Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
С нижнего этажа доносится громкий смех, от которого пол под моими коленями едва не вибрирует. Франческа и Рокко – единственные, кто живет здесь, но он частенько приглашает своих дружков-насильников, впрыскивает в их вены неимоверное количество наркоты и разрешает побаловаться с девочками.
Хотя, наверное, Рио и Рик тоже уже практически живут здесь, раз им нельзя появляться на людях. Я постоянно молюсь, чтобы Рик облегчил мне жизнь и все же покинул дом, однако этот недоумок оказался слишком ленив, и целыми днями пребывает под кайфом. Теперь у него достаточно денег, и все необходимое ему доставляют на дом.
Все они чертовски несносны, не способны держать свои рты на замке и постоянно делают нам отвратительные замечания, когда мы находимся рядом.
«Черт, чего бы я только не отдал, чтобы трахнуть эту тугую задницу».
«Видишь, как она колышется? Представь, как она тряслась бы, если пристроиться к ней сзади».
«Господи, ее сиськи просто умопомрачительны. Не могу дождаться, когда трахну их».
С каждым новым словом мой желудок скручивается все сильнее, выжимая внутренности, словно мокрую тряпку, до тех пор пока они не превращаются в узловатый клубок. Слова Сидни – единственное, что помогает мне держать язык за зубами.
Франческа возлагает на меня большие надежды, и я должна сделать все, что в моих силах, чтобы сохранить ее интерес, даже если мои зубы треснут от того, насколько сильно я их сжимаю.
Я почти сплю, когда Франческа вышагивает перед нами. Ночь после вчерашней тренировки выбраковки я провела в ожидании наказания за плохие результаты, но его не последовало. Поэтому, когда она ворвалась в мою комнату на рассвете, я еще даже не сомкнула глаз.
– Этикет очень важен, – начинает Франческа, расхаживая взад-вперед вдоль нашего строя, и ее двенадцатисантиметровые каблуки выстукивают ритм моего сердца.
Она всегда выглядит так, словно готова пройтись по подиуму, и я гадаю, сколько усилий она прилагает к тому, чтобы выглядеть так красиво снаружи, потому что внутри у нее сплошное кладбище, полное костей и гнили. Ей следовало стать гробовщиком, раз уж она так хорошо научилась наряжать трупы.
Она останавливается передо мной, и я опускаю глаза к ее ногам. На кончике ее туфли небольшая потертость. Интересно, насколько она ею обеспокоена.
– Посмотри на меня.
Мой взгляд мгновенно находит ее глаза, без колебаний.
– Поцелуй мою ногу, – приказывает она, вытягивая туфлю с отметиной.
Мне кажется, что она слышит мои мысли и наказывает меня за них. Тем не менее я решаю, что это, скорее всего, проделки Дьяволицы. Это ей нравится наказывать меня.
Моя первая реакция – чистейший огонь. Мой рот уже собирает слюну, готовый плюнуть на ее обувь, но я сдерживаюсь. С трудом.
В позвоночнике повисла нерешительность, и мне требуется физическое усилие, чтобы наклониться и сделать то, что она приказывает: приложить губы к ее грязной туфле.
– А теперь лижи ее.
Мои губы дергаются, угрожая скривиться в рычании, но я подчиняюсь и торопливо слизываю грязь и еще бог знает что, остающееся на моем языке.
Я представляю, что это вкус ее души.
Зажмуриваюсь, пытаясь контролировать вопли в моей голове, и выпрямляюсь, не поднимая на нее глаз. Если я посмотрю на нее, то она точно рассмотрит в них ненависть.
Словно почувствовав это, она изгибается и поддевает пальцем мой подбородок, поднимая голову. В мою кожу впивается ее холодное металлическое кольцо.
– Я знаю, что это больно, но стоит тебе еще раз замешкаться, и вместо этого твои губы будут целовать пол.
Подавив рвотный позыв, я киваю и шепчу:
– Прости.
Она мило улыбается и выпрямляется, довольная собой.
– Каждая секунда промедления – это еще один повод наказать вас. Ваш хозяин будет ожидать от вас послушания. Вы будете безвольными маленькими зомби.
Сидни хихикает, поднимает руки и стонет, как настоящий зомби. Мои глаза распахиваются, и никто из нас не может сдержать изумления, таращась на нее, словно на сумасшедшую.
Да нет, не словно. Эта сука точно сумасшедшая.
Франческа рычит, бросается к ней и бьет по лицу. Звук удара эхом разносится по комнате. Голова Сидни откидывается в сторону, и пряди волос разлетаются по лицу от силы удара. Она с тревогой смотрит на Франческу сквозь волосы, и с ее языка срывается очередной смешок.
Франческа наклоняется к ней.
– Продолжай смеяться, Сидни, и я скажу Рокко растягивать твою задницу до тех пор, пока в нее не поместится вся моя нога целиком.
Я сглатываю, снова опуская взгляд в пол. Она охренительно серьезна, и я не могу не ощутить укол сочувствия.
Была ли Сидни нормальной до того, как ее украли? Жила ли она обычной жизнью, имела ли работу, друзей, выбиралась ли по выходным, чтобы найти себе кого-нибудь?
Кем она была до того, как умерла внутри?
* * *
После целого дня изнурительных тренировок, посвященных обучению службе будущим хозяевам, по нашим комнатам расносят ужин. Нам не разрешают есть вместе. Я полагаю, они не хотят, чтобы мы подружились, объединили усилия и начали планировать совместный побег или что-нибудь в этом роде. Чем более мы одиноки, тем меньше наша надежда.
Нас кормят супом и крекерами – это скудная еда, но, по словам Франчески, от нее не толстеют. Видимо, даже работорговцы страдают фэтфобией и стыдят женщин за вес. И не важно, что секс они могут получить, только если украдут женщину в буквальном смысле слова.
Только я доела, как снизу раздался визг Франчески, который эхом разнесся по всему дому. Я замираю и медленно ставлю тарелку на тумбочку, пока доносится стук шагов, однако не похоже, чтобы она была на каблуках сейчас. Она разъяренно проносится по лестнице и коридору, и с каждым шагом мое сердце начинает биться все быстрее.
Дверь с грохотом распахивается, и Франческа врывается в комнату; ручка двери продолжает углублять кратер в стене.
Я вздрагиваю и вскакиваю с кровати, сердце бешено колотится. Франческа топает ко мне и практически утыкается в мое лицо носом.
– А ты так хорошо справлялась, – выплевывает она.
У меня перехватывает дыхание, я качаю головой, потеряв дар речи от смятения и адреналина, бушующих в моем мозгу.
– Что…
– Не строй из себя дурочку, – шипит она, после чего ударяет меня тыльной стороной ладони.
По щеке сразу же проносится огонь, и я судорожно втягиваю воздух. Инстинктивно хватаюсь за лицо, полностью парализованная от шока.
Она пихает мне туфлю. Или то, что раньше ею было. Ту самую, которую она
