Без Царя… - Василий Сергеевич Панфилов

избыточная коллегиальность, и не то чтобы большое доверие граждан. Собственно, граждане большую часть этих вождят особо и не знают.

Понятно, что в самом скором времени ситуация выправится…

— Да чтоб вас… — пригнувшись, ныряю с Большой Никитской во дворы Газетного переулка, не ожидая ничего хорошего от встречи с полусотней казаков, пронёсшихся по улице на рысях. Переждав за дровяными сараями, продолжаю путь, изрядно напугав какую-то старую бабку, выползшую во двор в линялом салопе времён расцвета крепостного права.

Ситуация непременно выправится! Вожди уже освобождаются из тюрем и ссылок, пересекают границу Российской пока ещё Империи в вагонах разной степени пломбированности, и начинают брать власть в свои руки.

Плюс надо учесть фактор заводчиков, прогрессивного купечества и всех тех, кто хотя и не принадлежит формально к оппозиции, в большей или меньшей степени разделяют либеральные или социалистические идеи и хотят реформ.

Но это всё потом, а пока…

— … вот он, вон! — слышу азартный фальцет, и во двор кривоного вбегают несколько казаков, придерживая мешающие шашки.

— Попался, гнида! — торжествующе сообщает мне рыжеусый урядник, медленно вытягивая из ножен шашку, — Сейчас мы тебя, сицилиста, на ломтики строгать будем!

В его обещании звучит что-то очень личное и такое, что верится — этот может! Вот прямо так ломтиками, как и обещал…

— Да чтоб вас… — а руки уже заученно выдёргивают пистолеты из карманов.

В глазах казаков появляется осознание, и вот уже сдёргивается с плеча карабин Мосина, но…

… поздно. С такого расстояния я не промахиваюсь. Время тянется ме-едленно-о… а я стреляю, стреляю… и кажется, вижу вылетающие из стволов пули, врезающиеся в тела казаков. Выстрел, ещё выстрел…

… «Кольт» выплёвывает две пули в живот тому, кто уже сдёрнул с плеча карабин и подтягивает приклад к плечу. Молодой казак, на лице которого ещё толком не растут усы, складывается пополам и откидывается назад, а фуражка, слетев с чубатой головы донца, катится по двору, пачкаясь в грязи, и от чего-то эта испачкавшаяся коробит меня больше, чем само убийство.

Выстрел….

… и пуля из «Браунинга» в левой руке ставит алую точку в паху урядника, замахивающегося на меня шашкой. Винтовка слетела с его плеча под ноги, и он засучил ими, тут же запутавшись в ремне и прижимая руки к низу живота, совершенно безумно скаля жёлтые, прокуренные, отродясь не чищеные зубы.

Выстрел…

… разносит челюсть и горло немолодого, грузного бородача, и тот, схватившись за шею, тщетно пытается остановить кровь, глядя на меня глазами христианского мученика с иконы.

Отшатываюсь от нацеленного на меня карабина и в падении стреляю с двух рук разом, не промахнувшись ни разу. Выстрел…

… ещё и ещё, но рябой, неказистый казак средних лет каждый раз норовит вскинуть к плечу карабин, пока не падает рядом со мной сломанной кровавой куклой, не подавая более никаких признаков жизни.

«— Коновод!» — набатом бьёт в голову, и я вздёргиваюсь на ноги одним прыжком. Не помню, сколько израсходовал патронов…

… драгоценные секунды уходят на смену обойм, и я уже бегу туда, где должен стоять коновод. Добежав до угла, разворачиваюсь боком и не то прыгаю, не то падаю в прыжке на грязную брусчатку, выставив перед собой пистолеты.

Никого… четыре лошади стоят головами друг к другу, хитро зацеплённые поводьями друг за дружку. Гора с плеч…

Трачу драгоценное время, чтобы завести лошадей во дворы, и ходу, ходу! Адреналин во время короткого боя не успел израсходоваться, и я на пике… Вот сейчас, сейчас…

Но «сейчас» не наступает, и я ухожу дворами, постоянно ожидая окрика, погони, выстрела в спину…

Спохватившись, в одном из дворов долго чищусь, спиной ощущая взгляды обывателей из-за занавесок. Бегом, бегом…

Постоянно напоминаю себе, что бежать нельзя, я только привлекаю к себе внимание… но тщетно. Организм переполнен адреналином и его надо выплеснуть хоть как-то, иначе меня разорвёт!

Долго мотаюсь по городу, хотя и понимаю всю иррациональность этого действия. Какие «хвосты», какие филеры?!

Пешком, конка, снова пешком и трамвай… Соскакиваю на ходу и снова петляю по дворам. Снова, и снова…

Думаю, думаю… мысли в голове появляются обрывками и пропадают, как и не было. Соображаю очень скверно, и наверное, это откат, последствия недавнего адреналинового шторма.

Плохо думается, чувствуется вялость… но нет пресловутой интеллигентской мысли о сверхценности человеческой жизни. Возможно это придавит меня позже многотонным прессом, я всё ж таки не убийца…

А возможно и нет… никак не могу отделаться от мысли, что всё это — огромный симулятор, а убитые казаки — нубы или нет… боты! Причём плохо прописанные!

Так себе оправдание, да… Но право на самозащиту священно, даже если Законы Государства говорят иначе!

В себя пришёл ближе к полудню, в районе Грохольского переулка. Голова наконец-то начала работать, хотя и туго, так что я не нашёл ничего лучшего, как найти близлежащий приличный трактир и засесть там.

— Человек! — окликаю нервного полового, закончившего обслуживать возбуждённую кучку мутных личностей, с гомоном вывалившихся из трактира.

— Да-с? — материализовался тот рядом, услужливо подавшись вперёд.

— Солянка есть? Только чтоб свежая?

— Как можно-с? — с оскорблённым видом поотозвался тот, — У нас всегда наилучшее!

— Так что? — давлю взглядом.

— Лучше щей, — сдаётся тот, вздыхая виновато, — Сегодня, сударь, сами видите… А щи отменные, ручаюсь! И может…

Он замер вопросительным знаком.

— Водки! — командую решительно. С алкоголем я не дружу, но сейчас тот случай, когда это лекарство, так что…

— Сам сообрази, — машу рукой, — Но учти, мне сегодня ещё по делам много куда успеть надо, так что… — Как же-с… — закивал тот стриженой головой, но продолжать, будучи неплохим практическим психологом, не стал.

Горячие щи с мозговой косточкой несколько примирили меня с действительностью, как и крохотные, на два укуса, пирожки с капустой. Водку выпил через «не могу» и специально не стал закусывать, что гадское послевкусие продрало покрепче.

Стало понемногу отпускать, и я принялся за мозговую косточку, взглядом обещая мясным нарезкам на блюде, что и до них дойдёт очередь. Снова водки…

— Ф-фу… — мотаю головой, с силой втягивая воздухю.

— Молокосос! — зареготал кто-то за соседним столом и добавил несколько не слишком лестных слов, уточняя заодно, кого именно он имел в виду. В обычное время я не обращаю на такое внимания, но сейчас…

… поворачиваюсь и смотрю молча, глаза в глаза. Недолго…

— Так это… — стремительно трезвеет хам, по виду ломовой извозчик, — прощения просим!

Киваю… и хам, спешно расплатившись, покидает трактир. Ну а я… ем, пью и понемногу прихожу в себя.

Отошёл где-то через час, и расплатившись, пошёл на трамвай. Если верить