Неверное сокровище масонов - Сергей Зацаринный

Меня это уже практически не касалось, но в глазах библиотекаря я уловил невольную грусть. За более комфортную жизнь придётся расплачиваться безмятежностью, хочешь – не хочешь, придётся подчинятся новому порядку, далёкому от прежней холостяцкой вольницы. Самое обидное, что и съехать куда-нибудь на недельку не удастся. Сестра сразу примет этот демарш на свой счёт и обидится.

Решение созрело в моей голове мгновенно:

– Поехали со мной. Посмотришь Волгу, Ульяновск, развеешься. Заодно поможешь мне, посидишь в тамошней библиотеке. От тебя там больше пользы будет, чем от бывшего военного. – И, не давая магу опомниться, скомандовал, – Полчаса на сборы!

Новая ситуация значительно облегчала мою задачу. Мне совсем не хотелось раскрывать преследователям свою квартиру в Ульяновске. Кто знает, вдруг пригодиться? Поэтому я решил исчезнуть в дороге. Алексей пока поселиться в гостинице, поработает в библиотеке, а я потихоньку проберусь, никем не замеченный в своё потайное убежище, оставлю там кое-какие вещи, о которых не нужно бы знать конкурентам, а потом спокойно приеду в Ульяновск на рейсовом автобусе, как ни в чём не бывало.

Самое главное, чтобы наши действия, до поры до времени, не вызывали никакого беспокойства. Прибыли с сумками на вокзал, купили билеты в двухместное купе до Ульяновска, в чём легко могла убедиться безобидная пожилая женщина, как раз в это самое время отиравшаяся у кассы. Исчезновение одного из объектов наблюдения, наверняка, стало для них сюрпризом. Поди, сначала, по поезду метались, потом весь ульяновский вокзал обшарили. В это время я уже бодро шагал по лесной дороге, наслаждаясь вновь обретённой безнадзорностью.

На всё понадобилось каких-то пять минут. Вещи уже были заблаговременно упакованы, как только поезд начал замедлять ход, как был в трико и майке, не спеша, пошёл в туалет. Открыл припасенным ключом дверь в тамбуре, повис на миг на подножке, чтобы аккуратно снова закрыть её и спрыгнул в предрассветную темноту. Через мгновение Алексей выбросил в окно мою сумку. Простенько и со вкусом.

Разумеется, я очень сильно перестраховался. Скорее всего, за мной в поезде даже никто не следил, они знали, что еду я в Ульяновск и им просто нужно было выяснить, где я остановлюсь по прибытии, чтобы потом без лишних хлопот присматривать за моими перемещениями. Так что, вполне достаточно было спокойно выйти на любой станции. Но я решил исключить малейшую случайность. Расспросят ведь проводника, узнают, где сошёл, проверят это место. Шанс наткнутся на след весьма приметного джентльмена, с профессорской бородкой и тростью, всё-таки остаётся.

А так, исчез – и всё. Где, когда, никто ничего не видел. Начальство, в таких случаях, делает однозначный вывод – проспали, а если учесть, что для наблюдения, скорее всего, наняли какое-нибудь частное детективное агентство и отвалили кучу денег, то потеря объекта в ночном поезде будет расценена, как полная профнепригодность агентов. Нельзя же, в конце концов, всерьёз рассматривать версию, что пожилой солидный мужчина, да ещё хромающий на одну ногу, выпрыгнул ночью на ходу из поезда. Такое не всякому молодому и подготовленному человеку по плечу. Мечущийся сейчас по Ульяновскому вокзалу перепуганный детектив понимает всё это не хуже меня.

Но и я отдавал себе отчёт, что теперь на карту поставлена репутация, какого-то весьма уважаемого сыскного агентства, и оно в лепёшку разобьется, чтобы исправить положение и не ударить в грязь лицом перед клиентом, способным отвалить за копию командировочного удостоверения денежный эквивалент подержанного автомобиля. А возможности у подобных контор очень большие. В них работает немало очень хороших специалистов, так же как я прошедших выучку в органах и имеющих там обширные связи. Прибавьте к этому значительные материальные ресурсы и получите полную картину, в которой скромному пенсионеру-одиночке отводилась лишь незавидная роль мальчика для битья. Вот только мне самому она не нравилась, и играть я её не собирался.

Все возможные действия противников я тщательно продумал ещё в Москве. Как ни странно, это даже доставило мне немалое удовольствие. Ведь я снова был в своей стихии, где всё ясно и понятно. Сколько раз в прошлом приходилось прокручивать в уме подобные схемы!

Как только из Ульяновска придёт сообщение, что объект из поезда не вышел, а проводник по поводу этого не смог сообщить ничего вразумительного, детективам станет ясно, что вместо комфортного и несложного наблюдения им предстоит заниматься совсем другим делом – розыском. Это уже другие методы, другие масштабы. И расходы тоже. Если удастся решить с заказчиком последнюю проблему, то всё остальное не выглядит столь уж безнадёжным. Благо, внешность разыскиваемого очень приметная. Посадят наблюдателей в Ульяновске на вокзалах и пошлют несколько энергичных людей по возможному маршруту следования. Побывают на станциях, проедут по прилегающим населённым пунктам. Поговорят с дежурными, уличными торговцами и прочими осведомлёнными людьми. Ничего не обнаружив, расширят зону поиска. Если в течение недели так ничего и не найдут – розыск прекратят. Просто оставят под наблюдением места моего возможного появления: вокзалы и Ульяновский госархив. Моя же задача неимоверно проста: нужно никому не попадаться на глаза.

Я потихоньку пробрался просёлками к железной дороге, ведущей на Сызрань. Тем более что было очень легко ориентироваться с помощью того самого навигатора, съевшего, в своё время, едва не все сбережения отставного капитана. Мне подумалось ещё, здорово, что племянница купила этот чудо-прибор по документам какого-то своего приятеля – я свои, как раз, забыл. Кто знает, может, мой след пытались отыскать и по этим каналам?

Теперь я стоял в тени около платформы небольшой станции и ждал. Скоро из ночного мрака вынырнет поезд, который унесёт меня в Сызрань. Именно там живёт человек, который может помочь мне раскрыть тайны загадочного Фрица, приезжавшего в «дом с привидениями» в 20-х годах. Электричка стояла всего пару минут. Я предусмотрительно долго торчал в тамбуре. Ничего подозрительного. Хорошая штука – поезда. Они не принадлежат к нашей закоснелой в однообразной повседневности жизни, их стихия – дорога. А граница между этими двумя мирами – станция. Именно там и нужно ожидать неприятностей.

Мне всегда казалось, что главное достоинство небольших провинциальных городов – стабильность. Люди, учреждения и порядки здесь годами не меняют своих мест. Увы, штормы последних лет добрались и до тихой милой Сызрани. Своего старого знакомого, журналиста местной газеты, застать на том же самом месте и в том же самом крошечном кабинетике, в котором мы расстались почти пятнадцать лет назад, не удалось. На дверях бывшей цитадели четвёртой власти Сызрани висел ржавый замок, а грязные окна без занавесок зияли безжизненной чернотой. Словоохотливый старичок поведал, что с приходом к власти очередного мэра журналистов изгнали из престижного здания в центре и продали его какому-то «прихватизатору». Пришлось изрядно побродить по закоулкам, чтобы найти новое место обитания газеты. Саша располнел, обрюзг и, по-прежнему, вёл в своём издании рубрику краеведения. Меня, к моему немалому удивлению, он узнал сразу:

– А ты постарел. Тебе возраст идёт. Очки, трость, бородка – стильно.

– Мне всегда нравился своеобразное чувство юмора вашей власти. Едва выйдя с вокзала, я увидел плакат: «Сызрань – чистый город». Он заставил меня осмотреться и увидеть до какой степени вокруг грязно.

Поболтали немного, вспомнили прошлое. На мой вопрос, давно ли закрыли краеведческий музей, Саша грустно махнул рукой:

– Да, лет пятнадцать уже.

Время было обеденное, и мы решили пообщаться в более приятной обстановке, благо, прямо под боком оказалось небольшое, уютное заведение с прекрасным пивом, сваренным, как гласила реклама, по немецким рецептам. Саша вдруг сказал:

– Помнишь того деда, к которому мы ходили? Про сокровища рассказывал? Помер. У нас в газете соболезнования печатали.

– Ну, а клад? Искал кто-нибудь?

– Это не по моей части. Я краевед, а не кладоискатель.

– У меня, как раз по твоей части вопрос есть. Меня интересует человек по имени Фридрих, живший в ваших краях в 20-е годы. По некоторым данным, где-то в районе села Канадей.

Саша задумался.

– Там ещё, вроде была какая-то коммуна…

– Платтен. – сразу очнулся журналист, – Фридрих Платтен. Недалеко от Канадея была коммуна, созданная швейцарскими коммунистами, а руководил ею знаменитый Фридрих Платтен.

– Прости, Александр, а чем он знаменит?

– Дожили, – грустно резюмировала акула пера, неторопливо доканчивая третью кружку пива, – Фридриха Платтена забыли. А ведь он, можно сказать, ключевая фигура нашей истории. С него все беды и начались.