Поэзия Латинской Америки - Антология

Провинциальные девицы

Приди, Сусанна, я хочу твоей любовью насладиться…

Провинциальные девицы,не выйдя замуж, год за годом тонутв романах-фельетонах,следя за жизнью из окна, с балкона…

Провинциальные девицывсегда с иголкой и наперстком рядомничем не заняты. Вот разве на ночьпьют кофе с молоком и мармеладом.

Провинциальные девицы,когда на час решатся дом покинуть,уходят в церковь спозаранкудомашнею походкой, как гусыни.

Провинциальные девицы,и перезревшие, и прочее такое,поют с утра до ночи;«Приди, Сусанна, и побудь со мною…»

О, бедные девицы!Так бесполезны, бледнолицы,так целомудренны, что даже дьявол шепчет,скрестивши руки: «Бедные девицы!»

Ночь в населенном пункте

Село под тропиком, а час вечерний,медлительный. Но — колокольный звон,и вот проходят дамы от вечерни,и дверь тоскливо издает свой стон.

Потом, как колотушкой, башмакамистучит батрак. И пахнет как в садугорячим шоколадом, пирожками,сырами, коржиками на меду!

А там, где ночь от взглядов укрывает,аккордеон заблеял, как баран:очередную дуру подзываетк стене конюшни местный донжуан.

Один аптекарь, мой сосед унылый,бесстрастно бодрствуя, глядит в глазок,чтоб дать кому-то с жестами сивиллы[138]за два сентаво рвотный порошок.

Луна со своего большого ложаобводит церковь выпуклым пером.Опухшая луна на флюс похожа,а церковь — словно соска с пузырьком.

На палубе баржи

Гляжу на суда, на море.Летит вдали альбатрос.А вечер в желтом уборе…Смола ударяет в нос.

Луна с облаками в ссоре,и ветер ее унес.На суше порылся в сореи лапу приподнял пес.

Все пахнет дегтем, брезентом.Волна обдает и под тентоммильонами мелких слез.

Закон атавизма, быть может, — но хочется сделать то же, что сделал только что пес.

В Гуамбаро

…Поздравляем новобрачных,

которые служат украшением

лучшего общества Гуамбаро…

Какая свадьба на селе, — смотрите!..На жениха узду надеть пора, —подвержен приступам словесной прыти,он жаждет в ратуше болтать с утра.

Невеста не совсем урод; открытийне сделает; немножечко стара;зато умеет шить, стирать в корыте,и как готовит, — что там повара!..

О ты, любовь с утиными крылами!Тебя не тронет сильной страсти пламя,ты прочно сохранишься, как в спирту,

не побывав в лирическом пространстве,где чайки в поисках свободных странствийв часы заката гибнут на лету!

Приходская скука

Что за жизнь!

В селе под жгучим солнцем — никого.Все тяжким сном подкошено.«Ну, что хорошего?»В ответ зевок; «Да ничего…»

И даже ни на миг ни одногомиража! Стоит дешевотакая жизнь. Село как будто брошенои выпущен весь воздух из него.

Ни подвига, ни даже преступленья.Нет никаких сенсаций и событий.И ветра нет, и в небе нет ни тучки.

И только на секунду оживленьена улице возникнет. Посмотрите:бегут четыре кобеля за сучкой.

IM PACE[139]

Жизнь — это подвиг.

Хоронят, бедняка в углу особом.В законах естества,что только пес трусит за гробом,и равнодушны небо и листва.

Причина смерти? Дистрофия. Скажемяснее: он на хлеб и сырглядел заочно, дажене как факир.

Отвергнутый, как бесполезный довод,он брошен в ящик, грязный и сырой,из старых бочечных досок. Вот поводпролить слезу и закусить икрой.

Летний вечер

Богач — это разбойник.

В тени застывшей, уютной,вдали от дневных забот,целительный отдых минутныйна сельской площади ждет.

Свой взор, тяжелый и мутный,уставив в Требник, идетсела монарх абсолютный,не глядя на глупый народ.

Он в рясе, как в пышной попоне;на бедность родного края,на горе ему наплевать.

А я стою на балконеи чищу ружье, не зная,в кого же я буду стрелять.

Тропический полдень

Воскресный день, полдневный жар. Кипеньелучей до слез слепит.От лени в утомленьеколодой полицейский в будке спит.Совсем без вдохновеньяпес камни старой паперти кропит.У жирных мух — желудка несваренье,а хор цикад хрипит.Пустыня, одиночество, кладбище…Но в деревушке нищейкончается нежданновоскресного бездействия пора;истошно крикнул пьяный:— В честь либеральной партии — ура!

«У этих мест…»

У этих меств начале утра злогорасстрелян он, как вор банальный.А социальныйпротест?

Никто ни словаи не сказал.А я — что мне за дело? —все не берусь за дело,все слышу залпрасстрела.

Погребение

Слушайте, что говорят, когда проезжает гроб.

Когда уйду из жизни жалкой,немало дам вздохнет в тоске.(С Инес встречался я за свалкой,с Хуаною — на чердаке.)

Бормочет поп, уныл, как галка,фарс на латинском языке;в цилиндре кучер катафалкамертвецки пьян на облучке…

Два-три венка, плохие речи,а я беспомощен!.. «Что, печень?» —персоны важные шепнут.

А Исабелла, Роса, Зоявоскликнут: «Сердце золотое!» —и про себя: «Какой был плут!»

ЛЕОН ДЕ ГРЕЙФФ[140]

Перевод С. Гончаренко

Сонет

Как? Трубка вкупе с бородой — и их союзадовольно, чтоб я слыл поэтом? Да, но я жотнюдь не потому свой байронский вояжпо департаменту (служебную обузу)

рифмую… Не нужны мне лавры толстопуза,которому в башку втесалась эта блажь:потеть, скрипя пером… И вот он входит в раж,и зá косы дерет похищенную музу.

Вот взяты в оборот Бодлер, а с ним — Верлен;злодей Артур Рембо, и чувственный Рубен;отец Виктор Гюго — и тот в работу пущен…

Пусть сохнут пашни, исстрадавшись по зерну,ржавеют поршни и в стране бюджет запущен…Возвышенней зевать, уставясь на луну!

Рондо

Когда любовь ушла… Когда любовь ушла,забудем про любовь, и только привкус грустис собою унесем. И лишь глаза опустимнад тем, что было — пламя, а стало вдруг — зола…

Когда любовь ушла… Когда любовь ушла…Забудем про любовь, в только привкус грустис собою унесем в нирвану бытия,где ты — уже не ты и я уже — не я…

Забудем про любовь, и лишь глаза опустимнад тем, что было — пламя, а стало вдруг — зола…И тихо улыбнувшись полузабытой страсти,полузабытой страсти, полусмешной напасти,

почувствуем, как снова она нас обожгла.

Песня