Святое дело - Михаил Серегин

Вот так.

После этого цены на обоих базарах, формально оставаясь теми же, реально упали и держались на этом уровне целых два дня. И народ ликовал.

В один день все участники этой масштабной акции стали героями.

– Правильно пацаны сделали! – возбужденно делились между собой мужики. – Твой-то там был?

– А то как же! – хмыкали в ответ. – Прибежал вчера, кричит: па, мы их конкретно в позицию поставили!

– Правильно! Так с ними и надо! А то обнаглели вконец! Где это видано, чтобы на Волге сушеный окунек три рубля стоил?

– В области пять... – Так то в области! Там народ ваще ловить рыбу разучился!

А 29 августа к отцу Василию прибежал диакон Алексий и сообщил, что и Шишмарь, и Фарид продали свой бизнес.

– Кому?! – охнул священник.

– Не знаю, – пожал плечами диакон. – Я спрашивал, никто не знает... типа того, коммерческая тайна...

Отец Василий горько усмехнулся. Он так и знал! Как всегда, за красивыми лозунгами и персональным мужеством отдельных не слишком далеких исполнителей скрывалась обычная человеческая корысть. И если он правильно все понимает, то только ради этого все и затевалось.

И, как подтверждение этой догадки, 30 августа Бача снял патрули, а 31 августа цены ненамного, но скакнули-таки вверх. И лишь 1 сентября, в День знаний, снова сами по себе упали, и это означало одно: весы снова отрегулированы в нужном направлении. Но никто этим уже не интересовался.

Священник махнул на все рукой и принялся наверстывать упущенное – ходить к своим старушкам в больницу, навещать неходячих дома. Он крестил младенцев и венчал, причащал и отпускал грехи. Но покоя в душе уже не было, и каждый раз, когда он видел на улице возбужденно переговаривающуюся стайку пацанов с солдатскими ремнями в широких петлях драных выгоревших джинсов, а то и прямо поверх линялых шорт, в душе его все переворачивалось, и он вспоминал, что за всем этим стоит человек не просто неприятный, но опасный. Священник чуял это всеми фибрами души.

Второе сентября началось традиционно, все шло по давно «расписанному» сценарию. Уже с утра, еще по прохладце, по всему городу пошли гулять парни в тельниках, голубых беретах, а некоторые, невзирая на жару, еще и в парадках с аксельбантами, вставками и чуть ли не газырями. Они собирались на ключевых площадках районов, а затем группками по шесть-восемь человек потекли в центр, в сквер Борцов за революцию.

Часа два они пили пиво, курили, сыпали армейскими байками и приколами, устраивали шутливые спарринги – короче, общались. А затем, когда стало ясно, что все, кто мог прийти, пришел, построились в колонну по четыре, знаменосец поднял над собой бог весть где добытый алый стяг, и все двинулись в сторону центральной площади.

Колонна прошла мимо памятника Ильичу, мимо бывшего райисполкома, ныне по-провинциальному амбициозно именуемому «Белый дом», мимо кинотеатра «Родина» и вышли на бывшую улицу Ленина, ныне Конституции. И здесь впервые давно установленный порядок был нарушен. Потому что на повороте с улицы Кирова к хвосту колонны пристроилась вторая колонна, состоящая из юных «приемышей» Бачурина.

Эту сцену отец Василий видел целиком. Десантники были, вероятно, предупреждены о возможном «пополнении» и отнеслись к «хвосту» благодушно. Из наполовину полосатой от тельников колонны десантуры раздался веселый разбойничий посвист, и, видимо, показывая пример, десантники по команде старшего перешли на строевой шаг. Пацаны моментально попытались скопировать команду, но так слаженно, как у старших, ни у кого, конечно, не получалось.

Но не в этом было главное. Священник стоял у перекрестка и непроизвольно считал идущие с небольшой дистанцией взводы по двадцать четыре человека. Восемь, девять, десять... Потом двадцать два, двадцать три... Подростки все шли и шли, и никогда прежде священник не думал, что их в городе так много. И лишь на сорок втором взводе Бачина колонна завершилась. Отец Василий мысленно перемножил количество взводов на двадцать четыре и охнул. Получилось одна тысяча восемь человек, не считая идущих сбоку взводных из ребят постарше. Никогда прежде Усть-Кудеяр не видел такой силы, собранной вместе.

Не соображая, что делает, отец Василий пошел вслед за гигантской, на несколько кварталов, колонной и лишь у самой Волги, куда по традиции приходили десантники в этот знаменательный для них день, понял весь масштаб замысла. Потому что у нового причала стоял теплоход.

Десантники сразу же загрузились и расселись за стоящие на палубе столики, а к пацанам спустился высокий, крупный мужчина в белом костюме, и отец Василий горько кивнул головой, подтвердив свою догадку о том, кто мог все это организовать, а главное, оплатить. Конечно, это был Бачурин. И тогда священник махнул на все рукой и побрел к себе в храм; ему оставалось лишь молиться.

Он просидел в бухгалтерии до самой вечерни, затем ровно и правильно отслужил службу и снова вернулся в бухгалтерию. Идти домой не хотелось. Впервые за много-много дней он чувствовал, что проигрывает по-крупному.

И дело было вовсе не в том, что Бачурин положил руку на сердце всего подрастающего поколения городка. Дело было в том, что именно он собирался туда вложить. Вот христианским смирением там и не пахло. Скорее, серой.

Отец Василий не мог этого объяснить, но он чувствовал, что это юное поколение будет для православной церкви потерянным. Все. Целиком. Их и так в церковь калачом не заманишь; уже пару лет назад было видно, что этих насквозь испорченных американской видеокультурой ребятишек можно будет приобщить к церкви разве что исполнением «кантри» сводным оркестром банджо или хоровым пением заезжей афро-американской поп-группы. Но теперь, с появлением нового лидера, и эта возможность потускнела – быстро и бесповоротно. Слишком иные ценности у таких, как Бачурин. Слишком...

– Разрешите? – Дверь бухгалтерии заскрипела, и священник поднял голову.

Перед ним в дверном проеме стоял Вовчик.

– А... Вова... заходи. Ты по венчанию хотел что-нибудь спросить?

– Нет, батюшка, – неожиданно мотнул головой Вовчик. – Я из-за Бачи пришел.

– Чего? – не понял священник. – Как так из-за Бачи?

– Его надо остановить. – Закидывая искусственную ногу в сторону, тот прошел к столу и оперся о него руками. – Я Бачу знаю, служили вместе.

– Вы?! – потрясенно сказал отец Василий.

– Я, – кивнул Вовчик и присел на стул. – Я слышал, вы тоже им не слишком довольны?

– Еще бы, – невесело хмыкнул отец Василий. – Когда бывший десантный старшина всю свою энергию направляет...

– Он не десантник, – покачал головой Вовчик.

– То есть?

– Я же сказал, мы вместе служили, а я из внутренних войск.

До священника что-то ни хрена не доходило.

– Но я же видел его в форме. Планки орденские, погоны, берет, все дела...

– Все это туфта, – хмыкнул Вовчик. – Откуда у него ордена? Он два года поваром отслужил.

У отца Василия аж в голове зазвенело.

– Ничего не понимаю, – тряхнул головой священник. – А как же Союз ветеранов? Там что, ни хрена не знают? Он же там чуть ли не почетный член!

– У него дружбан в штабе дивизии в строевой части работал, он и добазарился с десантниками насчет документов... Так что по бумагам Бача десантник. И ордена, и звание... он же и не старшина вовсе.

– А кто?

– Ефрейтор.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво покосился отец Василий на парня.

– А я потом с этим строевиком полгода в одном госпитале валялся, на соседних койках, – пожал плечами Вовчик. – Только мне ногу отняли, а у него свищи по всему телу пошли, все время переливание крови делали.

– И он тебе все это так просто рассказал? – не мог до конца поверить в услышанное священник.

– Полгода на койке – большой срок, – печально кивнул Вовчик. – Если не рассказывать никому ничего, крышу может снести.

Это была новость!

– Вот это да! – Священник вскочил и пробежался по кабинету. – А почему ты раньше молчал?

– Не хотел... – опустил глаза Вовчик. – Думал, пусть живет, как хочет. А потом, когда он за пацанов взялся... в общем, хватит ему беспредельничать. Да и псих он полный, только снаружи правильный, а копни...

– Тогда, может быть, ты знаешь, откуда у него деньги такие взялись? – высказал одну из десятков роящихся в голове мыслей священник.

– Не-е, про деньги я ничего не знаю, – вздохнул Вовчик. – Я только одно знаю, надо это кончать.

– Когда?

– Сейчас.

Как рассказал Вовчик, теплоход был заказан Бачуриным на двое суток. Это знали практически все, кто толокся в этот день на новой пристани. Как знали и то, что главным пунктом назначения теплохода был остров Песчаный с расположенным на нем элитным «Домом рыбака» и целым десятком турбаз. И, как говорили между собой местные, Бача выкупил все это, как и теплоход, на все двое суток. Такого размаха Усть-Кудеяр еще не знал.