Молот ведьм - Константин Образцов

На двери справа черной краской была написана цифра 1 и буква «А». Совсем как класс в школе, куда они пойдут в сентябре, – подумала Лера. За ней оказалась настоящая квартира: две смежные комнаты и просторная кухня с дровяной плитой. На плите стояли брошенные прежними жильцами почерневшие большие кастрюли. Комнаты были пусты; на пыльных крашеных полах виднелись светлые прямоугольники от когда-то стоявшей здесь мебели, валялись в углах какие-то тряпки, тонкая стопка старых газет и пластмассовое тельце безголового пупса. С потолка свисали засохшие липучки для мух, все черные от трупиков насекомых. Было душно и сумрачно, закрытые окна снаружи заслоняли кусты и деревья, проходя через кроны которых свет становился зеленоватым полумраком. Девочки походили немного и вышли обратно. Лера чувствовала, как часто и сильно колотится сердце. Конечно, тут и вправду никого не было, но затея с походом в заброшенный дом ей нравилась меньше и меньше: вязкая тишина наваливалась, как большая подушка, и она чувствовала, что дом будто терпел их присутствие, и терпение его было уже на исходе.

– Все, мы посмотрели, а теперь давай уйдем? – попросила она.

– Нет, нужно еще наверх подняться, – возразила Вика. – Тебе разве неинтересно?

По правде сказать, Лере было совсем неинтересно, и хотелось обратно на улицу, в солнечный день и знакомый двор.

– Я не хочу наверх, – сказала она.

– Ну и как хочешь, тогда я одна пойду, – ответила Вика и стала подниматься по лестнице. Разбуженные ее шагами ступеньки заскрипели на все голоса, как сварливые старые бабки. Скрип раздавался на весь дом, и Лера со страхом подумала, что теперь на втором этаже их точно услышат.

Вика остановилась на середине лестницы и спросила:

– Так ты идешь?

Лера не знала сама, почему вдруг решилась. Наверное, просто не захотела отпускать подругу одну, или, может быть, ей и вправду стало любопытно, но она кивнула и поднялась следом за Викой.

Длинный коридор на втором этаже шел через весь дом и заканчивался стеной с небольшим грязным окошком, через который едва просачивался свет – тусклый, как будто на улице был не солнечный летний день, а серое осеннее утро. В полумраке по обе стороны коридора виднелись закрытые двери. Казалось, что на девочек кто-то смотрит, как будто уставилась пустыми глазами сама тишина. Теперь Лере стало страшно уже по-настоящему, но сказать об этом она не успела: Вика подошла к первой двери слева и толкнула ее, чтобы открыть.

Дверь была темная, в проплешинах облупившейся краски. Она, верно, разбухла и перекосилась от старости, потому что только немного приоткрылась и уперлась нижним концом в толстые доски пола.

– Вика, смотри!

На двери был почти незаметный рисунок, словно кто-то очень давно, грубо и неумело, начертил белым мелом крест с тремя перекладинами – одной длинной и двумя короткими, нижняя из которых шла наискось. Вика задумчиво посмотрела на крест, а потом провела по нему ладошкой, размазав белое по красно-коричневой краске.

– Надо, наверное, еще поднажать, – сказала Вика. – Лера, помоги!

Они навалились вместе; дверь со скрипом прочертила в полу широкую царапину и застопорилась окончательно, но приоткрылась настолько, чтобы можно было протиснуться.

Комната была небольшой, пустой, светлой, а еще какой-то очень неуютной, так что хотелось оглядываться и поскорее уйти. Желтые обои на стенах отклеились и свисали широкими лоскутами; в углу стояла покосившаяся кровать: сколы на блестящих никелированных спинках были тронуты ржавчиной, голая панцирная сетка похожа на скелет диковинной рыбы. Еще в комнате был сломанный стул без сиденья, а рядом с кроватью – засаленная тумбочка с выдвинутыми пустыми ящиками.

За окном зашумели от ветра деревья. Шум доносился сюда как шипение рассерженных змей.

– Ничего интересного, – заключила Вика. – Пойдем отсюда.

Лера с готовностью кивнула и стала протискиваться обратно, но второпях зацепилась платьицем за дверной косяк, и большая красная пуговица, оторвавшись, со стуком упала на пол и покатилась под кровать.

– Ой, пуговица! Меня мама будет ругать, – захныкала Лера.

– Растяпа, – сказала Вика, встала на четвереньки, так, что из-под платья стали видны белые трусики, и полезла под кровать. Лера смотрела, как подруга шарит руками в пыли, и тут Вика вдруг вскрикнула:

– Лерка, ползи сюда! Смотри!

Лера легла на пол рядом с Викой и посмотрела: в стене под кроватью была небольшая дверца, похожая на узкую печную заслонку с маленькой круглой ручкой. Девочки переглянулись.

– Давай откроем? – предложила Вика.

– Вот ты и открывай!

– Глупая, а вдруг там клад?

Вика взялась за ручку и потянула. Дверца открылась. Узкая темная ниша была густо затянута пыльной паутиной.

– Фу, я туда не полезу! – скривилась Лера.

Вика пожала плечами, сунула руку за стену, пошарила, и глаза ее округлились.

– Нашла! Лерка, там что-то есть!

Она поелозила по полу, подтягиваясь поближе, взялась двумя руками и, пыхтя, вытянула находку: большой жестяной сундучок, похожий на тот, в котором бабушка Леры хранила иголки и нитки.

– Точно, клад!

Девочки вылезли из-под кровати, отряхивая паутину и пыль, сели на пол и поставили сундучок перед собой. Он был длинный, высокий, на металлической крышке виднелся когда-то яркий, а сейчас сильно поблекший цветной рисунок, похожий на картинки с жестянок с чаем: то ли пейзаж, то какой-то букет, то ли улица города в далекой стране. Вика осторожно взяла сундучок и тряхнула. Внутри загремело.

Оторванная пуговица была забыта. Девочки переглянулись.

– Слушай, давай оставим его… – начала было Лера, и тут из пустоты коридора раздался внезапный громкий звук, как будто кто-то изо всех сил хлопнул дверью, да так, что за полуистлевшими обоями что-то с шорохом посыпалось вниз, будто песок. Девочки уставились друг на друга круглыми от страха глазами, и тут снова раздался удар, но теперь уже ближе, словно врезали кулаком по дрогнувшей ветхой стене совсем рядом с дверью.

Они убегали так быстро, что Лера даже не успела это запомнить. Сквозь щель в двери, в которую до этого приходилось с трудом протискиваться, они прошмыгнули, как легкий сквозняк, и, не оглядываясь, скатились по лестнице, ступени которой провожали их скрипучим, злорадным хохотом.

На улице солнце обожгло приятным теплом застывшие от страха и зябкой прохлады руки и плечи. Они опрометью кинулись бежать, поднимая сандалями пыль, и только уже во дворе задыхающаяся от испуга и стремительного бега Лера заметила, что подруга не забыла прихватить их трофей, жестяной сундучок…

Они отдышались, успокоились, а потом пошли на тот конец площадки, что ближе к их дому, и устроились под деревьями. Тут, в тени, обычно был «домик»: здесь они играли в дочки-матери, готовили куклам суп и второе, насыпая порванную траву и цветы одуванчиков в алюминиевые маленькие кастрюльки, пока мальчишки носились вокруг песочницы и качелей на велосипедах или с пистолетами в руках, разыгрывая бесконечные батальные сцены. Под деревьями было уютно, воздух был густым и медовым, и они уселись прямо за темную землю, среди валиков разрыхленной почвы – следов дождевых червей, и липких тополиных почек. Сундучок стоял между ними и как будто ждал.

– Ну что, кто откроет? – спросила Вика.

– Давай ты, ты же нашла, – ответила Лера.

Вика пожала плечами, уцепилась пальцами за жестяную шаткую крышку и потянула вверх. Крышка звякнула и открылась. Потянуло холодом, как будто подул легкий ветер, и Лере на миг показалось, что едва заметная тень пробежала между деревьев.

– Ух ты! – восхищенно протянула Вика.

Лера посмотрела и удивленно раскрыла рот. В сундучке обнаружились сокровища: как будто кто-то делал «секрет», только сложил разные удивительные предметы не под бутылочное стеклышко, прикопанное землей, а в эту жестяную шкатулку. Девочки переглянулись и стали вытаскивать вещи одну за одной, разглядывая и передавая друг другу.

Первым они достали зеркало, небольшое, овальное, потемневшее по краям, на длинной металлической рукоятке в виде голой женщины, которая обнимала руками зеркальный овал, а там, где не доставали руки, его обрамляли причудливые растения и травы из того же потускневшего металла. Лица женщины не было видно, только спина и затылок, словно она, раскинув руки над лесным омутом, смотрелась в его глубину. Вика протянула палец и задумчиво погладила потертые блестящие металлические ягодицы, а потом подруги по очереди посмотрелись в зеркальную гладь. Отражения были как будто не похожи на них. За зеркалом последовал ключ – обычный, железный, с одной «бородкой», похожий на те, которыми их родители запирали квартиры; монета, по виду очень старая, рыжая, с неровными краями и едва различимыми цифрами 1 и 8 под двуглавым орлом, который так истерся от времени, что казался вовсе безголовым; тонкое медное кольцо, чуть погнутое, тронутое зеленью, особенно там, где разжатые штырьки, похожие на металлические лапки, держали когда-то выпавший ныне камень. За кольцом Вика вытащила толстый пучок не струганных палочек или веток, туго перемотанный красной шерстяной ниткой, завязанной в причудливые узлы. При взгляде на них Лера подумала, какие руки могли их вязать: представились старые, потемневшие, узловатые, но сильные и очень ловкие пальцы. Вика повертела пучок и отложила в сторону.