Песнь феникса - Инна Андреевна Бирюкова

будто в поисках ответ на вопрос. – Простите, я была уверенна, что стучала. Наверное, задумалась и не заметила, что…

– Или я. Я тоже вполне могла задуматься и не услышать стук, – ободряюще улыбнулась Рикнака. – Скажите, Домиана, вас не затруднит передать господину, прибывшему с нами, одну вещь?

– Конечно-конечно. Тем более, я еще не отнесла ему кувшин и полотенце, – всплеснула руками девушка, всем своим видом выражая желание и готовность помочь.

– Благодарю, – Рикнака вынула из-за голенища узкий маленький ножичек и протянула хозяйке двора. – Уж и не знаю, зачем он ему понадобился, – добавила смущенно. – За ужином еще просил занести, да я запамятовала.

– Ах, ну конечно! Какая ерунда, мне совсем не сложно, – Домиана ловко взяла нож и проворно убрала в карман изрядно поношенного, но выстиранного и тщательно заштопанного передничка. – Могу я еще чем-то вам помочь?

– Нет-нет, спасибо. Признаться, я бы немного поспала.

Пифия безуспешно ворочалась с боку на бок уже без малого второй час, но сон так и не шел. Что-то тревожное будто витало в комнате. Иногда ей чудился чей-то пристальный взгляд. Иногда даже присутствие кого-то совсем рядом. Промаявшись еще немного, она все-таки зажгла куцый огарок свечи, заботливо оставленный Домианой на тумбочке. Света от него было мало, углы и большая часть комнаты так и остались в темноте. Но зато полуэльфке удалось наконец-то задремать.

Однако очень быстро ее разбудил неясный звук. То ли шебуршание, то ли поскребывание, со сна сложно было разобрать. Полуэльфка приподнялась на локтях и опасливо огляделась. Мыши? Хорошо, если они. Свеча практически догорела и освещала теперь только тумбочку да край кровати.

Звук повторился. Теперь пифия точно знала, что шебуршало в дальнем углу, возле окна. Она замерла, стараясь не дышать, и вся обратилась в слух. В углу снова что-то закопошилось. Девушку прошиб холодный пот. Если это и мышь, то очень большая. Может быть, крыса? Крыс она боялась. Мышей – ни капли, но крысы – дело другое. Они огромные, у них страшные морды, ужасные зубы и омерзительные голые хвосты.

Авалайн не считала себя слишком уж изнеженной и пугливой. Но темнота, незнакомое место и то, что она находилась здесь одна… Все это сделало свое дело. Ей стало так страшно, что мороз пробрал по коже, а волосы на затылке, кажется, даже немного встопорщились.

Копошение не прекращалось. Именно там, в углу. Пифия села и всматривалась туда до боли в глазах, пока не поняла окончательно, что занятие это бредовое. Слух у нее, конечно, острый, но вот зрение – вполне обычное, человеческое. И видеть в темноте, как кошка, она пока не научилась. А жаль.

Внезапно шорох сменился на что-то другое. Странное постукивание… словно топоток маленьких быстрых ножек…

Лайн натянула одеяло до подбородка и, закусив его край, чтоб не заорать во всю мочь, тихонько заскулила.

Последней каплей стало то, что топоток стал приближаться. Он раздавался все ближе и ближе к кровати, на которой в страхе тряслась полуэльфка, пока…

– …! … и …! Мать вашу так и растак! – рявкнула она, рывком откинула одеяло и, одним махом схватив затрепетавшую свечу, странными гигантскими прыжками вылетела в коридор как была – босая и в ночнушке.

– Почему ты в ночной рубашке? – только и успел булькнуть Эйвальд, когда темноволосый тайфун в белом балахоне, вломился в его спальню, едва не снеся дверь.

– Ну прости, я верну! – непонятно ответила пифия и привалилась к стене, пытаясь выровнять дыхание.

– Нет, я имею в виду, почему ты сейчас в ночнушке? Ты что, явилась меня соблазнять?.. Стоп. Куда вернешь и что я должен простить?

– Ты не о том думаешь! Меня срочно нужно спасти, и сделать это можешь только ты!

– Лайн, не юли и отвечай! Иначе я палец о палец не ударю. Сдается мне, ты невзначай проговорилась, но о чем, я пока не представляю. Будь так любезна, удовлетвори мое любопытство.

– Уф-ф-ф, – с силой выдохнула полуэльфка и, закатив глаза, быстро протараторила, как зазубренное домашнее задание. – Я эту ночнушку из твоего замка сперла. Мне слуги твои на ночь дали. Надеюсь, ты помнишь, что мы у тебя ночевали. А она такая премиленькая, такая уютная… Вот я и подумала: на кой тебе женская ночнушка?

– Я не понял. Зачем ты украла ночнушку?

– Ну, потому что мы шли к тебе пехом, и все вещи пришлось в Академии оставить. А я не могу все время спать, как вы – в верхней одежде! А голой неуютно. А так вот – раз! – и у меня ночнушечка с собой. Ну разве не прелесть? А тебе что, жалко? Да ну тебя, Эйв, сдалась она тебе? Когда снова надумаешь жениться, новая невеста знаешь сколько такого тряпья к тебе припрет?

– Всемилостивые Боги, помогите мне не сойти с ума, – простонал изобретатель, крепко зажмурив глаза, и потряс головой. – Интересно, а эта ночнушка у меня вообще откуда?

– Ну держат, наверное, какой-нибудь гостевой запас, – пожала плечами пифия. – У дворецкого своего спроси, он наверняка знает.

– Так, хорошо. Я великодушно дарю тебе эту ночнушку.

– Спасибо. Теперь ты можешь меня выслушать?

– Всего лишь выслушать или спасти?

– И спасти, конечно, тоже. Но сначала выслушать.

– Рикнака! – требовательно забарабанил Эйвальд в комнату полугномши. Рядом топталась и мерзла полуголая пифия. – Рикнака, открывай! Это мы!

Дверь распахнулась молниеносно. Девушка предстала их глазам полностью одетая и совсем не заспанная, а какая-то по-боевому бодрая.

– Что у вас? – деловито уточнила она, не размениваясь на глупые вопросы.

– Мракобесие какое-то, – вздохнула Лайн, мышью просачиваясь в спальню. – Эйв, дай мне вещи, пожалуйста.

– Держи, – изобретатель ворохом всунул ей в руки кучу шмотья и, угнездившись за небольшим полукруглым столиком, принялся увлеченно копаться в сумке.

– Так что случилось? – полугномша деловито приладила на пояс пару кинжалов, мимоходом пожалев о том, что свой короткий меч оставила в Академии – поленилась тащить, так как дорога не представлялась ей слишком опасной.

– Лайн уверена в том, что в ее комнате кто-то есть и отказывается туда возвращаться. Леший его разберет, я никого и ничего не обнаружил. Вещи оттуда забрал и к тебе. В моей спальне все спокойно… было. Пока не вломилась полуголая девица.

– Я не полуголая! У меня все самое интересное было прикрыто! – пропыхтела раскрасневшаяся и встрепанная пифия. – И вообще, отвернись! Не стыдно тебе подсматривать?

– Я не подсматриваю.

– Значит, подглядываешь.

– И не подглядываю я!

– Что, совсем? – уточнила полуэльфка, и в голосе ее послышалось разочарование. – Ни капельки?

– Лайн, не начинай! – взмолился изобретатель и, развернув стул, вообще сел к ней спиной. – А ты? Что-нибудь заметила? – обратился он уже к Рикнаке.

– Видела мельком в зеркале какого-то трупака за спиной. Оборачиваюсь – Домиана, собственной персоной. Полотенце, говорит, принесла. Я снова глядь в зеркало – она отражается в своем нормальном, так сказать, виде. Я так и не поняла, это с ней что не так, или это меня глаза подводят на почве переутомления. Но сразу же нашу милую домохозяйку проверила: всучила ей посеребренный кинжальчик, якобы тебе, Эйв, передать нужно. Она взяла прямо так, руками, я специально проследила. Не задымилась, не зашипела и вообще никакой реакции не дала. Так что она не нежить – это точно. Но нечистью может оказаться запросто.

– Странно, она ничего мне не передавала…

– Ой, вы поглядите, и тут полно куколок! – перебивая их, воскликнула Лайн. – Это у Домианы хобби что ли такое? Сколько же она их навязала?

– А чем тут в лесу еще заниматься? Хобби как хобби, не лучше и не хуже остальных, – не разделила ее восторга полугномша.

– В моей комнате тоже полно, – сообщил Эйвальд. – Я еще голову ломал – ну как можно спокойно уснуть в помещении, набитом куклами? И неуютно от них так, будто следят за тобой, аж мороз по коже. Еле уснул.

– А я вообще не спала. Бдела, – похвасталась Рикнака и подошла к пифии, увлеченно рассматривающей многочисленных местных обитателей. – Надо же, а наряды у них какие! Они даже… Смотрите, они даже все обуты! Вот, в основном все в сапожках, но некоторые в лаптях или в туфельках. Вы когда-нибудь видели соломенных