Времена не выбирают - Малыгин Владимир

Шагов сто до лагеря не дошли, в стороны разошлись. И тихонечко начали подходить ближе. Старались подойти незаметно. А когда сообразил, что не до нас всем в лагере, тогда и отмашку дал ребятам, чтобы ускорились. На удивление, нас так никто и не обнаружил. Лишь Ростих умудрился как-то заметить и сразу приободрился. Это я точно понял. И успели мы вовремя. Как раз на тридцать шагов приблизились, когда чужаки решили напасть на обоз.

Стреляли быстро, чтобы нанести возможно больше урона, старались повыбивать у них как можно больше бойцов. И охотники тоже не оплошали, не прошла даром моя наука. Ударили разом из самострелов, враг на землю и посыпался перезрелыми грушами…

А потом пришлые в мечи ударили… Охотники же под телеги нырнули, попробуй их оттуда выковыряй. Да еще когда в тебя оттуда из самострела садят!

Схватка вышла жаркая и скоротечная. Несколько ударов сердца, и все закончилось. Ростиха поранили и троих охотников успели насмерть побить. И трофейная броня не спасла. Моим новым холопам тоже почти всем досталось. Все-таки у тех опытные воины, а у нас… Тоже опытные, но не настолько. Не успели под телеги нырнуть, не сообразили. Или ловкости не хватило.

Пленных не брали. Для допроса старшего из них умудрились взять. Его как раз Ростих и повязал. Уже раненый стащил того за ногу с лошади и в снегу придавил. Для надежности еще и кулаком по темечку приголубил.

Допросим и узнаем, что за люди, чего от нас хотели и почему напасть решили…

Глава 14

Отошел в сторонку, нашел бугорок повыше и посуше, на котором и устроился с максимально возможным комфортом. Опять же, видно отсюда хорошо, одним взглядом все поле окинуть можно. Сижу в одиночестве и думу думаю. Попутно меч куском твердой кожи полирую. Он и так словно самое дорогое у кота блестит, но чем-то руки занять нужно. Ш-шух да ш-шух. Перевернуть лезвие и повторить. Ш-шух…

Однообразные монотонные движения здорово успокаивают. Не по нраву мне то, что удалось узнать у пленного. До последнего надеялся, что это какая-нибудь ватажка разбойничья. Ведь и броня у всех разномастная, и в оружии единства нет, а оно вон как оказалось! Воевода, гаденыш, решил подсуетиться и на мои законные трофеи лапу свою волосатую наложить! И просчитался, только воинов своих зря положил… Так думаю, ему на это плевать! Эти пропали, так других наберет, возможностей много.

По большому счету, мне на его людей тоже… Положить с высокой колокольни! Они же не просто в гости, они пограбить пришли. Убивать нас собрались! Они даже близко к разбойничкам не стоят, они гораздо хуже. Потому что воины, потому что дружинники, потому что свои. Защищать должны, а не душегубствовать!

На секунду прекратил мучить железо, поднял голову и окинул копошащихся на поле людей быстрым взглядом. Идет работа потихоньку, убирают следы недавнего избиения воеводских людишек. И ветерок удивительно вовремя поднялся, не дает горящему там костру погаснуть. Плохо только, что крутит из стороны в сторону, то и дело приходится глаза жмурить от едкого дыма да выступившие слезы вытирать. Тряпки жгут, поэтому дым этот очень вонючий.

Вернулся к своим мыслям. Хорошо. Положил я на все случившееся. А дальше-то что? Напрягает меня скорое возвращение в город, очень напрягает. После этого побоища мое победоносное возвращение перестает таким быть и становится не то что опасно смертельным – оно вообще непредсказуемым становится! Избиения воеводской дружины никто не простит… Если прознают об этом факте, само собой. А прознают рано или поздно, и никуда от этого не денешься.

И как быть? Плюнуть на все и убраться куда-нибудь в другое место? Где меня никто не знает? Деньги на первое время есть, нормально обустроиться хватит. И заживу спокойно.

Не в первый раз об этом думаю. Вроде бы отличное решение, но это только кажется так на первый взгляд. Убежать от своих проблем еще никому и никогда не удавалось. Решать их нужно здесь! И жить нормально тоже здесь! А как? Сожрут ведь и не подавятся! Если только Ярослав как-то прикроет. На его покровительство вся надежда.

Поднял меч на уровень глаз, клинком от себя, и прищурился, оценил однородность получившегося зеркала. Все, достаточно полировать! Со стуком вогнал его в ножны, поправил перевязь…

Да просто зла не хватает! Если бы моих людей и меня с ними заодно до смерти побили, то больше чем уверен – и дело бы замяли, и никто слова против бы не сказал. Всем бы пофиг было! Никто бы и не почесался. Были мы, да сплыли! А этих тварей изничтожил, и ведь изничтожил за дело, так теперь думать приходится, как без потерь выкрутиться!

Не сдержался, кулаком по коленке вдарил! Зашипел от боли, потер ушибленное место и тут же про него забыл.

Нет, ну до чего же жадный человек! Мало ему было отобранного у меня имущества, так еще на моих людей и на обоз покусился! На святое, на трофеи!

И вся фишка в том, что ничего и никому я не докажу. Даже если бы он моих людей побил и обоз разграбил, и тогда ничего бы не доказал! Всегда можно нас крайними сделать… А то, что правда на моей стороне… Ну какая такая правда? Для кого? Никому эта правда не нужна, кроме меня! Судить, если что, будут такие же судьи, как этот самый воевода и все те, кто меня ранее грабил. А засудить запросто могут, уже успел в порубе посидеть. На своей шкуре это ощутил…

Мне бы еще месяца два, край три продержаться, чтобы никто не трогал! И все… Потом просто побоялись бы тронуть! Тут же как принято? Кто сильнее, тот и прав! Сила нужна! И такая, чтобы всякое желание судить у них напрочь отшибло! Чтобы в мою сторону даже думать опасались! Немного с этим не успел… Просто какая-то категорическая нехватка времени! Тут уже ничего не сделаешь, просто придется крутиться побыстрее. Очень, очень шустро крутиться.

Ладно, с одним вроде бы как разобрался, что дальше? А дальше у меня еще одна проблема есть, не менее важная. С этими селянами что делать? Свидетели же! Мало нам было старосты, так тут еще и пацаненка мелкого охотники поймали! В кустах на том берегу сидел, подглядывал и любопытство свое тешил! Наверняка ведь еще кто-то все произошедшее видел и в случае чего все воеводе расскажет. Оно мне нужно, так рисковать?

И что? Всех под нож теперь пустить? Рука не поднимется на своих. На дите тем более. Свои… Те, которых под лед спустили, тоже все свои были…

Не успел какое-либо решение принять, как староста сызнова примчался, от раздумий оторвал, в ноги бухнулся!

– Христом Богом прошу, не губи! Мальчонка глупый совсем, любопытство свое неразумное решил потешить. Интересно ему, паразиту мелкому, стало. Вот и сунулся на тебя поглазеть. Отдай его мне, паршивца! А я уж его так выпорю, что до лета штаны надеть не сможет!

– Ты почему за какого-то огольца так просишь? Или он не чужой тебе?

– Внучок это мой, от старшего сына. Сын-то в начале зимы в город с рыбным обозом ушел да и сгинул там с концами. Слухи доходили, что ушел литвинов воевать, там и голову свою дурную сложил!

– Почему же дурную? Мы вот тоже с ними воюем, так что ж, нас тоже дурнями назовешь?

– Ты, боярин, другое дело. Ты к мечу приучен сызмальства, не то что мы. Мы к простому мужицкому труду приучены, вот то наше дело. А меч – это не наше…

– Наше, не наше. Ворог навалится, все воевать пойдут! Если не захотят на шею рабское ярмо надевать!

– То другое, – не согласился староста. – Мы вон тоже за копья схватились, когда твоих за рекой увидели. Потому что за нами дом и детишки. И никто, кроме нас, их не защитит! Когда еще дружина из города придет… Отпусти внука, а? Не бери грех на душу. Он теперь в семье единственный кормилец остался.

– Да забирай ты его. Только если узнаю, что внук твой язык посмел распустить… Отрежу с корнем! По шею!

– Лично за ним присмотрю! – подскочил с колен староста. – Так я его забираю?

– Забирай!

Не зверь же я… Пусть пока дома побудет. А заберу я его перед отъездом. И не только его. Воспитаю отроков в духе личной преданности, и будут у меня свои люди. И заложниками заодно побудут, само собой…