии перетекала в другую по широкой дуге – они обменивались энергией. По высокой дуге, потому что на середине между электрами притаилась прозрачная пустота, область неестественно, хрустально чистого воздуха.

Мясоворот. Очень редкая аномалия.

– Давненько я их не видел, – заметил Никита.

Меня вдруг затошнило сильнее, я отошел в сторону, уперевшись ладонями в стену возле окна с выбитым стеклом, нагнулся.

– Ты чего? – спросил напарник.

Я не ответил. Постояв с минуту, отошел назад, вытер рот тыльной стороной ладони, поднял голову и спросил:

– Видишь?

– Ага, – откликнулся Никита.

На углу стоял трехэтажный дом без крыши и верхней части стены, на кирпичной кладке висели грозди артефактов.

– О, бенгальские огни, – обрадовался напарник. – Вон, искрят… Из окна того можно достать. Их электры создали. Ни вспышки, ни лунного света нет, а бенгалы есть. Надо их взять, Андрюха, от них себя лучше чувствовать начинаешь. Тебе это сейчас не помешает.

– Бенгальские огни мышечный тонус повышают, – проворчал я, не оборачиваясь. – Причем совсем слабо, зачем они мне? Ты лучше погляди, там улитки висят. Редкая штука.

– Висят, ага.

– Странно.

– Чего странного?

– Это артефакты слизистого пузыря. А сам пузырь я что-то не вижу.

– Так он мог рассосаться, – пояснил напарник. – Электры с мясоворотом остались, а он исчез уже. Так бывает.