Рассказы - Исаак Башевис Зингер

— Где они, дедушка? Где?

После смерти бабушки Акша отказалась доверяться кому бы то ни было, даже дедушке, в деле выбора жениха. Точно так же, как бабушке виделось во всех только плохое, ребу Нафтали нравились все подряд. Акша потребовала, чтобы шадхены позволяли ей видеться с претендентами на ее руку, и ребу Нафтали пришлось уступить. Молодые садились в какой-нибудь комнате при открытых дверях, а старая глухая служанка вставала на пороге проследить, чтобы свидание не затянулось и не вышло за рамки дозволенного. Обычно Акше хватало нескольких минут, чтобы разобраться: большинство молодых людей казалось ей скучными и глупыми. Многие изо всех сил старались понравиться и отпускали неуместные шутки. Акша сразу их прерывала. Как ни странно, бабушка все еще высказывала свое мнение. Однажды Акша явственно услышала се голос: "Просто свиное рыло!". В другой раз она произнесла: "Бубнит, точно письмовник талдычит!"

Акша прекрасно знала, что это говорила не бабушка. Мертвые не приходят из лучшего мира, чтобы обсуждать женихов. Но в то же самое время это был знакомый бабушкин голос и ее манера разговаривать. Акша хотела расспросить об этом дедушку, но побоялась, что он примет ее за сумасшедшую. Кроме того, дедушка тосковал по жене, и Акше не хотелось растравлять его память.

Когда реб Нафтали увидел, что внучка отваживает шадхенов, он забеспокоился. Акше минуло восемнадцать лет. Народ в Красноброде начал сплетничать — ей, мол, подавай рыцаря на белом коне и луну с неба, а сама того гляди останется старой девой. Реб Нафтали решил больше не потакать причудам внучки, а во что бы то ни стало выдать ее замуж. Он отправился в иешиву и вернулся оттуда с молодым человеком по имени Цемах, сиротой и талмид-хахамом.[127] Цемах был смугл, точно цыган, маленький, широкоплечий, с густыми пейсами. Он был близорук, но учился по восемнадцать часов в сутки. Не успел Цемах придти в Красноброд, как он тут же явился в местную иешиву и принялся раскачиваться над Талмудом. Пейсы колыхались в такт. Ученики подошли поговорить с ним, он отвечал, не отрывая глаз от книги. Казалось, он знает Талмуд наизусть, ибо замечал мельчайшую ошибку в чужом чтении.

Акша потребовала свидания, но на этот раз реб Нафтали твердо заявил, что такое подобает портным и сапожникам, а отнюдь не воспитанной девице. Он еще вдобавок предупредил внучку, что если она выгонит Цемаха, то лишится наследства. Поскольку во время помолвки мужчины и женщины должны находиться в разных комнатах, у Акши не было ни малейшей возможности увидеть нареченного до подписания брачного договора. Взглянув на него, она услыхала бабушкин голос: "Дрянной товар они тебе продали!"

Ее слова были столь явственно слышны, что Акше показалось, будто их должны были услышать все пришедшие, но никто и ухом не повел. Девушки и женщины сгрудились вокруг нее, наперебой поздравляя и восхищаясь ее красотой, нарядом и украшениями. Дедушка протянул ей гусиное перо и брачный договор, а бабушка закричала: "Не подписывай!" Мало того, она толкнула Акшу под локоть, и на бумаге расплылась клякса.

Реб Нафтали ахнул:

— Что ты наделала?

Акша попыталась расписаться, но перо падало из рук. Она расплакалась.

— Дедушка, не могу!

— Акша, ты позоришь меня.

— Дедушка, прости, — Акша закрыла лицо руками.

Поднялся шум. Мужчины осуждающе шипели, женщины всхлипывали. Акша беззвучно рыдала. Ее почти на руках отнесли в комнату и положили в кровать.

— Не хочу жениться на такой вредине! — воскликнул Цемах.

Он рванулся сквозь толпу и выбежал вон из дома. Реб Нафтали кинулся за ним, пытаясь умилостивить словами и деньгами, но Цемах швырнул деньги на землю. Кто-то притащил с постоялого двора, где он остановился, его плетеную корзину. Прежде чем телега тронулась, Цемах крикнул: — Я ее не прощаю, и Бог тоже не простит!

После случившегося Акша долго болела. Реб Нафтали Холишицер, которому всю жизнь улыбалась удача, тяжело переживал крушение своих планов. Ему нездоровилось, лицо приобрело желтовато-бледный оттенок. Раввины и старики навещали реба Нафтали, но он день ото дня становился все слабее. Акша, наконец, собралась с силами и встала с постели. Она прошла в комнату деда и заперла за собой дверь. Привыкшая подслушивать служанка передавала возглас деда: "Ты с ума сошла!"

Акша принялась ухаживать за дедушкой сама, давала ему лекарства, мыла его, но у старика началось воспаление легких. Потом пошла носом кровь, он уже не мог мочиться и скоро умер. По завещанию, написанному им еще несколько лет назад, одна треть его состояния предназначалась в помощь бедным, а остальное переходило Акше.

По еврейскому закону после смерти деда сидеть шиву[128] не положено, но Акша совершила этот обряд. Она велела никому не входить и, сидя на низкой табуретке, читала Книгу Иова. Ею овладели меланхолия и тоска. Она опозорила ученого сироту и свела в могилу дедушку. Поскольку Книгу Иова она уже неоднократно читала, Акша начала разыскивать в библиотеке дедушки что-нибудь еще. К своему изумлению, она обнаружила Библию на польском языке, где был не только Ветхий, но и Новый Завет. Акша знала, что это запретная для евреев книга, однако начала ее перелистывать. "Интересно, а дедушка ее читал?" — гадала она. Нет, не может быть. Она помнила, что в дни христианских праздников, когда мимо их дома двигались процессии с хоругвями и иконами, ей не разрешали даже выглядывать в окно. Дедушка говорил, что христианские иконы — это чистое идолопоклонство. Так что же — бабушка читала эту книгу?

Между страницами Акша обнаружила несколько засохших васильков — эти цветы любила собирать бабушка. Была бабушка Неша родом из Богемии; поговаривали, что ее отец принадлежал к секте Саббатая Цви. Акша припомнила, что князь Чарторыйский, наезжая в поместье, часто проводил время в бабушкином обществе и хвалил ее польский язык. Не будь она еврейкой, сказал он как-то, он бы женился на ней — большой комплимент!

В ту же ночь Акша прочла Новый Завет от корки до корки. Ей нелегко было поверить в то, что Иисус Христос был распятым и воскресшим сыном Божьим, но она обнаружила, что эта книга успокаивает, умиротворяет ее душу. Не то, что раскаленные безжалостные строки Ветхого Завета, где никому и никогда не обещалось царствие небесное. Ибо сулит Ветхий Завет лишь воздаяние за всякое добро, да ниспослание чумы и голода на нечестивцев.

На седьмую ночь шины Акша пошла спать. Было темно, и она стала засыпать, когда послышались шаги, и она узнала походку деда. В темноте показалась его фигура: бледное лицо, седая борода, мягкие черты лица, знакомая кипа на макушке. Тихим голосом он произнес: "Акша, ты была несправедлива".

Акша заплакала.

— Дедушка, но что мне теперь делать?

— Все еще можно поправить.

— Как?

— Извиниться перед Цемахом. Стать его женой.

— Дедушка, я ненавижу его.

— Он — твой единственный суженый.

Дедушка на мгновение замешкался, и Акша уловила запах нюхательного табака, который он обычно смешивал с гвоздикой и ароматическими солями. Тут он исчез, и тьма поглотила опустевшее пространство. Акша была слишком изумлена, чтобы испугаться. Прислонившись к спинке кровати, она довольно быстро заснула.

Внезапно она снова проснулась. Ей послушался голос бабушки. Нет, не такой шепот, которым говорил с ней дедушка, а звучный голос живого человека: "Акша, дочь моя!" Акша зарыдала.

— Бабушка, где ты?

— Я здесь.

— Что мне делать?

— То, что велит сердце.

— Так что же, бабушка?

— Пойди к ксендзу. Он посоветует. Акша лишилась дара речи. От ужаса сжалось горло. Ей удалось выдавить из себя:

— Ты не моя бабушка. Ты — демон.

— Я — твоя бабушка. Помнишь, как-то летним вечером мы бродили по колено в воде в том пруду, что возле холма, и ты нашла в воде гульден?

— Да, бабушка.

— Я могу привести тебе еще другие доказательства того, что это я. Но лучше слушай меня внимательно. Тебе пора узнать, что гои правы. Иисус из Назарета в самом деле Сын Божий. Как и говорится в Новом Завете, он родился от Святого Духа. Только упрямые евреи отказались это признать и с тех пор несут наказание. Мессия к ним не придет, ибо Он уже здесь.

— Бабушка, мне страшно.

— Акша, не слушай! — прокричал внезапно в ее правое ухо дедушка. — Это не твоя бабушка. Это — злой дух, принявший ее обличье, чтобы обмануть тебя. Не поддавайся на его богохульство! Он обречет тебя на вечные муки.

— Акша, это не твой дедушка, а домовой, что живет позади нашей бани, — прервала его бабушка. — Цемах — пустое место, а еще он злой и мстительный человек. Он будет мучить тебя, а твои дети от него будут такими же ничтожествами, как он сам. Пока не поздно, поберегись. Бог — с гоями.

— Лилит! Ведьма! Дщерь Кетев Мрири! — прохрипел дедушка.

— Лжец!