Молот ведьм - Константин Образцов

Здесь было душно, пахло холодом и влажными стенами. Тарас включил фонарик и пошарил по сторонам тусклым желтым лучом. Подвал уходил вправо: два больших низких зала, соединенных аркой, а за ними третий, поменьше, бывший когда-то подсобкой – там сохранился покореженный водопроводный кран и торчащая из пола канализационная труба, похожая на нечистый и жадный рот. Застоявшуюся темноту едва рассеивал мутный синеватый свет из узких окон у самого потолка. Тарас озадаченно огляделся, стоя посередине первого зала и поводя фонарем. Ни прожекторов на треногах, ни пленки на сером полу, ни угрюмого длинноволосого оператора с камерой; только в центре, на том же месте, что и всегда, стояла железная голая койка, к которой должна быть привязана девочка. Но девочки не было тоже. Тарас почувствовал разочарование. Может быть, все отменили, а его забыли предупредить?

– Привет.

Тарас вздрогнул. Тело под курткой и майкой покрылось холодной испариной. Диана, до этого скрытая сумраком, вышла из арки: затянутая в черную кожу, гибкая, сильная, плавным кошачьим движением скользнула во тьме и встала напротив, шагах в десяти. Тарас нервно засмеялся и сглотнул.

– Ух, напугала – отозвался он. – Привет. А где все?

– Не нужно бояться, – спокойно сказала Диана, не сводя с него взгляда. – Все, кто мне нужен, уже здесь. Ты.

– Не понял? – Тарас отступил на шаг и осторожно тронул застежку на куртке. – Ты же сказала, работаем сегодня, нет?

– Я соврала.

– В смысле? – спросил Тарас и медленно потянул «молнию» вниз.

Диана вздохнула, покачав головой.

– Видишь ли, Тарас, – терпеливо объяснила она. – Дело в том, что я вынуждена тебя уволить. Извини.

Замок на «молнии» дошел до самого низа и никак не хотел расстегиваться дальше. Тарас не сводил взгляда с Дианы и лихорадочно дергал застежку. Заело.

– Мне очень жаль, что так получилось, – продолжала Диана, – но я уже успела найти тебе замену. Не то, чтобы что-то выдающееся, конечно: тощий, да и староват к тому же, но зато опыта в подобных делах даже больше, чем у тебя. Не волнуйся, я все сделаю очень быстро.

Она шагнула вперед. Тарас в панике увидел в руке женщины длинное, матовое лезвие боевого ножа, и в ту же секунду проклятый замок все-таки поддался, куртка распахнулась, и он рывком выхватил из-за пояса пистолет.

– Стоять! – крик получился высоким и хриплым, как у сорвавшего голос петуха. – Стоять! Это не травматика, застрелю!

Диана остановилась.

– Да, вижу, – все так же спокойно сказала она. – Надо же, ТТ. Старая школа. Где взял?

– Там уже нету! – прокричал Тарас. – Да что случилось-то? Что за причина, можешь объяснить?

– Причина та же, по которой ты держишь пистолет в левой руке.

– Что?! – Тарас непонимающе вытаращился на нее.

– Твой палец, – подсказала Диана. – Некстати попал в кадр. А это примета, понимаешь?

Тарас посмотрел на правую кисть. Фалангу указательного пальца он потерял еще в юности, когда учился на столяра: отхватил на дисковой пиле.

– Да ладно, подумаешь, палец! – он снова перевел взгляд на Диану. – Стой на месте! Я ухожу!

– Ну, это вряд ли, – заметила она и метнулась вперед.

Тарас выстрелил. Отрывистый грохот раскатился в каменных стенах, как взрыв; вспышка резко осветила углы. Тарас не был метким стрелком, да и вообще никаким стрелком он не был, но промахнуться с десяти шагов было трудно. Однако это ему удалось: пуля с визгом чиркнула по стене, выбивая бетонную крошку, а Диана вдруг оказалась справа, рядом с окнами, и на два шага ближе к нему. Тарас попятился к выходу и выстрелил снова. Зазвенело разбитое пулей стекло. Диана мелькнула легкой, почти невидимой тенью, исчезла на миг и появилась возле железной кровати. Тарас заорал и выстрелил раз, другой, третий, не целясь, и только пытаясь нащупать спиной проем в стене, ведущий к подвальной двери. Луч фонаря панически метался во тьме. Диана пантерой перемахнула через кровать и оказалась так близко, что на Тараса пахнуло теплым, звериным мускусным ароматом. Он уперся спиной в стену, вскинул пистолет и дважды выстрелил почти в упор. От ярких вспышек перед глазами поплыли синие пятна, но промаха быть не могло. Теперь он ее точно достал. Застрелил гремучую змею. Все, точка.

Тарас проморгался и посмотрел вокруг. Дианы не было видно. Он осторожно провел лучом фонаря от стены к стене, посветил в сторону арки, потом, вздрогнув от мысли, что она ползает у его ног, резко осветил пол – ничего. Подвал был темен, тих, пуст, только пыль возбужденно кружилась в воздухе вместе с кисловатым, железистым запахом пороха.

– Эй, – негромко позвал Тарас и испугался собственного голоса. – Ты где?

Тишина.

– Ты где? Жива еще?!

Никакого ответа. Только еле слышно гудит дыхание спящего города, доносящееся сквозь разбитое окно. Тарас осторожными шажками подобрался к дверному проему, поднял пистолет и резко направил фонарик в сторону выхода. Никого, только серые стены. Путь свободен. Он отвернулся от двери и проорал на весь гулкий подвал:

– Ну и черт с тобой! Все, я сваливаю! Гудбай!

Сильная рука схватила его сзади за спутанные длинные волосы и резко рванула, запрокидывая голову вверх. Тарас взмахнул руками, не успев удивиться, как Диана оказалась у него за спиной, там, куда он смотрел секунду назад и где негде было спрятаться, и рефлекторно нажал на спуск. Прогремел выстрел, и последняя пуля ушла в потолок, обрушив сверху облако удушливой пыли. Острое лезвие с силой скользнуло по горлу под бородой, из взрезанных вен ударили тяжелые темные струи и с мокрым шлепком плеснулись на каменный пол. Густая горячая кровь волной залила грудь. Тарас захрипел и осел на колени. Пистолет выпал из рук, которыми он рефлекторно пытался зажать рану: со стороны это выглядело так, словно он стремился задушить самого себя, и возможно, не без успеха.

Диана медленно обошла стоящего на коленях Тараса, поставила ногу ему на плечо и легонько толкнула. Он издал булькающий звук и повалился на спину. Ноги в огромных остроносых сапогах заскребли в луже крови, оставляя широкие темные полосы на сером полу, как мазки на картине безумного авангардиста. Диана нагнулась. Глаза Тараса выпучились и дико вращались, рот широко открывался, как у лягушки, пальцы вцепились в рассеченное горло.

– Все, все, – тихо сказала Диана. – Успокойся. Ты уже убит, все позади. Умирай.

Тарас несколько раз дрогнул всем телом и затих. Диана задрала ему куртку, вытерла нож о грязно-белую майку и выпрямилась.

Конечно, не обязательно было все делать самой: она могла обратиться к кому следует, и этот недалекий громила помер бы совсем другой смертью – например, попал под машину, или не проснулся после ночного кошмара, получив разрыв сердца. Но Диана привыкла свои собственные дела решать сама, без посторонней помощи. А это дело было почти уже закончено. Дверь в подвал она закроет на ключ; тело пролежит тут завтрашний день, а следующей ночью сюда придут люди – незаметные, серые, тихие. Они спокойно разрежут Тараса на несколько удобных для переноски частей, разложат по невзрачным хозяйственным сумкам и вынесут прочь. Пистолет они тоже возьмут, как дополнительный бонус. После этого Тарас пропадет навсегда; его труп не найдут, даже если будут искать, потому что он просто исчезнет, как исчезли ранее тела шести малолеток, сдуру сбежавших когда-то из домов, кто из детских, а кто из родительских.

Диана уже собиралась спрятать нож обратно под куртку, но передумала, как будто вспомнив о чем-то. Она присела рядом с покойником: руки его, ослабившие предсмертную хватку, мирно лежали теперь на груди. Диана сбросила их по обе стороны тела, покрепче взяла рукоять, удобно сидящую в обтянутой перчаткой ладони, и с силой всадила нож в грудь мертвеца, туда, где еще минуту назад билось сердце, заходившееся страхом и болью.

– Во славу твою, Господин, – прошептала она. – Нима.

Ночь со 2 на 3 апреля 20… года.

Сегодня опять приходила она.

Это происходит всегда одинаково. Сначала я слышу, как щелкает, открываясь, замок входной двери. Никакого скрежета ключа в скважине, просто два звонких щелчка в ночной тишине, раз и два. Потом тихий скрип – открывается дверь. Снова тихий щелчок. Дверь захлопнулась. Я в западне.

Я лежу в темной спальне, не шелохнувшись, под одеялом, жарким и мокрым от пота, и слушаю, как через гостиную легко ступают шаги босых ног. Легкий шорох, словно падают листья. Я закрываю глаза. Не хочу видеть, как откроется дверь в мою спальню, и только чувствую едва заметное дуновение воздуха, а потом запахи: потревоженной мокрой земли, сгнивших листьев, могильного тлена и старого недоброго леса.

Шаги приближаются. Я зажмуриваюсь и вцепляюсь в одеяло, натягивая его до подбородка. В неподвижной тиши мертвого часа, когда само время застыло, как стрелки старинных часов, раздается приглушенный смешок. Сдавленное, отрывистое хихиканье. Еще мгновение, и кровать скрипит и слегка прогибается под весом чужого тела. Она подползает на четвереньках, приподнимает край одеяла и забирается под него. К запахам леса и разрытой земли примешивается сладковатая, вязкая вонь мертвой плоти и горелых волос. Я едва могу дышать. Снова хихиканье, и ледяная ладонь скользит по моей груди, а к горячей коже прижимается холодное, влажное, липкое, гнилостно-мягкое тело. Ее ноги обвивают мои, словно в попытке согреться. Рука пробирается по животу, приближается к паху и накрывает его. Тогда я открываю глаза.