Песнь феникса - Инна Андреевна Бирюкова

до полусмерти! А ты где все это время был?! Девиц на постоялых дворах мял?! Нежить по лесным чащобам гонял?! А на меня же что, совсем начхать, да?!

Маг некоторое время тупо на меня таращился. Глаза – почти квадратные и пустые, как у младенца. Ни одной мысли в них, ни большой, ни маленькой. Скорее всего, он даже не понимал, что я там такое на него ору.

А потом вдруг прижал к себе и жарко поцеловал. Вот так вот, прямо в губы и на глазах у всех, как на свадьбе. Я специально не проверяла, но надеюсь, что эти «все» деликатно отвернулись. Щеки немедленно залились румянцем, и я старательно попыталась выкрутиться – чего это он – бревно бесчувственное! – еще и целоваться лезет? Но очень скоро умиротворенно вздохнула и сдалась.

Хорошо, что он меня поцеловал. Ни одни слова не смогли бы объяснить мне все, как один его поцелуй. Я всхлипнула в последний раз, все-таки выкрутилась из медвежьей хватки и крепко обняла его за шею.

Пифия обессилено сидела недалеко от края обрыва. Некто в недалеком прошлом приволок сюда толстенное бревно, которое теперь заменяло полуэльфке лавку. Нервы у нее оказались не железные, и еще она дико устала. Лета нашлась, пока еще не известно, как и почему. Но, когда она успокоится и перестанет вопить на мужа, скорее всего, расскажет. А раз так вопит, значит, с ней более или менее все в порядке – страдает она, как правило, молча. Все хорошо. Теперь можно сидеть, нахохлившись, отдыхать и жалеть себя сколько хочется.

Верховный сказал, что должен отлучиться в Совет, вернуться с группой архимагов, установить постоянную связь с эти местом через несколько хорошо отлаженных порталов и начать все здесь исследовать. А их, мол, потом через эти порталы отлаженные в Академию и доставят. Снова перемещать всю честную компанию так же, как в предыдущий раз, – дело весьма рискованное. С тем и отбыл. Пифия смутно представляла себе, что вообще можно здесь исследовать. Опаленные камни? Но возможности просто посидеть, никуда не спеша, была рада, несмотря даже на пробирающий до поджилок утренний холод.

Внизу, скорее всего, было куда теплее. Там, очень далеко, раскинулись людские поселения. Большой город был только один. А маленькие деревни и села, домов на десять-двадцать в изобилии разместились по обе стороны узкой извилистой речушки. Чуть правее величественно возвышался густой, явно уже немолодой сосновый бор. Очень большой. Такой, наверное, и за неделю не обойти. Солнце уже почти взошло, лишь краем цепляясь за горизонт. Создавалось ощущение, что вся природа притихла и замерла за миг до окончательного пробуждения. Пифия притихла и замерла вместе с ней. Никогда раньше она не забиралась так высоко и не наблюдала такой красоты.

Ее чувствительные уши загодя уловили тихие осторожные шаги за спиной, но оборачиваться она не стала.

Эйвальд немного потоптался в нерешительности рядом с бревном, но все-таки сел. Слишком близко сел. Но полуэльфке было лень отодвигаться. Да и правому боку стало заметно теплее.

– Держи, – вдруг сказал изобретатель и сунул ей в руки что-то маленькое и круглое.

– Что это? – пифия недоуменно уставилась на тонкий золотой ободок. Желтый камешек в простой оправе хитро поблескивал в первых солнечных лучах.

– Кольцо. Ты же просила сообщить, когда я дозрею. Вот я и сообщаю, что дозрел.

– До чего?

– До женитьбы, Лайн. Не прикидывайся глупой, ты же сразу все поняла. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Ух. Ну раз ты настроен так решительно, то, видимо, я должна согласиться?

– Если еще не передумала.

– Я не передумала. Но мне страшно, Эйв.

– Мне тоже. Лайн, я ведь не просто так. Не из-за того, что ты тогда наболтала, мол, мне удобно и тебе удобно. Для меня это вовсе не договорной брак… Ты понимаешь?

– Я понимаю, – строго сказала пифия и, серьезно посмотрев в его лицо, все-таки вложила свою ладошку в его руку. – Я все понимаю, Эйв. Ты не переживай так, я выйду за тебя не по договору. Я просто так выйду, хорошо?

– Хорошо, – облегченно выдохнул он, сжимая ее ладонь.

Солнце окончательно поднялось над землей. Из домов выходили люди, привычно и сноровисто принимались за работу. Стада коров и овец повели на выпас. Жизнь наконец-то вновь закипела.

– Кольцо-то откуда? Неужто с собой все это время таскал? – хитро улыбнулась полуэльфка, аккуратно пристраивая взъерошенную голову на плечо изобретателю.

– Ммм… ну фактически да, таскал. Если честно, достал из плаща. Ну помнишь, который не промокает и защищает влюбую погоду, вроде как согревает в холод, а в жару холодит… Я тебе потом нормальное подарю, такое как надо.

Пифия рассмеялась:

– Это замечательное, – и игриво подставила растопыренные пальчики. – Надевай!

Они еще долго сидели на старом бревне, осторожно привыкая к чему-то большому, новому и радостному. Чему-то, что так неожиданно появилось в их жизни.

– Куда ты теперь?

Рикнака пожала плечами. Дракон подкрался совсем неслышно. Так, наверное, умеют только драконы. Она завороженно смотрела на облака, которые здесь плыли совсем низко, казалось, протяни руку – и можно погладить их по пушистому боку.

– Не знаю, я еще не решила.

– А когда решишь?

– Рин, ты чего ко мне привязался? Ты, может, и древний ящер себе на уме, но хоть какие-то правила приличия для тебя существуют? Мы знакомы несколько часов, а ты уже пристаешь со странными вопросами.

– Стыдить дракона – дело гиблое, имей в виду. Ну так что ты решила?

– Ну, я правда не знаю, – полугномша вновь перевела взгляд на облака. – Я всегда хотела летать.

– Значит, полетишь.

– Я не птица.

– Что за упаднические настроения? Летать могут не только птицы. Все возможно, если только ты в это веришь.

– Это банальность, – усмехнулась Рикнака и посмотрела на него искоса, пытаясь понять, чего же он все-таки пристал.

– Все вечные мудрости банальны, – рассмеялся он. – И знаешь почему? Их произносят из века в век. Они – истина, потому не забываются. Но столь частое использование, к сожалению, рано или поздно превращают их во что-то привычное, само собой разумеющееся, во что-то такое, чему перестают доверять.

– Мудрый ящер, – улыбнувшись в ответ, констатировала полугномша.

– Полетели со мной.

– Ты с ума сошел, зачем?!

– Я покажу тебе небо. Там оно совершенно другое. С земли не разглядеть и не понять его величия и красоты.

– Шутишь? – от радостного предвкушения у нее даже перехватило дыхание.

– Нет, – серьезно ответил дракон. – Ты девчонка толковая. Увидишь другие земли, целый мир, многому научишься. А в Академию всегда вернуться успеешь.

– Что-то меня терзают сомнения, – прищурилась Рикнака. – Да чтобы дракон, за спасибо, полугномшу на себе возил? В чем подвох, Рин?

– Умная, – с удовольствием кивнул тот. – Знаешь, что-то засиделся я в своей пещере. Хочу снова в путешествие отправиться, далеко и надолго. А хорошая компания никогда не повредит.

– Хорошая компания – это я?

– Хорошая компания – это ты. А что, есть сомнения?

– И довольно большие… Но погоди, а узнать, что же, в конце концов, произошло с Лериетаной? Любопытно ведь!

– Будет тебе! Потом встретимся с ними и все выспросим или вестника Яну пошлем, он потом нам отпишется. Полетели, а?

Сомневалась полугномша недолго.

Все только потрясенно ахнули, когда на развалинах, словно из воздуха появился огромный ящер и, сверкая чешуей в утреннем солнце, поднялся в воздух всего несколькими взмахами мощных крыльев. Сделал несколько кругов над скалой, словно прощаясь, и улетел на север, в сторону моря. На спине у него сидела и отчаянно визжала крохотная девичья фигурка.

– Уволок-таки девицу, ящер ненасытный, – хмыкнул изобретатель, неуверенно приобнимая полуэльфку за плечи.

– Не сожрет хоть?

– Не должен. Я где-то читал, что драконы людей не едят.

– Это хорошо. Жаль только, что не попрощались, я столько всего еще хотела выспросить!

– Может, потому и не попрощались? – лукаво улыбнулся Эйвальд и обернулся на тихий хлопок за спиной. – О, вот и Верховный, да не один. Скоро будем дома, Лайн. Теперь все позади.

Она хмыкнула, завозилась под его рукой, устраиваясь поудобнее, и, пригревшись, задремала.