Нарушая правила - Алекс Коваль

— Обалдеть! — улыбается Клим. — Так держать, — хлопает меня по плечу. — Девчонка она хорошая, сразу видно. Про службу знает?

Я притормаживаю, останавливая и Илюху, кивая:

— Нет, молчу пока, на опыте наших парней наученный. Не каждая будет сидеть и ждать то со смены, то из командировки. Только, Илюх, в отряде пока не слова, лады? Не хочу форсировать события, у нас все, ну, скажем, не совсем просто.

— Конечно, — кивает Клим. — Без п… — не договаривает, получив снежком в плечо. — Что за… — второй прилетает мне в грудь.

Оглядываемся. Девчонки смеются и уже катают новые снежные снаряды, отступая от нас спиной вперед. По губам расплывается улыбка, в голову бьет азарт. Переглядываемся с Илюхой: ох, не знают они, на кого «напали»!

Срываюсь с места, под звонкий хохот сгребая ясноглазую в охапку, заваливаюсь вместе с ней в сугроб. Вика брыкается возмущенно, ерзает, пытаясь выбраться из моего захвата. По уши засыпая и меня, и себя свежевыпавшим липким снегом. Щеки красные, глаза горят, губы улыбаются так, что, клянусь, в этот момент я готов даже душу ей продать…

Вики

Домой вваливаемся, промокшие насквозь. Снег налип везде, где только можно. Волосы, шапки, шарфы, варежки, даже за шиворот, кажется, попала пара растаявших капель и сейчас холодя, скатываются вдоль позвоночника, разгоняя мурашки. Щеки краснющие, глаза безумные.

Я упорно стараюсь не замечать, как меня потряхивает от холода. Как звенят промерзшие косточки. И не думать, чем для меня это обернется потом. В этот момент вот вообще не до того! В крепких объятиях красавчика, с его губами на моих губах — думать в принципе не получается.

Наши движения суетливые и нетерпеливые. Мы запинываем входную дверь и сдергиваем друг с друга мокрые вещи. Куртки, обувь, джинсы — все летит по сторонам небольшого коридорчика. Очень и очень напоминая наш вечер «знакомства».

Не разрывая поцелуя, собирая попутно стены, вваливаемся в небольшую ванную комнату. Ладони Рената лихорадочно шарят по моему телу. Гладят плечи, сжимают грудь, опускаются на талию и сжимают ягодицы. У него к последним вообще какая-то особая «предрасположенность». Поцелуи становятся то глубокими до умопомрачения, то легкими и едва ощутимыми до дрожи, когда кто-то из нас тянется, чтобы оголить очередную часть тела. Избавляя себя от последних преград.

Один такой момент я и ловлю. Пока Ренат снимает футболку, стягивая ее через голову, демонстрируя свой идеальный пресс, замечаю самодовольно:

— Мы со Светкой вас сделали!

— Не обольщайся, ясноглазая. Мы вам поддались, — подмигивает, снова прижимая к себе мою холодную тушку.

— Мог бы и совр-рать, — бурчу, заикаясь.

— Я не умею врать. Ёпрст, Вика! — ругается. — Ты вся трясешься! Ну-ка быстро под душ, — рычит почти что правдоподобно парень и, как ребенка, усаживает в ванную, врубая воду и затыкая слив. Смешно так суетится, настраивая теплую и ворчит: Вика то, Вика се, Вика бла-бла-бла…

Я сижу, как дурочка улыбаюсь, хотя на самом деле меня реально уже не на шутку поколачивает. Зуб на зуб не попадает. А по рукам не то что мурашки, а огромные такие мурашища бегут!

— Нет, так не пр-рокатит, — качаю головой, сжимаясь под горячими струями, бьющими из лейки, которую мне в руки всучили. — Иди сюда, — тяну его за резинку боксеров, заставляя залезть ко мне. Хотя красавчик особо и не сопротивляется. Со спартанской скоростью раздевается и забирается в ванную.

— Ты почему не сказала, что замерзла? Вика, блин! — все еще бубня, усаживается позади меня, притягивая сильными горячими руками спиной к своей груди. Сжимает крепко-крепко, буквально опутывая своими объятиями, упираясь губами в висок.

Вздох…

Второй…

Блаженно зажмуриваюсь, начиная потихоньку «оттаивать». Ныряя пальчиками на ногах под горячую воду, что уже успела набраться, цепляюсь руками за руки Рената. Устраиваясь удобней, укладываю голову ему на плечо. М-м, хорошо как. Приятно. Сладко. Наверное, вот так выглядит рай, да?

— Не хватало только простыть, Вик. Как ребенок, честное слово…

— Не бузи, — дую губы. — Я сама это поняла, только оказавшись дома, — признаюсь честно. — Пока по улице носились, мне было хорошо.

Да и вообще… рядом с Ренатом я частенько забываю обо всем. Мозг, как по хлопку, выключается. Разумная Вика замолкает и включается Вика-девочка, которой вообще не до рассудительности. Рядом с красавчиком я, впервые в жизни, не боюсь расслабиться и быть собой. Просто Викой. Играть в снежки? Да, пожалуйста! Коньки и сноуборд? Без вопросов! Любой, самый смелый эксперимент — с ним не страшно и не стыдно. С ним все правильно и естественно. Мне нравится.

Не знаю, куда нас эта кривая дорожка заведет, но пока, если совсем уж честно, даже думать об этом не хочется. Ренату не нужны серьезные отношения? Ну и пусть. Мне, может, тоже они не нужны! Пока нам хорошо вместе, я выбираю плыть по течению. А уже дальше…

Посмотрим.

В ванной мерно шумит набирающаяся вода. За спиной ровно дышит красавчик. Тело опутывает нега, и даже дышать становится лениво. И тем не менее с языка срывается неожиданное:

— Они классные.

— Илюха со Светкой? — растирает ладонями мои плечи Ренат, подбираясь к шее, круговыми движениями массирует. Я прикусываю губу, чтобы в голос не застонать, выдавая скупое:

— Мхм.

— Климов сам по себе семьянин до мозга костей. У нас уже давно в отряде за ним закрепилось звание «главный каблук»… — выдает и резко замолкает парень.

Я оглядываюсь. Улыбаюсь. Ренат хмурится.

— Блть…

— В отряде, значит? — киваю.

— В отряде, — и бровью не ведет красавчик.

— М-м, отряд таксистов, надо полагать?

— Разумеется, — врет и не краснеет, гад. — А кого еще, ясноглазая?

— И давно у нас водители исчисляются отрядами?

— Новшество.

— И бицухи вы за рулем оба накачали, да? — тыкаю пальчиком во внушительные мышцы парня. — Нет, я, конечно, бываю ужасно наивной! Но таксисты не работают сутки через трое и не выглядят, как модели с обложки. Да и рефлексы у них не такие молниеносные.

— К чему ты клонишь, ясноглазая? — слышу протяжный вздох.

— Может, уже скажешь честно? — поворачиваюсь в руках парня, обнимая за шею, прижимаясь грудью к его груди, где неожиданно начинает частить сердце. — Где? — ползаю ноготками по коротко стриженному затылку, пристально вглядываясь глаза в глаза.

— Что где?

— До брось, Ренат! Где ты служишь?

Даже не знаю, что меня удивляет больше: взгляд его, в котором неожиданно мелькает паника, или молчание в ответ на мой вопрос Переспрашиваю упрямо:

— Где?

— СОБР, Вик…

Секундная заминка. Легкий ступор. Я буквально слышу шелест шестеренок в собственном мозгу, который прокручивает полученную информацию. Чувствую, как экстремально высоко на лоб заползают мои брови, когда до меня доходит…

Он сказал СОБР?