Последний танец Кривой белки (СИ) - Иван Валентинович Цуприков

В избе жарко. Блики от печного огня танцуют по потолку и стенам избы. Справа, уткнувшись спиной в стену, сидит Виктор. Лицо его осунулось, уперся заросшим подбородком себе в грудь и спит. Чтобы не разбудить его, Михаил, опершись на руки, сел. Через несколько секунд, слез на пол, встал. Ноги ватные, без поддержки не устоять.

Ухватившись за стол, Михаил развернулся к двери, упираясь ногой в бревно нар, сделал первый шаг. Получилось. Шаг правой ноги был очень коротким, она словно веревка.

"Я здоров, я здоров! - закрыв глаза, начал повторять про себя одну и ту же фразу. - Силы возвращаются в мои ноги, силы возвращаются в мои руки. Мне хватает сил выйти на улицу".

И сил хватило, Михаил вышел во двор и, глубоко вздохнув, почувствовав сильное опьянение, чуть не упал внутрь избы. Но повезло, рука крепко ухватилась за раму двери, за счет чего он удержался на ногах. Раскачиваясь, вышел из дома и присел на скамейку.

Солнце было в зените. Над погасшим костром висел котелок, и из него торчала ручка от ложки. Ели, стоявшие вокруг избы, сейчас больше напоминали воинов, охранявших его с Виктором покой.

"В сосновом бору лучше, - подумалось Михаилу. - Там воздуха больше, а здесь кругом стены, одни стены. Они живые? - присмотрелся к старой ели Михаил, и ему показалось, что она - это бородатый мужчина, одетый в зеленую кольчугу. На голове у него шлем. - Здравствуйте!" - прошептал про себя Степнов.

Богатырь легонько кивнул ему. Развернулся лицом к нему и второй воин-богатырь, за ним и остальные. Они улыбаются Михаилу. Первый нагнулся к нему и дохнул ему в лицо свежим воздухом, настоянным на еловой хвое. И от этого муть пошла в голове, все закружилось.

- Миша, Миша, - тихонько зовет его тот воин.

- Миша, Миша, - вторят ему другие воины.

Степнов открыл глаза и, щурясь от солнца, удивился тому, что воины вновь стали огромными елями-стенами.

Яркие лучи солнца закрыла голова Виктора. Вместо лица, темное пятно, но Михаил знает, что это Виктор, это его голос снова повторяет, как те воины-ели, его имя.

- Молодец, молодец, что встал на ноги, значит, жить будешь. В туалет хочешь?

И только теперь Михаил понял, что его так сильно давит внизу живота - переполненный мочевой пузырь.

Виктор помог ему встать на ноги, но вместо того, чтобы поддерживать его дальше, помогая идти, сунул ему в руку палку, сказав:

- Давай, упирайся на нее, и сам иди. Я тебе в туалет не поводырь.

- Спасибо, - прошептал Михаил.

- Что? - не расслышав благодарности, Виктор резко повернулся к Степнову.

- Ас-си-по, - с дрожью в голосе повторил Михаил.

- Что, что? - сощурившись, Виктор посмотрел на Степнова.

- Ас-с-по, - ответил тот.

- Видно, и я чем-то отравился, как ты, и теперь у меня идут слуховые галлюцинации. Ладно, иди в туалет, я тебя не задерживаю. Мишенька, все нормально?

Степнов, отвернувшись, упираясь правой рукой на палку, тихо, делая короткие шаги, пошел к елям. Да, да, он и сам сейчас не мог понять, как это произошло: "спасибо" на "вскидку" в первый раз произнес четко, без ошибок. А, вот, второй раз, что-то спугнуло его внутреннее состояние, и он не все буквы выговорил. А третий раз, как бекас, пискнул, сам не понимая, что говорит.

Вздохнув, посмотрел на ели.

"Хм. Значит, у меня были галлюцинации. Хм, вот тебе, и ягодка, кто бы мог подумать, что она - отрава. По вкусу, как жимолость, а по своей сути - яд. Знал же: чего не знаешь - не бери, - Михаил остановился, переводя дыхание. Что-то сильно давило под левой грудью. Обернулся, посмотрел на избу, на Виктора, раздувающего костер под котелком. Сделал еще один глубокий вздох, вроде легче от этого стало. - Ну и хорошо".

Кто-то погладил Михаила по затылку. Так знакомо ему это прикосновение. Редко его отец так делал, только когда за что-то хвалил сына.

Обернулся, никого сзади не было. А сладкого чувства, появившегося в этот момент, так не хотелось терять. Дотронулся до еловой лапы, проросшей по краям мхом, скорее всего, это она погладила его затылок. Посмотрел на стан широкой столетней ели и невольно прислонился щекой к ее иголкам. А они совсем не колючие, мягкие, подумать только.

"Спасибо тебе, Ель. Спасибо за твое тепло. Спасибо за твое дыхание. Кто ты: воин или женщина? Спасибо!" - и, сильнее прижимая ее лапу к своей щеке, лбу, не мог надышаться ее терпко-кисловатым запахом.

- 4 -

Черничный морс был сладок. Михаил его не пил, а ел. Ел ложкой, раздавливая зубами, оставшиеся не расплющенными ягоды в кружке. Несколько из них были очень кислыми, скривился, а Виктор, заметив это, рассмеялся. Хитрец, это он специально подбросил ему в кружку несколько клюквинок.

- Давай, Мишенька, доедай, и, вот, что ты еще должен съесть. Как хочешь, но это обязательно, - и поставил перед ним на стол тарелку с шиповником. - Он теперь будет твоим основным лекарством.

- Да?

- Да, да, Мишенька. В нем каких только витаминов нет, и "С", и "Б", и "А". Если бы не он, меня бы сейчас здесь с тобой не было, Мишенька. В детстве корью болел, потом гриппом. Слух потерял, зрение, врачи матери говорили, что